Иски в гражданском процессе

     Представляется  также спорным и следующее  утверждение: ««Как бы ни определялся  иск (как средство судебной защиты или  как обращенное через суд материально-правовое требование одного лица к другому), он есть абстрактная категория, и  реально существующие стороны искового производства не могут быть его частью».⁶²

     И.П. Грешников по этому поводу пишет: «Особый интерес представляет фундаментальное  разделение римскими юристами физического  лица (homo) с его непосредственными  желаниями, характером, волей, чувствованиями и гражданско-правовой личности –  лица (persona singularis), под которым понималось отдельное лицо, существующее только в организованном особым образом правовом пространстве (в судах, в рамках законотворчества).

     Persona singularis – юридическая фикция, существующая за рамками социума, традиции, религии и в какой-то мере пребывающая вне времени. Она обозначает некое особое место, где все люди (если они субъекты права) рассматриваются как равноправные».⁶³

     Следует также обратить внимание, что у  сторон отсутствует та тесная взаимосвязь  с элементами иска, которая существует между предметом и основанием. Как правильно указывалось в  литературе, существо виндикационного  иска не изменяется в зависимости  от того предъявлен ли он Ивановым к  Петрову или Павловым к Сидорову.⁶⁴ И в том и в другом случае это будет все тот же виндикационный иск.

     Вместе  с тем от сторон меняется существо дела. Суд откажет в принятии виндикационного  иска Петрова к Иванову если имеется  вступившее в законную силу решение  суда по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям или определение суда о прекращении производства по делу в связи с принятием отказа истца от иска или утверждением мирового соглашения сторон (п.2 ч.1 ст.134 ГПК РФ); суд возвратит виндикационный иск  Петрова к Иванову если в производстве этого или другого суда либо третейского  суда имеется дело по спору между  теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям (п.5 ч.1 ст.135 ГПК РФ). Но суд примет и рассмотрит тот же самый виндикационный иск, если отсутствуют обстоятельства, указанные  в ст. 134 и 135 ГПК РФ. Таким образом  нельзя недооценивать значение сторон.

     Вместе  с тем, если внимательно взглянуть  на действующее законодательство, то становится очевидно, что практически  каждый раз когда говорят о  «внешнем тождестве исков», закон  говорит о тождестве споров, а  не о тождестве исков.

     Так, например, Г.Л. Осокина пишет, что  вывод о необходимости выделения  сторон в качестве элемента иска находит  подтверждение в нормах ГПК РФ. Например, согласно п.2 ч.1 ст. 134 ГПК РФ судья отказывает в принятии искового заявления, если имеется вступившее в законную силу решение суда, вынесенное по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям.⁶⁵

     Вообще-то апелляция к буквальному толкованию статей закона не является совершенным  средством доказывания той или  иной позиции (так, следует учитывать, например, несовершенство законодателя, иные методы толкования кроме буквального, например, системный, да и саму технику  изложения норм в статьях закона), однако посмотрим внимательнее: где  же в приведенном отрывке говорится  о том, что по сторонам определяется «внешнее тождество исков»? Или хотя бы где говорится о самом иске? 
В законе ничего подобного нет. Нет ничего подобного и в других статьях АПК и ГПК РФ, которые в изобилии цитируются сторонниками выделения сторон в качестве элемента иска. Во всех этих случаях закон говорит о тождестве, но о тождестве не исков, а споров (очевидно, что применительно к исковому производству имеются в виду споры о праве).

     О том, что авторами необоснованно  допускается отождествление двух данных явлений в литературе уже обращалось внимание⁶⁶ и ведет она свою историю еще с дореволюционного периода.⁶⁷

     Основанием  для такого отождествления является, прежде всего, недостаточная теоретическая  разработанность категории «спора о праве», хотя уже был издан  ряд трудов⁶⁸ и разработка данной темы продолжается,⁶⁹ но многие ее наиболее важные вопросы остаются по сей день за горизонтом поиска исследователей. Одним из таких вопросов является отграничение спора о праве от иска.⁷⁰

     В контексте данного параграфа  нет возможности подробно остановиться на данном аспекте темы, следует  указать лишь на то, что наиболее существенным отличием спора о праве  от иска является то, что в иске выражается волеизъявление одного лица – истца, в то время, когда для возникновения  спора о праве необходимы, по крайней  мере, волеизъявления двух лиц.

     Когда закон говорит о третьем лице, заявляющем самостоятельные требования на предмет спора, то имеется именно предмет спора, а не предмет иска первоначального истца (как бы этот предмет не определялся). Это очевидно, предмет спора – по своей сути то, что принято называть материальным объектом иска. Предмет спора –  это то по поводу чего идет спор. 
Нецелесообразность рассмотрения сторон в качестве элемента иска становится очевидной если иметь в виду, что при таком подходе невозможно определение иска как требования, имеющего исключительно процессуальную сторону. Позиции авторов, выделяющих стороны иска в качестве его элемента и при этом придерживающихся процессуальной теории иска по своей сути даже гораздо более противоречивы чем позиции авторов не выделяющих такого элемента и при этом говорящих о «внешнем тождестве» исков.⁷¹ В процессуальной теории иска сторонам просто не находится места. 
Следует также отметить, что иск – это по своей сути диспозитивное действие (требование) истца (ограничение диспозитивности допускается лишь в прямо оговоренных в законе случаях). Диспозитивность иска проявляется в том, что истец сам формулирует и указывает все его элементы: предмет, основание и, если угодно, стороны. Возможность изменения иска тоже целиком зависит от усмотрения истца – он может по своему усмотрению изменить любой из его элементов: предмет, основание и, если угодно, стороны (в нашем случае ответчика). Однако возникает вопрос: почему такие действия как изменение предмета, основания иска, увеличение или уменьшение исковых требований закреплены в п.1 ст.39 ГПК РФ «Изменение иска, отказ от иска, признание иска, мировое соглашение», а замена ответчика закреплена в ст. 41 ГПК РФ «Замена ненадлежащего ответчика». Ведь если стороны/субъекты – это такой же элемент иска как предмет и основание, то было бы логичным закрепить право замены ответчика наравне с ними в ст. 39 ГПК РФ «Изменение иска». Быть может существующее положение продиктовано тем, что законодатель все-таки не относит сторон/субъектов к элементам иска?

     Один  из сторонников выделения данного  элемента – М.А. Рожкова считает, что данный элемент правильнее называть «субъекты иска», а не «стороны иска»  и относит к этому элементу истцов, ответчиков и третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования на предмет спора, а также прокурора, в случаях, когда он обращается в  защиту государственных или общественных интересов.⁷² Следует признать, что это достаточно важное уточнение в рамках данной концепции.

     Но  если формулирование иска целиком зависит  от истца и в этот процесс не может вмешиваться даже суд, то как  быть с третьими лицами, заявляющими  самостоятельные требования на предмет  спора, которые вступают в процесс  помимо воли истца и вопреки содержанию⁷³ иска? Это – еще одно упущение сторонников идеи выделения сторон/субъектов в самостоятельный элемент иска.

     Ведь, если третье лицо, заявляющее самостоятельные  требования является стороной/субъектом  иска, то оно может вступать в  процесс только при его указании в иске или при согласии истца  на его вступление в процесс. Тогда  такое согласие должно расцениваться  как изменение иска. Однако такое  положение вещей в корне противоречит тому, что говорит сегодняшнее  законодательство и практика.

     И это логично, так как законодательство не рассматривало и не рассматривает  сторон/субъектов в качестве элемента иска, а как элемент, составляющую другой категории процесса, эта категория  – спор (спор о праве). Это напрямую закреплено в законе, однако авторы почему-то упускают это положение  из виду не придают ему должного внимания, не замечают или попросту не хотят его замечать, что ведет  к ложным выводам.

     Внешнее тождество определяется судьей, принимающим  исковое заявление, путем сопоставления  заявления с состоявшимися ранее  и вступившими в законную силу решением или с определением о  прекращении производства по делу в  связи с отказом истца от иска или заключением между сторонами  мирового соглашения. При совпадении сторон, оснований и предмета, вместе взятых, налицо внешнее тождество  исков, и должен последовать отказ  в принятии искового заявления, ибо  тождественный иск уже разрешен вступившим в законную силу решением или находится на рассмотрение суда.

     Правильное  установления судом наличия или  отсутствия внешнего тождества является одной из важных задач при рассмотрении вопроса о принятии искового заявления. В судебной практике нередко встречаются  случаи неправильного определения  наличия внешнего тождества исков.

     Так, ОАО «Балтторф» обратилось в Верховный  Суд РФ с указанным выше требованием, ссылаясь на то, что согласно пункту 28 Правил для получения лицензии на водопользование, связанное с  использованием поверхностных водных объектов для добычи торфа и сапропеля, предоставляется также лицензия на пользование недрами. Полагает, что  добыча торфа и сапропеля не связана с недропользованием и указание в п. 28 Правил о двойном лицензировании противоречит действующему законодательству и нарушает права заявителя как владельца и пользователя торфяных месторождений, чем нарушаются его (заявителя) права по владению и распоряжению имуществом и причиняется материальный ущерб.

     Поэтому просит суд признать незаконным включение  в текст оспариваемого пункта Правил слов «торф и сапропель».

     Определением  судьи Верховного Суда РФ от 13 сентября 2002 года производство по делу прекращено по п. 3 ст. 219 ГПК РСФСР.

     В частной жалобе заявитель просит об отмене определения, ссылаясь на его  незаконность. В жалобе указал, что  суд сослался на решение Верховного Суда РФ от 5 февраля 2002 года, которым  уже проверялась законность оспариваемого  Постановления Правительства РФ.

     Однако  основания и предмет обжалования  по данному делу иные. По ранее рассматриваемому судом делу заявителем оспаривалось Постановление Правительства РФ от 3 апреля 1997 г. № 383 в части правомочности  лицензирования Правительством РФ и  прав юридического лица на осуществление  предпринимательской деятельности без специального разрешения (лицензии), ими же постановление оспаривается по содержанию.

     Кассационная  коллегия находит определение Верховного Суда РФ подлежащим отмене.

     В соответствии с п. 3 ст. 219 действовавшего до 1 февраля 2003 года ГПК РСФСР суд  или судья прекращает производство по делу, если имеется вступившее в  законную силу, вынесенное по спору  между теми же сторонами, о том  же предмете и по тем же основаниям решение суда.

     Аналогичное положение содержится в абз. 2 ст. 220 действующего с 1 февраля 2003 г. ГПК  РФ.

     Прекращая производство по настоящему делу, Верховный  Суд РФ исходил из того, что аналогичное  дело уже было предметом рассмотрения Верховным Судом РФ по заявлению  генерального директора ЗАО «Водолей-161» Метальникова А.К. и решением от 5 февраля 2002 г. в удовлетворении его жалобы было отказано (дело ГКПИ01-1772). Однако данный вывод суда необоснован.

     Действительно, Верховным Судом РФ проверялась  законность отдельных пунктов Правил предоставления в пользование водных объектов, находящихся в государственной  собственности, установления и пересмотра лимитов водопользования, выдачи лицензии на водопользование и распорядительной лицензии, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 3 апреля 1997 г. № 383 по жалобе Метальникова А.К. и решением от 5 февраля 2001 года, вступившим в законную силу, в удовлетворении жалобы отказано.

     Как следует из решения суда, Метальниковым  А.К. оспаривалась законность в числе  других пунктов и пункта 28 Правил, по полномочиям Правительства РФ. Указывалось, что оно действовало  с превышением предоставленных  ему законом полномочий по установлению новых видов лицензируемой деятельности и порядка получения лицензии. Именно эти требования были разрешены  судом.

     Заявитель же по настоящему делу оспаривает пункт 28 Правил (в части) по содержанию и  требует исключения из текста указания на «торф и сапропель», что не было предметом рассмотрения по делу по жалобе Метальникова А.К.

     При таком положении у суда не имелось  достаточных оснований для прекращения  производства по делу, в связи с  чем определение не может быть признано законным и обоснованным и  подлежит отмене.⁷⁴ 

     § 3. Внутреннее тождество  исков 

     В отличие от внешнего тождества, которое  при обнаружении его судьей влечет отказ в принятии искового заявления, внутреннее тождество необходимо как условие нормального развития возникшего процесса и как гарантия защиты нарушенного или оспоренного права или охраняемого законом интереса.

     Суд обязан рассмотреть дело в точном соответствие с заявленным иском  и вынести решение по спору  между теми же сторонами, о том  же предмете и по тем же основаниям. Как общее правило, в ходе процесса суд, арбитраж не могут без согласия истца производить замену сторон, а также менять основания и  предмет иска.

     Нарушениями внутреннего тождества будут  являться:

     – вынесение решения в отношении  лиц, которые не указаны в исковом  заявлении в качестве сторон, если в ходе процесса не произведена замена ненадлежащей стороны;

     – постановление решения по основаниям, которые не указаны в исковом  заявлении, без согласия истца;