Функционально-семантические значения во взаимоотношении грамматического вида и способов действия в современном французском языке

Так, например, синтаксическая трактовка залога характеризуется двумя основными подходами. В соответствии с первым из них залог призван передавать отношение действия к его субъекту. Согласно Ж.Вандриесу отправной точкой в определении залога является ось «сказуемое - подлежащее» (Вандриес Ж., 1-20).

Нельзя сказать, что сам Ж. Вандриес не видел узости тех рамок, в которые он поместил категорию залога. Ученый был безусловно прав, когда доказывал, что точных различий между многими залоговыми формами не имеется. Также следует согласиться с тем, что местоименные глаголы, выражающие отношения не только древнего медия, но и отношения, близкие к пассиву, внутренне неоднородны. К сожалению, французский ученый не преодолел существенные недостатки своей концепции и, по образному выражению И.И. Мещанинова, соскользнул в лексическую трактовку многих форм и прежде всего тех, которые составляют основу активных и пассивных отношений (Мещанинов И.И., 1982, 272).

Представители второго подхода, разрабатываемого в синтаксической концепции, видят в залоге такую категорию, которая выражает отношения между субъектом и объектом действия.

Трактовка залога как явления, всецело регулируемого лишь синтаксическими свойствами системы, оказывается несколько

*

ущербной, так как таит в себе опасность приравнивания данной категории к сфере переходности.

Среди ученых, чьи труды вводят изучение второго направления в системе залоговой категории в русло морфологических форм глагола, самым последовательным представителем, является A.A. Холодович.

Исходя из понятия диатезы, за которую принимается схема соответствий между элементами синтаксического и семантического уровней, ученый заключает, что залог, будучи регулярным обозначением в глаголе упомянутого соответствия, является грамматически маркированной в глаголе диатезой.

Как это ни странно, но морфологическое определение залога оказалось в чем-то ненадежным, а иллюстративная схема, которой

1. A. Холодович поясняет распределение залоговых форм, содержит в себе ряд неточностей (Холодович A.A., 1970, 2-26).

Ни чисто синтаксическое, ни морфологическое изучение залоговой категории не является надежным в решении таких важных вопросов, как ее определение и выявление той совокупности форм, которыми она выражается. По-видимому, наиболее рациональным является подход, который предполагает обращение не только к данным морфологического и синтаксического порядка, но также лексических и семантических признаков глагола, существенно влияющих на формирование его залоговых значений. Определение залога как лексико-грамматической категории прослеживается в концепции В.В. Виноградова. В.Г. Гака, Т.И. Дешериевой и ряда других исследователей.

Особый интерес могут представить те воззрения, которые характеризуются восприятием залога не как суммы отдельных форм и значений, а как некоего звена целого комплекса взаимосвязанных систем. Авторы одного коллективного исследования к понятию «залог» в широком смысле относят круг явлений, связанных, во-первых, с соотношением пассива-актива, то есть действия, направленного на субъект, с действием, у которого нет указания на такую направленность: этот круг явлений формирует понятие «залог» в узком смысле слова или собственно залог; во-вторых, с переходностью/непереходностью глагола; в-третьих, с возвратностью глагола. В приведенной формулировке присутствуют идеи, по меньшей мере, двух подходов, в соответствии с которыми залог слагается 1) в рамках субъектно-объектных отношений и 2) является категорией межуровневых соответствий.

Идеи первого подхода были свойственны отечественной филологической мысли еще в XIX веке и развивались затем в трудах многих ученых современности. Теоретические воззрения, в которых залог считается средством межуровневых перемещений формальных и семантических элементов предложения, стали особенно популярны в начале 70-х годов нашего времени. Соглашаясь с выводом о том, что характер залоговых противопоставлений внутренне не однороден, и, принимая принципы описания трех типов систем, составляющих категориальную сферу залога и залогово- сти, стоит отметить не совсем ясно сформулированные предпосылки функционального противопоставления актива и пассива.

Представление о залоге как звене тройственной системы связей проявилось с большой очевидностью в теории С.О. Карцев- ского. Русский ученый был убежден, что в предложении выделя ются два центра, вокруг которых слагается некоторое множество отношений. Первым центром считается понятие объекта, формирующего систему переходности/непереходности. Понятие «деятель» оказывается вторым центром, вокруг которого возникают последовательно две системы: личности/безличности и акти-

л

ва/пассива. С.О. Карцевский полагал, что из трех перечисленных систем только одна, представленная оппозицией актива и пассива, передает собственно залоговые свойства, тогда как двум другим эти значения не присущи. Характер отношений внутри той системы, которую С.О. Карцевский относит к залогу, оценивается ученым в свете формальных и содержательных признаков предложения, пересекающихся в величине, именуемой деятелем. Исследователь полагал, что собственно залоговой оказывается лишь та система отношений, которая слагается между деятелем и подлежащим. Таким образом, залоговая концепция С.О. Карцевского содержит в себе прообраз тех идей, которые в 70-е годы нашего времени нашли наиболее полное воплощение и дальнейшее разви- тие'Карцевский С.О., 1927, 167).

Трудно было бы согласиться с С.О. Карцевским в том, что из трех названных им систем лишь одна составляет залоговую категорию.

Некоторая искусственность их столь категоричного размежевания была очевидна и самому ученому. И был не случаен тот интерес, который питал исследователь к соотнесенности пассивных и безличных предложений, пересекающихся в величине, именуемой деятелем и принимаемой за организующий центр залоговой системы. Но если принять данный вывод, тогда следует заключить, что вывести оппозицию личности\безличности из сферы залоговых отношений не только нецелесообразно, но попросту невозможно.

Грамматическим средством выражения залога являются три формы спряжения глагола: активная (forme, voix или conjugaison active), выражающая действительный залог, пассивная (forme, voix или conjugaison passive), выражающая страдательный залог, местоименная (forme или conjugaison pronominale), представляющая возвратный залог и некоторые другие значения и оттенки, связанные с понятием возвратности. К этому следует добавить противоположение двух конструкций глагола, личной и безличной.

Опираясь на представление о залоге как лексикограмматическом способе выражения типизированной направленности действия, вполне правомерно допустить, что категорию залога можно считать всеобщей в той степени, в какой всеобщей является обязательная отнесенность каждой спрягаемой формы глагола к одной из трех сфер ориентации действия.

Все сказанное позволяет судить, что залог - это всеобщая категория межуровневого порядка, в которой переплетаются такие системообразующие явления морфологии синтаксиса, как управление, вид, время и грамматическое лицо.

В. Г. Гак, который определяет залог, как лексикограмматическую категорию, обозначающую отношения между субъектом и объектом действия, выражаемых в форме глагола, в плане содержания выделяет ряд залоговых значений (Гак В.Г., 1979,219):

• Средний залог, выражающий действие, сосредоточенное в субъекте: Pierre lit beaucoup.
• Активный залог, обозначающий действие, переходящее на объект: Pierre lit un livre.
• Пассивный залог, показывающий, что подлежащее является реальным объектом действия: Ce livre est lu par tous les élèves.
• Возвратный залог, выражающий действие, объектом которого является сам субъект: Elle se regarde dans la glace.
• Взаимный залог, выражающий совместное действие субъектов, переходящее с одного из них на другой: Pierre et Jean se saluent.

*

• Фактитивный залог, показывающий, что субъект побуждает объект совершить некоторое действие: Pierre a fait venire Jean.
• Безличный залог, представляющий субъект как объект бессубъектного действия: Il est arrivé un train.

Залоговые значения теснейшим образом связаны с переходностью/непереходностью глагола. Переходность является таким же семантическим основанием для категории залога, как считае- мость для категории числа существительных. Таким образом, среднее значение связано с непереходностью глагола. Активный, пассивный, возвратный, взаимный залоги образуются от переходных глаголов. Между собой залоги соотносительны и взаимообра- тимы. Активный залог может быть преобразован в пассивный и в возвратный: La mère lave son enfant —> L’enfant est lavé par sa mère —> L’enfant se lave. Безличный залог соотносится со средним и может быть образован во французском языке только от непереходных глаголов.

Залоговые значения переплетаются между собой; во многих случаях они с трудом отличаются друг от друга. Так, любое отсутствие объекта сдвигает глагол в сторону среднего, непереходного значения. Поэтому возвратная форма глагола часто выражает средний залог.

В системе залогов развита ассиметрия: одно и то же значение может передаваться разными формами, тогда как одна и та же форма может иметь разнообразные значения. Во французском языке имеется пять форм, которым может быть приписано залого вое значение: активная (il lave), пассивная (il est lavé), местоименная (il se lave), каузативная (il fait laver), безличная конструкция (il vient un train).

Основными интерпретациями категории залога являются следующие:

*

1. оппозиция трех форм (lave/est lavé/se lave), выражающих активный, пассивный и возвратный залоги;
2. оппозиция двух форм: актив/пассив; местоименная форма при этом не считается специфической залоговой формой и распределяется между активом и пассивом;
3. оппозиция двух форм: активная/местоименная;
4. оппозиция четырех форм: актив

ный/пассивный/возвратный/фактитивный залоги. В этом случае сочетание faire laver рассматривается как морфологическая форма глагола;

5. ни пассивная, ни местоименная формы не считаются специфической формой выражения залога, в связи с чем залог как морфологическая категория глагола отрицается. В этом случае признается, что залоговые отношения должны исследоваться только в сфере синтаксиса, а не морфологии глагола. К такой точке зрения примыкают многие современные грамматисты.

Три залоговые формы - активная, возвратная и пассивная - образуют парадигму. Они различаются своими основными значениями, но могут употребляться в значениях друг друга. При этом возможна нейтрализация, когда выбор формы совсем или почти безразличен: Le pâté a (s’est) moisi. Но чаще мы встречаемся с транспозицией, когда перенос в сферу другой формы сопровождается изменением значения. Активная форма неоднозначна, как и пассивная и возвратная. Наряду с собственно активным значением (Pierre fait ses devoirs), она может выражать среднее значение (Pi-

erre dort) и пассивное (Pierre reçoit des coups de Paul = Pierre est battu par Paul; Pierre donne des coup à Paul = Pierre bat Paul).

Наименее многозначной формой является пассивная форма. Наиболее специфичны - активное и возвратное значения, которые предполагают семантический объект действия.

Краткая справка, освещающая наиболее существенные направления в изучении залога, показывает, что принципиальных разногласий между ними не наблюдается. В них проявляется лишь некая несогласованность взглядов, позволяющая допустить, что 1 ) в определении залога нет единства принципиальной основы и, как неизбежное следствие, 2) отсутствует точное представление о количестве конкретно выделяемых в нем форм и функций. Учитывая, что изложенные концепции не содержат в себе внутренних противоречий и, больше того, в известной мере предполагают и дополняют друг друга, необходимо не отказываться от того рационального опыта, который накоплен грамматической традицией в изучении данной категории.

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Разноуровневые способы импликации залоговых, видовых и стативных отношений в грамматической системе французского языка.

 

 

1. Взаимодействие залоговых и видовых процессов в области аффиксального производства

 

Известно, что в подавляющем большинстве случаев префиксация осуществляется во французском языке теми элементами, которые еще в недавнем историческом прошлом выступали автономными словами, а иные и до настоящего времени сохраняют статус отдельной лексемы. Сказанное относится, например, к формантам sur и de, которые, согласно Л.И. Чернобаю, находятся в отношениях омонимии со свободно функционирующими предлогами и наречиями, потому что по своему происхождению большинство превербов восходит именно к данным частям речи (Чернобай Л.И., 1986, 16). Этим и объясняется, вероятно, тот факт, что лексическая дифференциация, сопровождающая префиксальные процессы, оказывается в них максимально интенсивной. Вопрос о соотношении лексического и грамматического аспектов в приставках видового значения решается неодинаково. Общеизвестно, что в филологической литературе сложилось представление о так называемых пустых приставках, оценка которых была достаточно противоречивой. Двум прямо противоположным точкам зрения, одна из которых слишком преувеличивает лексикодифференцирующую роль префиксов (Карцевски С.), другая, напротив, несколько абсолютизирует их собственно грамматическое значение (Маслов Ю.С.), противопоставляется третья концепция, направленная на доказательство того, что само по себе понятие «пустой» приставки не совсем верно отражает ее действительную роль, так как в любом случае префиксальный элемент изменяет в той или иной мере лексический объем исходного глагола. Следовательно, альтернативное решение вопроса о значении приставки как морфологическом форманте собственно грамматического или же только лексико-дифференцирующего значения представляется не совсем удачным. Все дело в том, что видовые префиксы выполняют три функции одновременно (видовую, залоговую и словообразовательную), и все они переплетаются настолько тесно, что трудно было бы с желаемой точностью определить, какая из них является первичной и какая вторичной. Бесспорно лишь то, что префиксальные процессы видового и залогового значения завершаются, как правило, уже на словообразовательном уровне. Минимальным условием для включения видовых приставок в совокупность морфологических средств словообразовательной функции служат два фактора: отсутствие лексического тождества между исходным глаголом и его аффиксальным производством, а также способность этого последнего к самостоятельному словопроизводству уже на приставочной основе. В сущности, любой без исключения приставочный глагол устанавливает регулярные парадигматические связи с другими словами иной частеречной отнесенности: voir - prévoir - prévision (prévoyance); vivre - survivre - survivance; sauter - sursauter - sursaut и т.д. Спорный вопрос о том, в какую рубрику (словообразования или словосложения) следует включить образования типа survivre и surpasser, решается в на