Теория коммуникации и картина информационного общества в работах зарубежных философов второй половины XX века

Символический капитал служит у Бурдье такой  же характеристикой социального  пространства, какой для экономического пространства является экономический капитал Маркса: основной величиной, характеризующей концентрацию основных выгод и возможностей агентов, способностей влияния и создания ограничений действий. Он определяет прежде всего главную дихотомию социального поля: между доминирующими и доминируемыми. Он характеризует власть в этом поле, способность очерчивать границы поля и «давать билет» на вход (опция включения и исключения) [6,141]. Символический капитал - это вид коммуникационного накопления, который трудно выразить в материальных ценностях. Если искать альтернативное обозначение понятию Бурдье, его можно было бы назвать «способностью участия в и контроля над коммуникационными обменами».

В противовес классическим социальным теориям, Бурдье создает  пространственное понятие социальной структуры, гармонично сочетающееся с понятиями коммуникативной логистики. Социальное пространство - это многомерная структура социальных позиций, создаваемая взаимоотношением разных социальных групп и агентов, определяемая силовыми линиями социальных полей, формируемая многообразными информационными потоками. Социальное пространство является вместилищем практик и действий, абстракцией разнообразных структурных конфигураций в обществе. «Социальное пространство, - пишет Н. Шматко, - есть концептуальное выражение тезиса П. Бурдье о том, что социология в первую очередь есть социальная топология» [7, 186].

Каждая относительно замкнутая часть социального  пространства, образуемая практиками и взаимоотношениями определенного  содержания, получает у автора название «социального поля». «Агенты создают пространство... которое существует лишь посредством агентов, находящихся в нем и деформирующих окружающее их пространство, придавая ему определенную структуру. Иначе говоря, посредством связи между различными «источниками поля», т.е. между разными производящими предприятиями, порождается поле и характерные для него силовые отношения» [7, 137]. Именно в поле, а не в обществе курсирует информация и коммуникация. В рамках поля и существующей в нем инфраструктуры информационных потоков и обменов начинает действовать социальный капитал как определяющая величина данного поля.

Бурдье говорит  о религиозном, экономическом поле, поле науки и т.д. Подобно физическому  понятию, социальное поле - центр силовых  притяжений определенных социальных групп, генерирующих собственное окружение: конфликты, символические контексты и поведенческие практики. В отличие от холистского понятия структуры, поле нельзя разбить на части, в нем можно только мысленно выделить диспозиции, определяемые взаимными отношениями элементов друг к другу, как полюсов в электромагнитном поле.

Создают социальное поле и доминируют в нем профессионалы - посредством своей, прежде всего, «символической»  активности. И напротив, поле с его  символическим напряжением, совокупностью готовых форм и нормативов, формирует собственное профессиональное сообщество, вовлекает «свободных» людей-атомов, делая их бизнесменами, учеными, священниками. Коммуникацию в поле определяет различие положения в нем производителей и потребителей символического продукта.

Совокупность  диспозиций, характеризующих возможности  и границы действия в поле и  отношение к полю как целому, в  социологии Бурдье получает название габитуса. Габитус - совокупность норм, правил, отношений, представлений, интересов, ролей,  другими словами, всех символических компетенций, которые должен усвоить человек, приходя на данное место в обществе и обретая принадлежность к некой социальной группе. Занимая это место, он автоматически становится объектом социальных ожиданий с заданными параметрами. Адаптируясь к ожиданиям, он усваивает габитус. «Объективная гомогенизация габитусов группы или класса, вытекающая из гомогенизации условий существования, позволяет объективно согласовывать практики без стратегического расчета и сознательного соотнесения с нормами и делать их взаимно приспособленными при отсутствии какого-либо непосредственного намерения и, a fortiori, какой-либо эксплицитной договоренности» [6, 114].

С точки зрения социолога, все равно, кто, какая  личность оказалась на данном месте, обрела данный габитус (здесь имеет место сочетание коллективного и индивидуального габитуса, габитусов различных уровней). Габитус определяет символическую инфраструктуру, в которой оказывается погружена личность, пересекаясь во многом с понятием этоса. Для Бурдье важно, что габитус является не просто «ролью», пассивно или активно усваиваемой индивидом как продукт социализации, но порождающим принципом, формирующим социальную активность индивида. «В качестве порождающего принципа, сформировавшегося из упорядоченной импровизации, габитус, практическое чувство, совершает реактивацию смысла, объективированного в институциях... Более того, он есть то, благодаря чему институция может осуществляться со всей полнотой: достоинство инкорпорации, эксплуатирующей способность тела принимать всерьез перформативную магию социального, есть то, что делает короля, банкира или священника вочеловеченной наследственной монархией, финансовым капитализмом или Церковью. Собственность присваивает собственника, воплощаясь в форме порождающей структуры практик, наилучшим образом адаптированных к ее логике и требованиям» [6,111]. Таким образом, в концепции Бурдье происходит институциализация понятия коммуникации: коммуницируют не персоны, коммуницируют структуры в рамках, задаваемых их габитусами.

Ценность и  оригинальность теоретической позиции  Бурдье - в том, что он освободил  структурализм от присущего ему  функционализма, придав первому пространственно-позиционную  интерпретацию. Ему также несвойственен  циклизм системной теории, нацеленной на объяснение процесса самовоспроизводства социума. Бурдье выравнивает социальную жизнь во времени, придавая социальной ткани фактурную гомологию . Выражением социальной активности у него служит не телеологическое понятие действия, а статистическое понятие практик. Общество предстает у социолога как матрица однородных социальных практик. Практики образуют ткань исторической жизни социума, его коммуникационные циклы. В его интерпретации время перестает быть хронометражом замкнутых исторических циклов, поскольку социальная реальность рассыпается на множество повторяемых актов, практик, процессов. Социальность пространственно распределена и рассредоточена, базируясь на сетевой логистике коммуникационной взаимосообщаемости. «Через систематически совершаемый выбор мест, событий, людей, которых можно посещать, габитус стремится укрыться от критики и критического пересмотра, обеспечивая себе среду, к которой он лучше всего приспособлен, т. е. относительно стабильный универсум ситуаций, способных укрепить его диспозиции, предлагая наиболее благоприятный рынок для его продуктов» [6, 118]. Все это превращает общество в продукт символического производства и обменов, осуществляемых посредством коммуникации.

Таким образом, французская социальная мысль внесла значительный вклад в понимание природы процесса коммуникации, рассматривая этот процесс в свежем и самобытном ключе. Изучение языка и символического пространства как основного измерения социальный жизни - подход, прочитываемый, начиная с де Соссюра, у философов-структуралистов, постструктуралистов, у Бурдье - является лейтмотивом многих направлений французской социальной мысли. Данная тематика волнует К. Лиотара, М. Фуко, Ж. Делёза, Ж. Деррида и других авторов. Понимание коммуникации через призму символического творчества социальных акторов - так можно было бы определить общее кредо этого подхода, поражающего богатством идей и многообразием методов.

Заключение

Возникновение философской теории коммуникации стало  одним из значимых событий в философской  жизни ХХ столетия. На протяжении первой, и, в особенности, второй половины прошлого века происходило интенсивное прояснение смысла тех процессов, функций и задач, которые связаны со становлением информационного общества и развитием коммуникационных технологий. Механизмы коммуникации, ее предмет, субъекты, ее сущность толкуются различным образом в разных философских доктринах. Философская интерпретация коммуникации почти никогда не сводится только лишь к проблеме обмена информационными сообщениями между индивидами и к речевому общению.

Новый теоретический  фокус, придающий коммуникации первостепенное значение, «взрывает» привычный философский  дискурс. Нельзя говорить о том, что  он приносит с собой радикальную  смену парадигмы по модели Т. Куна. В философии нет «некорректируемых положений» или «базисных предложений», нет мировоззренческих парадигм, которые бы всецело обусловливали наши методологические подходы. Каждая из целостных оригинальных философских концепций способна претендовать на «парадигматичность» и помочь взглянуть на мир по-новому. Но время от времени предложенный ключ к вещам, подобный «сознанию» у Декарта и Канта, или «языку» в ХХ в., увлекает сразу множество философов, побуждая применять этот ключ к открытию множества новых теоретических проблем. Коммуникация является одним из таких ключей, позволяющих переосмыслить многие вещи.

Философия коммуникации борется за то, чтобы дать самостоятельное  место субъектам коммуникации, Я  и Ты, Ego и Alter Ego, дать место «многим» как равноправным, предстоящим друг перед другом в своей персоналистической самобытности. Ж. Бодрийяр решительно разоблачал любые схемы, где Ты и Я включены в объединяющее их целое, даже если это целое назвать «коммуникацией». Первична их раздельность, а не единство. И философски отразить радикальность этой идеи чрезвычайно трудно. Сам Бодрийяр, восставая против власти Кода, превращающего коммуницирующие стороны в элементы запрограммированного процесса, в то же время отдает их на откуп обмену, символическому рынку. Говоря по существу, с точки зрения аксиоматики коммуникации требуется разрушить традиционную связку философских понятий единого и многого. На такую задачу смогли отважиться только свободолюбивые французы.

Список  использованной литературы

1. Барт Р. Миф сегодня. М.: Прогресс. 1989. 616с.

2. Бахтин М.М.  Эстетика словесного творчества.  М.: Просвещение. 1979. 662с.

3. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака.  М.: Вагриус. 2007. 458с.

4. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть.  М.: Вузовская книга. 2000. 382с.

5. Бодрийяр Ж. Система вещей.  М.: Просвещение. 1996. 514с.

6. Бурдье П.  Практический смысл.  М.: Прогресс. 2001. 684с.

7. Бурдье П.  Социология политики.  М.: Просвещение. 1993. 360с.

8. Леви-Строс  К. Структурная антропология.  М.: Просвещение. 1985. 492с.

9. Луман Н. Реальность масс-медиа.  М.: Европа. 2004. 550с.

10. Назарчук А.В. Теория коммуникации в современной философии. М.: Прогресс-Традиция. 2009. 320с.

11. Уэбстер Ф.  Теории информационного общества.  М.: Высшее образование. 2004. 418с.

12. Шеннон К. Современные достижения теории связи. М.: Вузовская книга. 2004. 405с.

13. Якобсон Р. Избранные работы.  М.: Просвещение. 1985. 472с.

Приложение 

Краткий экскурс в биографии французских  философов 

Клод  Леви-Строс

Клод Леви-Строс  родился 28 ноября 1908 года в Брюсселе (Бельгия), в семье художника. Изучал право и философию в Сорбонне у М. Мосса. После окончания университета и службы в армии стал преподавателем лицея. В 1935 году Клод Леви-Строс направился в Бразилию, где работал профессором университета в Сан-Паулу. Супруги Леви-Строс совершили экспедицию к индейцам племён кадиувеу и бороро, позже к индейцам намбиквара и тупи-кавахиб. Вернувшись во Францию, Леви-Строс работал преподавателем в лицее Перпиньяна, а затем в Политехнической школе Монпелье.

В 1940 года Леви-Строс по программе эмиграции еврейских ученых был приглашен преподавать в Нью-Йорк. Тесно общался с Романом Якобсоном, с «отцом американской антропологии» Францем Боасом. В начале 1945 года вернулся во Францию, но в 1945-1947 годах вновь работал в США во французском консульстве в Нью-Йорке. Вернувшись окончательно в Париж, получил докторскую степень в Сорбонне. В конце 1940-х и вплоть до 70-х годов Леви- Строс вел активную научную и преподавательскую деятельность во Франции. Он руководил одним из направлений в Национальном центре научных исследований (CNRS), в Музее человека. В 1960 году Леви-Строс стал руководить кафедрой социальной антропологии в престижном Коллеж де Франс. В 2008 году Леви-Строс отпраздновал столетний юбилей.

Ролан Барт

Ролан Барт родился 12 ноября 1915 года в городе Шербуре, Нормандия, в семье морского офицера. Потерял отца, когда ему не было и года. Рос в Байонне, городе на юго-западе Франции. Получил классическое гуманитарное образование в Сорбонне с 1935 по 1939 год. С юношеских лет тяжело болел туберкулезом легких. В 1948-1950 годах он преподавал в Бухаресте, где испытал влияние лингвосемиотических идей А.-Ж. Греймаса. В 1950-е годы выступал как журналист, симпатизирующий «новому роману», «театру абсурда» и сценическим идеям Б. Брехта. В 1953 году опубликовал первую книгу «Нулевая степень письма». В 1960 году основал Центр по изучению массовых коммуникаций. С 1962 года - профессор Практической школы высших знаний. К концу 1970-х годов популярность Барта была настолько велика, что в 1977 году специально для него в Коллеж де Франс была создана кафедра литературной семиологии. Погиб в автокатастрофе в Париже 26 марта 1980 года.

Жан Бодрийяр

Жан Бодрийяр родился 20 июня 1929 года в Реймсе на северо-востоке  Франции, в семье простых горожан. Изучал немецкий язык и литературу в Сорбонне. В 1958-1966 годах преподавал немецкий язык во французском лицее. Одновременно работал как литературный критик и переводчик (Ф. Гельдерлина, Б. Брехта) и учил философию в университете Нантерр. С 1966 по 1972 год преподавал на кафедре этого же университета. В 1968 году защитил под руководством Анри Лефевра диссертацию «Система вещей». В том же году возглавил в университете Нантерр кафедру социологии. С1986 года перешел в IRIS (Институт исследования социально экономической информации) при парижском университете Дофины, где впоследствии и закончил преподавательскую деятельность. Сотрудничал с рядом иных учебных заведений, журналов (например, с канадским журналом «Ctheory»). Всю жизнь Бодрийяр увлекался фотографией. В 80-е и 90-е годы его труды получили широкую известность, в частности весь мир обошли его публикации о войне в Ираке (1991 год). Умер 6 марта 2007 года в Париже.