Шпаргалка по "Геополитике"

Поль Видаль де ла Блаш (1845—1918) — основатель французской школы “географии человека”, занимающейся главным образом изучением воздействия географической среды на человека, в частности местных природных условий на историю данного района. Будучи профессиональным географом, Видаль де ла Блаш был увлечен “политической географией” Ратцеля и строил свои теории, основываясь на этом источнике, хотя многие аспекты немецкой геополитической школы он жестко критиковал. Взгляды де ла Блаша складывались под воздействием богатых традиций французской географической и исторической мысли, а также критического осмысления германской политической географии. Теоретические положения Видаль дела Блаша во многом противостояли концепции основателя геополитики Ратцеля. Эта черта — явная или скрытая полемика с концепцией Ратцеля и его последователей — является характерной в целом для французских подходов первой половины XX века к проблемам геополитики. Видаль де ла Блаш в центр своей концепции поставил человека, став основателем “антропологической школы” в политической географии, своеобразного французского альтернативного варианта осмысления геополитических проблем.

В отличие от германской политической географии  конца XIX — начала XX века, из которой Видаль де ла Блаш почерпнул немало идей, французскому автору был чужд географический фатализм. Он придавал большое значение воле и инициативе человека. Противостояние германской и французской научных школ отражало реально существовавшие противоречия между двумя странами и их интересами. Видаль де ла Блаша  выработал особою геополитическую концепцию — “поссибилизм” (от лат. possibilis — возможный). Согласно этой концепции, политическая история имеет два аспекта — пространственный (географический) и временной (исторический). Географический фактор отражен в окружающей среде, исторический — в самом человеке (“носителе инициативы”). Видаль де ла Блаш считал, что ошибка немецких “политических географов” в том, что они считают рельеф детерминирующим фактором политической истории государств. Тем самым принижается фактор историзма и человеческой свободы. Сам же он предлагает рассматривать географическое пространственное положение как “потенциальность”, “возможность”, которая может актуализироваться и стать действительным политическим фактором, а может и не актуализироваться. Это во многом зависит от субъективного фактора — человека, данное пространство населяющего.

Главные положения  концепции Видаль де ла Блаша в законченном виде изложены в его книге, изданной в 1922 г. Центральным элементом концепции де ла Блаша является понятие локальности развития цивилизации, основу которого составляют отдельные ячейки (cellules), очаги (noyaux). Эти первичные клетки, элементы цивилизации представляют собой очень небольшие общности людей, которые складываются во взаимодействии человека с окружающей природой. В рамках этих относительно изолированных ячеек постепенно и самопроизвольно вырабатываются определенные “образы жизни”. Человек во взаимодействии с окружающей средой формируется сам, обретая себя, в то же время природа раскрывает свои возможности только в рамках этого теснейшего взаимодействия с человеком. “Географическая индивидуальность, — писал Видаль де ла Блаш, — не есть что-то данное заранее природой; она лишь резервуар, где спит заложенная природой энергия, которую может разбудить только человек”. Эти “ячейки”, “первичные элементы”, взаимодействуя между собой, постепенно образуют ту ткань цивилизации, которая, расширяясь, постепенно охватывает все большие территории. Это взаимодействие не какой-то продолжающийся поступательно процесс, а отдельные вспышки, сменяющиеся катастрофами, регрессией. Столь же многообразны и противоречивы сами формы взаимодействия “первичных ячеек” цивилизации: от заимствований и слияний до почти полного уничтожения. Процесс взаимодействия затрагивает прежде всего “северную полусферу от Средиземноморья до Китайского моря” — именно эту зону выделяет Видаль де ла Блаш, выстраивая свою концепцию. В рамках северной полусферы, особенно в Западной и Центральной Европе, взаимодействие “первичных элементов” цивилизации происходило практически непрерывно и политические образования, “сменяя друг друга, накладывались на ту или иную конфигурацию взаимодействующих между собой множеств небольших очагов, сообществ, этих своеобразных микрокосмосов”. Сближение и смешение этих разнородных элементов привело “к образованию империй, религий, государств, по которым с большей или меньшей суровостью прокатывался каток истории”. Именно благодаря этим отдельным небольшим очагам теплилась жизнь в Римской империи, а затем в Западной и Восточной римских империях, в имперских государственных образованиях Сасанидов, персов и т.д.

Видаль де ла Блаш, помимо акцента на активной роли человека и помимо отрицания географического детерминизма (свойственного Ратцелю), совершенно иначе определял роль государств, политических образований в процессе развития цивилизаций. Если для Ратцеля государство — это прежде всего “органическое существо”, развивающееся в соответствии с “законом растущих территорий”, то де ла Блаш склонен рассматривать его скорее как нечто внешнее, вторичное, определяемое в конечном счете самим характером и формой взаимодействия различных локальных очагов, этих отдельных ячеек цивилизации. Примечательно, что ни Ратцель, ни Видаль де ла Блаш не отрицали возможности образования мирового государства. Важной особенностью концепции Видаль де ла Блаша является тезис о постепенном преодолении противоречий между морскими и континентальными государствами за счет складывания принципиально новых отношений между землей и морем: континентальные пространства становятся более проницаемыми, разветвленная сеть коммуникаций ориентирует их в сторону морских путей, море в свою очередь все больше становится зависимым от связей с континентальными зонами. Это “взаимопроникновение” земли и моря есть универсальный процесс — таков вывод Видаль де ла Блаша.

Поссибилизм де ла Блаша был воспринят большинством геополитических школ как коррекция жесткого географического детерминизма предшествующих геополитиков. Во Франции, как уже отмечалось, он стал основателем национальной географической школы, представителями которой стали Л. Февр, А. Деманжон, Ж. Готтман, Ж. Брюн, Э. Мартонн и др. Подход де ла Блаша был учтен и немецкими геополитиками школы Хаусхофера, которые считали критику Видаль де ла Блаша вполне обоснованной и важной. В таком случае, очевидно, возрастала роль этнического или расового фактора при рассмотрении политической истории государств, а это резонировало с общим всплеском расовых проблем в Германии 20-х гг.

18. Дайте обобщающую  характеристику классической геополитики.

Геополитика – это научная дисциплина о разделе и переделе сфер влияния, об изменении государственных границ, о союзах и войнах между державами, объясняющая политические решения уровнем развития общества.

Геополитика как  наука возникла в конце XIX в. Ее основатели – немецкие географы – исходили из представлений своего времени и своего места. Германии тогда действительно не хватало жизненного пространства и колоний для расширения товарных и финансовых рынков, размещения быстро увеличивающего населения.

Геополитика зародилась, развивалась как научная дисциплина в три этапа. На первом этапе существовали лишь отдельные представления о  зависимости политики от географии  и истории народа и появились  идеи противостояния Суши и Моря, мировой  или региональной гегемонии. Этот этап начался в V в. до н.э. с работ Геродота и Фукидида, Аристотеля и Полибия, Страбона и Цицерона и продолжался в Средние века и особенно интенсивно – в Новое время и Индустриальную эпоху (работы Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Г. Гегеля, И. Канта, К. Клаузевица, Г. Бокля, О. Шпенглера, Г. Спенсера, К. Риттера, Л. И. Мечникова, Н. Я. Данилевского). В конце XIX в. геополитика выделилась в относительно самостоятельную отрасль знания, С этого времени начинается классический период ее развития. Геополитики-классики определили область исследования и дефиницию геополитики, развили научный аппарат, создали новые концепции и теории. Их имена (Ф. Ратцель, Р. Челлен, К. Хаусхофер, К. Шмитт, Дж. Дуэ, X. Маккиндер, А. Мэхэн, Н. Спикмен, Н. Боумен, П. Видаль де ла Блаш) вошли в историю этой науки, стали символом ее расцвета. Характерной чертой классической геополитики стало образование национальных школ – немецкой, французской, английской, американской, японской, итальянской, русской, имевших не только общие черты, характерные для классической геополитики в целом, но и приобретших особенные национальные характеристики.

В середине XX века ввиду действия сразу многих факторов (опыт и итоги войны, новая международная  система, военно-техническая и технологическая  революция, освоение океана и космоса  и т. д.) геополитика вступает в третий, современный этап своего развития. На этом этапе:

• она постепенно теряет свой европоцентристский вид;

• сама геополитика становится всемирной в том смысле, что охватывает весь земной шар и подразделяется на глобальную, континентальную (региональную) и локальную;

• после процессов деколонизации и образования новых независимых государств число стран в мире резко возросло, все это повышает роль мирового общественного мнения;

• в современном мире постоянно растет роль поднимающихся региональных центров силы (Китая в Юго-Восточной Азии, Индии в Южной Азии, Бразилии в Южной Америке, ЮАР в Южной Африке, Австралии в Южных морях);

• основная борьба между акторами геополитики идет теперь не за захват и удержание определенных территорий, а за контроль над ними. Контроль гео-, гидро- и атмосферы при помощи наземной, морской, воздушной и, главное, космической техники становится решающим условием влияния и власти.

• контролю подвергаются не только территории национальных государств, но и потоки: товаров, финансов, рабочей силы, мигрантов, вооружений и т. д.;

• субъектами геополитики теперь являются не только национальные государства, но и международные и региональные организации, транснациональные корпорации.

19. Раскройте содержание геополитической модели Н. Спайкмена.

Американец голландского происхождения Николас Спайкмен (1893 1943) был профессором международных  отношений, а позднее директором Института международных отношений  при Йельском Университете. Спайкмен рассматривал геополитику как важнейший  инструмент конкретной международной  политики, как аналитический метод  и систему формул, позволяющих  выработать наиболее эффективную стратегию. В этом смысле он жестко критиковал немецкую геополитическую школу (особенно в книге "География мира"(29)), считая представления о "справедливых или несправедливых границах метафизической чепухой".

Для Спайкмена  характерен утилитарный подход, четкое желание выдать наиболее эффективную  геополитическую формулу, с помощью  которой США могут скорейшим  образом добиться "мирового господства". Этим прагматизмом определяется строй  всех его исследований.

Спайкмен, внимательно  изучивший труды Макиндера, предложил  свой вариант базовой геополитической  схемы, несколько отличающийся от модели Макиндера. Основной идеей Спайкмена  было то, что Макиндер, якобы, переоценил геополитическое значение heartland'а. Эта  переоценка затрагивала не только актуальное положение сил на карте мира, в  частности, могущество СССР, но и изначальную  историческую схему. Спайкмен считал, что географическая история "внутреннего  полумесяца", rimland, "береговых зон", осуществлялась сама по себе, а не под  давлением "кочевников Суши", как  считал Макиндер. С его точки зрения, heartland является лишь потенциальным  пространством, получающим все культурные импульсы из береговых зон и не несущим в самом себе никакой  самостоятельной геополитической  миссии или исторического импульса. Rimland, а не heartland является, по его мнению, ключом к мировому господству.

Геополитическую формулу Макиндера "Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над heartland`ом; тот, кто доминирует над heartland'ом, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром" Спайкмен предложил заменить своей "Тот, кто доминирует над rimland доминирует над Евразией; тот, кто доминирует над Евразией держит судьбу мира в своих руках."

В своих книгах "Американская стратегия в мировой  политике" и "География мира" Спайкмен выделяет 10 критериев, на основании  которых следует определять геополитическое  могущество государства. Это развитие критериев, впервые предложенных Мэхэном. Они таковы:

1) Поверхность  территории

2) Природа границ

3) Объем населения

4) Наличие или  отсутствие полезных ископаемых

5) Экономическое  и технологическое развитие

6) Финансовая  мощь

7) Этническая  однородность

8) Уровень социальной  интеграции

9) Политическая  стабильность

10) Национальный  дух

Если суммарный  результат оценки геополитических  возможностей государства по этим критериям  оказывается относительно невысоким, это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено  вступать в более общий стратегический союз, поступаясь частью своего суверенитета ради глобальной стратегической геополитической  протекции.   
   Помимо переоценки значения rimland, Спайкмен внес еще одно важное дополнение в геополитическую картину мира, видимую с позиции "морской силы". Он ввел чрезвычайно важное понятие "Срединного Океана" "Midland Ocean". В основе этого геополитического представления лежит подчеркнутая аналогия между Средиземным морем в истории Европы, Ближнего Востока и Северной Африки в древности, и Атлантическим океаном в новейшей истории западной цивилизации. Так как Спайкмен считал именно "береговую зону", rimland, основной исторической территорией цивилизации, то Средиземноморский ареал древности представлялся ему образцом культуры, распространившейся впоследствии внутрь континента (окультуривание варваров Суши) и на отдаленные территории, достижимые только с помощью морских путей (окультуривание варваров Моря). Подобно этой средиземноморской модели, в новейшее время в увеличенном планетарном масштабе то же самое происходит с Атлантическим океаном, оба берега которого американский и европейский являются ареалом наиболее развитой в технологическом и экономическом смыслах западной цивилизации.

"Срединный  океан" (Midland Ocean) становится, в такой  перспективе, не разъединяющим,  но объединяющим фактором, "внутренним морем" (mare internum). Таким образом, Спайкменом намечается особая геополитическая реальность, которую можно назвать условно "атлантическим континентом", в центре которого, как озеро в сухопутном регионе, располагается Атлантический океан. Этот теоретический "континент", "новая Атлантида" связан общностью культуры западноевропейского происхождения, идеологией либерал-капитализма и демократии, единством политической, этической и технологической судьбы.

Особенно Спайкмен настаивал на роли интеллектуального  фактора в этом "атлантическом континенте ". Западная Европа и пояс Восточного побережья Северной Америки (особенно Нью-Йорк) становятся мозгом нового "атлантического сообщества ". Нервным центром и силовым механизмом являются США и их торговый и военно-промышленный комплекс. Европа оказывается мыслительным придатком США, чьи геополитические интересы и стратегическая линия становятся единственными и главенствующими для всех держав Запада. Постепенно должна сокращаться и политическая суверенность европейских государств, а власть переходить к особой инстанции, объединяющей представителей всех "атлантических" пространств и подчиненной приоритетному главенству США.

Спайкмен предвосхитил важнейшие политические процессы создание "Северо-Атлантического Союза" (НАТО), уменьшение суверенности европейских  держав в послевоенном мире, планетарную  гегемонию США и т.д.

Основой своей  доктрины Спайкмен сделал не столько  геополитическое осмысление места  США как "Морской Силы" в  целом мире, сколько необходимость  контроля береговых территорий Евразии: Европы, арабских стран, Индии, Китая  и т.д. для окончательной победы в дуэли континентальных и  морских сил. Если в картине Макиндера  планетарная дуальность рассматривалась как нечто "вечное", "неснимаемое", то Спайкмен считал, что совершенный контроль над rimland со стороны "морских держав" приведет к окончательной и бесповоротной победе над сухопутными державами, которые отныне будут целиком подконтрольны.

Фактически, это  было предельным развитием "тактики  анаконды", которую обосновывал  уже Мэхэн. Спайкмен придал всей концепции  законченную форму.

Победа США  как "Морской Силы" в холодной войне продемонстрировала геополитическую  правоту Спайкмена, которого можно назвать "архитектором мировой победы либерал-демократических стран" над Евразией.

Спайкмен принадлежит, без всяких сомнений, к самым ярким  и последовательным "атлантистам". Более того, он вместе с адмиралом  Мэхэном может быть назван "отцом  атлантизма" и "идейным вдохновителем  НАТО".

20. Русские геополитические истоки. П. Н. Савицкий его геополитические взгляды.

Собрав с помощью  Золотой Орды  северо-восточные  славянские княжества  Московскую Русь взяла на вооружение  геополитическую концепцию великой империи. После падения Константинополя  в 1453 г. страна осталась  единственной  крупной державой, хранительницей восточно-христианской  православной традиции. В послании к московскому  князю Василию псковский монах Филофей назвал Русь третьим Римом: «Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя согласно пророческим книгам, и это — российское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит. А четвертому не бывать». Колонизация Сибири и других земель  создала уникальную ситуацию   постоянного обезлюдения  центральных регионов  страны за счет оттока  пассионариев на новые границы. Созданный  объединенной Литвой и Польшей  Балто-Понтийский барьер  превратил  Московское государство в «Рим без морей».