Понятие морального вреда и его правовое регулирование

Данная формулировка в общем виде повторяла ст. 16 и 18 Манифеста Екатерины II о поединках от 21 апреля 1787 г. Отсылочный характер нормы ст. 380 и ее неконкретность дали основание Редакционной комиссии в издании Законов гражданских 1841 г. дать разъяснение основного понятия данной статьи. Бесчестье раскрывалось как вознаграждение или удовле творение пострадавшего за обиду, составлявшую также вред, хотя и не имущественный, а нравственный. Тем самым в российском гражданском законодательстве впервые появился термин «нравственный вред». Однако такое толкование бесчестья уже являлось существенной новацией для российского гражданского законодательства и не входило в задачи, поставленные перед Редакционной комиссией императором. В последующих редакциях закон определял бесчестье как платеж за обиду (ст. 667 в более поздних изданиях Законов гражданских).

Однако позиция Редакционной комиссии, выраженная в издании 1841 г., нашла поддержку в судебной практике. Так, Комиссия по составлению проекта Гражданского уложения отмечала, что еще в 1842 г. в одном из решений Уголовного кассационного департамента указывалось, что под бесчестьем надо понимать как обиду, так и неимущественный вред, производимый ею. Такое понимание термина закрепилось не только в судебной практике, но и в теории российского гражданского права. Например, В. И. Синайский раскрывал понятие бесчестья как причинение вреда посредством нанесения личной обиды или оскорбления5. Нравственный вред, согласно данному подходу, возникает как продукт личной обиды или оскорбления, содержанием которых может быть невиновное осуждение, похищение замужней женщины, нарушение чести и т. д.

Однако, указывая на то, что нравственный вред – это один из необходимых признаков бесчестья, российские юристы XIX в. не давали его определения. Дальнейшее развитие института неимущественных отношений требовало раскрытия понятия «нравственный вред», т. е. выделения существенных параметров, входящих в его содержание, что и было осуществлено авторами Проекта Гражданского уложения России6.

В первую очередь был использован термин «боль», который далее трансформировался в более широкое понятие «физические страдания», хотя в то время под ними понимались только переживания, испытываемые лицом от нанесенного телесного повреждения. Применялся также термин «страдание», трактовавшийся не только как результат физического вреда, но и, например, противозаконного лишения свободы и т. п. В итоге, в Проекте Гражданского уложения России появилось суждение о том, что удовлетворению подлежит не только имущественный вред, но и вред нравственный, «не имеющий имущественного значения, например, физические и нравственные страдания, проистекающие от телесных повреждений, лишения удобств жизни и т.п.». Это можно считать предпосылкой последующего формирования содержания понятия «моральный вред».

Следует отметить, что ст. 1092 Проекта Гражданского уложения России, призванная регулировать возмещение нравственного вреда, не содержит его определения. Приведем для примера такой текст: «В случаях причинения телесного повреждения, в особенности же обезображения, равно как в случаях лишения свободы или нанесения оскорбления, суд может, в особенности при злонамеренности виновного, назначить пострадавшему денежную сумму по своему усмотрению, хотя бы сей последний не понес никаких убытков (нравственный вред). Право на получение такого вознаграждения не переходит к наследникам пострадавшего и не может быть уступлено другому лицу».

На позицию авторов Проекта нового Гражданского уложения России оказал влияние не только опыт зарубежных законодательств, но и специфика национального права. Негативной реакции на введение в России института морального вреда способствовало то, что выплата бесчестья за оскорбление по отечественному уголовному закону была альтернативной мерой ответственности по отношению к уголовному наказанию за данное преступление. Потерпевшему предоставлялось право выбора способа удовлетворения личной обиды. В то же время сам процесс выбора побуждал оценивать его мотивы. Общественное мнение склонялось в пользу уголовного наказания, считая его более приемлемым способом заглаживания душевных переживаний. Напротив, выбор в пользу денег сопоставлялся с продажей доброго имени.

Таким образом, сформулированное составителями Проекта Гражданского уложения России определение нравственного вреда не только удовлетворяло потребность дальнейшего развития отечественного гражданского законодательства, но и способствовало коррекции общественного сознания по отношению к новому правовому институту. В таком виде оно стало широко использоваться в юридической теории. В 1910 г., выступая на заседании Санкт-Петербургского юридического общества, С. А. Беляцкин уже говорил: «Как известно, под моральным вредом, подлежащим возмещению, разумеют страдания и лишения физические и нравственные причиненные потерпевшему неправомерной деятельностью делинквента».

Позднее, в начальный период советского времени, Б. Утевский указывал, что моральный вред, например, заключается в нравственном и физическом страдании7. Это свидетельствовало о прочном вхождении в понятийный аппарат юридической теории удачно найденной трактовки данной правовой категории. Подобная трактовка содержания морального вреда имеет место и в более поздних трудах ученых советского периода8.

Таким образом, анализируя вопросы компенсации морального вреда, российские цивилисты еще в дореволюционный период обращали внимание на глубокий нравственный аспект этой проблемы, отмечая при этом, что деньги, разумеется, не могут возместить субъективных страданий, тяжесть которых не поддается оценке, но они важны как моральное удовлетворение, как задача, основанная на признании государством ошибочного назначения этой меры, на восстановлении попранной справедливости9.

После провозглашения «полной победы социализма в СССР» дискуссии как-то сами собой прекратились, и в дальнейшем, в результате соответствующей пропаганды, в общественном правосознании представления о недопустимости оценки и компенсации морального вреда в имущественной форме укоренились настолько, что появлявшиеся в печати сообщения о случаях присуждения имущественных компенсаций за причиненные физические или нравственные страдания (преподносившиеся в достаточно гротескном виде) воспринимались скорее как курьезы «мира чистогана», чуждые социалистическому правовому регулированию. Любопытно, что это не препятствовало, однако, использованию норм зарубежного законодательства о компенсации морального вреда при предъявлении советскими гражданами исков к иностранным юридическим и физическим лицам.

В 1960-х годах дискуссии по этому поводу возобновились. Принцип компенсации морального вреда поддерживался в работах Малеина Н.С.10, Братуся С.Н.11, Беляковой А.М.12, Шиминовой М.Я.13, Тархова В.А.14 и других отечественных правоведов. Признавалась необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не только имущественные, но и личные неимущественные отношения15.

Наиболее серьезным аргументом против компенсации морального вреда в имущественной форме была невозможность, или, по крайней мере, трудность ее объективной оценки. Такая позиция отражала в себе представления о свойственном гражданскому праву принципе эквивалентного возмещения, не учитывая, что при причинении вреда личным неимущественным правам и другим нематериальным благам принцип эквивалентности неприменим. Проведение сравнительного анализа соответствия правонарушениям мер ответственности, предусмотренных различными отраслями законодательства, позволяло сделать вывод об относительности этого соответствия и несостоятельности аргументации противников компенсации морального вреда.

Однако до начала 1990-х годов понятие «моральный вред» не было легализовано в российском гражданском праве, что исключало возможность применения гражданско-правовых средств защиты нарушенных прав путем компенсации морального вреда. Лишь 12 июня 1990 г. право на возмещение морального вреда было установлено в Законе СССР о печати и других средствах массовой информации, хотя содержание понятия морального вреда в указанном Законе не раскрывалось16.

Существенный шаг вперед в этом отношении был сделан с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 31 мая 1991 г., где моральный вред был определен как «физические или нравственные страдания».

Иными словами, в советское время довольно долго правовой институт компенсации морального вреда подвергался критике как "унижающий достоинство советского человека". Исследуемый правовой институт являлся "чужим" для правовой системы страны, так как признавался советской правовой доктриной западным правовым институтом17.

Принятие части первой Гражданского кодекса РФ знаменовало собой важный этап в истории гражданского права России. Значение ГК РФ для стабилизации и дальнейшего развития отношений в гражданском обороте, перевода их на новый уровень.

Таким образом, в российском гражданском праве институт компенсации морального вреда в настоящее время только развивается. Гражданское законодательство дореволюционной России не содержало общих норм, предусматривающих возможность компенсации морального вреда. После революции 1917 года менталитет российского общества существенно изменился, но это не изменило отрицательного отношения к возмещению морального вреда в денежной форме – преобладающим оказалось мнение о недопустимости такого возмещения18. Понятие «моральный вред» было легализовано в российском гражданском праве только в 1990-х годах.

Закрепление в современном российском гражданском законодательстве нормы о компенсации морального вреда служит ярким доказательством признания и уважения личности и личных прав гражданина19. Данное положение выглядит фундаментальным в свете ст. 2 Конституции Российской Федерации, которая провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью.

Говоря о современном состоянии правового института компенсации морального вреда и его регламентации в отечественном законодательстве, отдельные авторы отмечают: «применительно к России приходится с сожалением констатировать, что государство относится к моральному вреду как к некоему либеральному чудачеству, а не как к реальной форме защиты гражданских прав. И законодательство, и судебная практика носят скорее декларативный, а не прикладной характер»20. Далее авторы указанной статьи, говоря о Постановлении Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" и о Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", отмечают, что «положения названных Постановлений также не отличаются оригинальностью, широтой суждений и конкретностью, в них отсутствуют четкие критерии определения размера компенсаций, а также адекватное соотношение степени нарушения прав гражданина и ответственности за такое нарушение. Судебное усмотрение остается в подавляющем большинстве случаев в плену отживших еще советских стереотипов, косным, неэффективным, не отвечающим произошедшим в российском обществе социально-экономическим изменениям (рост благосостояния населения, изменениям психологии среднего класса и т.п.). Вместе с тем только существенное повышение ответственности (в том числе путем взыскания крупных сумм с виновного лица) могут способствовать созданию институтов защиты чести, достоинства и деловой репутации и компенсации морального вреда»21. Приведенное высказывание, на наш взгляд, не вполне соответствует действительности, в том смысле что отечественным законодателем вопросы компенсации морального вреда (применительно ко вреду, причиненному личным неимущественным правам и нематериальным благам), урегулированы довольно четко и последовательно22. В то же время нормы о компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав граждан, страдают отсутствием конкретики, носят бланкетный (отсылочный) характер и создают определенные трудности в процессе применения их на практике.

§ 2. Понятие морального вреда, его сущность. Юридическое значение морального вреда

В действующем российском гражданском законодательстве моральный вред определяется как нравственные и физические страдания (ст. 151 ГК РФ). В цивилистической литературе под вредом понимается "всякое умаление охраняемого правом блага, имущественного или неимущественного"23. Вред является социальным понятием, и его можно определить "как последствия посягательства на общественные отношения, как последствия нарушения охраняемых законом прав и интересов государства, организаций или граждан"24. Вред в гражданском праве - это изменение во благе, которое охраняется законом и может быть имущественным и неимущественным.

Некоторые авторы считают, что неимущественные блага включают в себя "как материальные (т.е. имеющие вещественное содержание, например здоровье как целостность организма человека, окружающая среда), так и нематериальные (например, имя) блага"25. Однако с этой позицией согласиться нельзя. Характер вредных изменений и охраняемых законом общественных отношений весьма разнообразен. Его можно классифицировать по различным признакам. Наиболее общей классификацией, имеющей важное значение для правового регулирования, является деление всех вредных последствий противоправного посягательства на имущественные (материальные) и неимущественные (нематериальные)26.

К неимущественным последствиям следует относить политические, общественные, моральные, физические и т.п.27 Здоровье человека, целостность его организма, право на безвредную окружающую среду и т.п. не являются материальным благом, а есть благо физическое, нарушение которого подлежит компенсации.

Суть содержания морального вреда заключается в том, что действия причинителя вреда обязательно должны найти отражение в сознании потерпевшего, вызвать определенную психическую реакцию (как правило негативную).

Если противоправными действиями гражданину причинен моральный вред, нарушаются его личные неимущественные права или другие нематериальные блага, наличие такого вреда подлежит доказыванию, и суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (ст. 151 ГК РФ).

Особенностью неимущественных благ является их нематериальный характер, неотчуждаемость, непередаваемость (ст. 150 ГК РФ). Учитывая неотчуждаемость и непередаваемость, можно заключить, что законодательство не допускает использование неимущественных благ в качестве объектов купли-продажи, мены, дарения, ренты, аренды, найма, займа, кредита. Исключением из общего правила являются личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежавшие умершему, которые могут осуществляться и защищаться другими лицами, в том числе наследниками правообладателя. В данной норме усматривается прецедент отчуждения личных неимущественных благ непосредственно от человека28.