Вопрос взаимосвязи
морали и закона получил определенное
освещение уже во многих трудах философов
древности (Сократ, Платон, Аристотель),
которые, разрабатывая правовую идеологию,
пытались связать этику с законодательством.
Например, римскими юристами был сформулирован
постулат, гласящий: «Право рекомендует
то, что одобрено обычаем», т.е. продиктовано
нравственностью[1]. Кроме того, непосредственное
влияние этического начала на право
римские юристы выразили четкой формулой:
«Обычай есть лучший толкователь закона».
Из этого можно сделать вывод, что мораль
- более совершенное средство и основа
воспитания, становления, совершенствования
человека гражданина, развития его личности.
Со времени своего возникновения мораль
всегда шла впереди права.
Она проникла в те области человеческих
отношений, где право было бессильно.Мораль,
нравственные требования неизмеримо сильнее
права, и право не в состоянии заменить
нравственные нормы. Не право, не законы,
а моральные требования управляют подавляющим
большинством граждан. «Мораль - это отношение
человека к себе в перспективе собственного
стремления к совершенству, к идеалу»[2].
Немецкая классическая философия также
предприняла попытку определить связь
между правом и нравственностью. Высший
принцип моральности Канта опирается
на понятие «доброй воли», последняя добра
«не в силу своей пригодности к достижению
какой-нибудь поставленной цели, а только
благодаря велению, т.е. сама по себе»[3].
«Добрая воля превращается в самоцель,
в совершенно абстрактное понятие и таким
образом отделяет начисто цель от практического
осуществления … человек своим долгом
связан с законом, но не догадывались,
что он подчинен только своему собственному
и тем не менее всеобщему законодательству…»[4].
Категорический императив, всеобщий моральный
закон Кант формулирует следующим образом:
«Поступай только согласно такой максиме,
руководствуясь которой ты в тоже время
можешь пожелать, что она стала всеобщим
Законом»[5]. И, рассуждая далее о том, что
всеобщность закона связана с природой,
всеобщими законами, Кант заявляет: «Поступай
так, если бы максима твоего поступка посредством
твоей воли должна была стать всеобщим
законом природы»[6]. Гегель
отметил формализм кантовской этики, ее
противоречия, вытекающие из разрыва между
эмпирическим и рациональным моментами
познания, чувственным опытом и априорными
формами сознания, теоретическим и практическим
разумом, мышлением и волей и т.д. Гегель
критиковал Канта за его отвлеченную,
априорно-догматическую «неприспособленную»
этику, за его идеи служения абстрактному
долгу во имя «человечества в целом». Кант
трактовал «морального человека» как
«вещь в себе» в полном отрыве от «явления»,
от его действий, основанных на эмпирических
стремлениях и интересах. Гегель справедливо
подчеркнул, что «каков человек внешне,
т.е. в своих действиях, таков он внутренне,
и если он внутренний, т.е. если он остается
в области намерений, умонастроений, если
он «добродетелен», «морален» и т.д., а
его внешнее не тожественно с его внутренним,
то оно также бессодержательно и пусто,
как и другое»[7]. Изложение своей этики
Гегель начал с анализа категории свободы
воли, которая, по его мнению, является
«необходимым условием и основой нравственности»[8].
Соответственно трем указанным ступеням
в развитии свободной воли Гегель выделял
три сферы «философии права»: формальное,
или абстрактное, право, мораль, нравственность.
Под абстрактным, или формальным, правом
Гегель понимал начальную ступень развития
свободной воли, на которой оно выступает
в качестве отдельной человеческой личности,
произвольно реализующей «во вне» свою
единичную свободу. Область абстрактного
права охватывает внешнее наличное бытие
воли отдельной личности. Сформулировав
основную заповедь права: «Будь лицом
и уважай других в качестве лиц»[9], он выделил
мысль о «разумности собственности», ибо
«лишь в собственности лицо есть как разум».
«Государство есть действительность нравственной
идеи, - нравственный дух как явная, самой
себе ясная, субстанциальная воля, которая
мыслит и знает себя и выполняет то, что
она знает и поскольку она это знает»[10].
Связь права и
морали - процесс, характеризующийся
многообразием проявлений: во-первых,
единством и общностью, во-вторых,
различием, в- третьих, взаимодействием
и взаимообогащением.
Общность норм права и норм морали выражаются
в следующем. Как формы общественного
сознания и общественных отношений мораль
и право имеют между собой много сходного,
так как выполняют общую социальную функцию:
они являются важнейшими средствами регулирования
поведения людей в обществе, носят нормативный
характер, и граждане соблюдают эти нормы
и принципы, как правило, добровольно и
сознательно. Нравственность и право развиваются
на едином для них фундаменте общечеловеческих
ценностей. Несмотря на то, что нормы права,
за редким исключением (так называемое
обычное право) официально провозглашаются
государством, а нормы морали в основном
живут в общественном сознании, мораль
и право представляют развернутые системы
правил поведения, охватывающие практически
всю совокупность общественных отношений,
выражающих волю тех или иных социальных
групп, слоев и общества в целом, а также
в определенной мере некоторые общечеловеческие
представления о справедливом и должном.
И право, и мораль представляют собой совокупность
строго определенных, относительно устойчивых,
зафиксированных в общественном сознании
норм поведения, отражающих социально-исторические
потребности общества. Нам представляется,
что право в целом полностью подлежит
моральным оценкам (позитивным либо негативным,
одобряющим либо осуждающим). Исследуя
вопрос о взаимоотношении права и морали,
большинство правоведов (Алексеев С.С.,
Витрук Н.В., Д.А. Керимов, В.В. Лазарев, О.Э.
Лейст, Г.В. Мальцев, М.И. Марченко, В.С. Нерсесянц
и др.) отмечают, что все, регулируемое
правом, так или иначе, регулируется моралью,
т.е. подлежит моральной оценке. Историческое
подтверждение этого тезиса мы находим,
к примеру, анализируя законодательные
акты прошлого, регулировавшие поведение
служащих, а также тексты литературных
памятников (произведения А.П. Чехова,
Салтыкова-Щедрина и др.). Понимание государства
как «единой политической организации
общества, которая распространяет свою
власть на всю территорию страны и ее население,
располагающая для этого специальным
аппаратом управления, издающая обязательные
для всех веления и обладающая суверенитетом»
делает очевидным тот факт, что его существование
невозможно без лиц, которых мы сегодня
именуем государственными служащими,
поэтому формирование государства невозможно
без наличия такого института, как государственная
служба. С появлением государства начинает
выделяться особая группа людей, занимающихся
деятельностью, направленной на защиту
интересов государства и осуществляемой
от лица государства.
В Киевской Руси отношения между князем
и дружиной, между дружинниками регулируются
нравственными нормами. Об этом свидетельствуют
дошедшие до нас летописные источники.
Типичное описание «мужа достойного»,
князя дается в «Повести временных лет»:
«А был Ростислав муж доблестный, воинственный,
прекрасно сложен и красив лицом, и милостив
к убогим». Характерны для своего времени
те моральные мотивы, которые содержатся
в советах Владимира Мономаха в «Поучении
чадам»: следует «иметь душу чистую и непорочную,
тело худое, беседу кроткую и соблюдать
слово господне...»; «более всего гордости
не имейте в сердце и в уме...»; «старых
чти, как отца, а молодых, как братьев»;
«и более же всего чтите гостя, откуда
бы он к вам ни пришел, простолюдин ли,
или знатный, или посол...»; «Больного проведайте,
покойника проводите, ибо все мы смертны»;
«Смерти... не боясь, ни войны, ни зверя,
мужской долг пополняйте, как вам бог пошлет»[11]
В передовом для своего времени историческом
документе подчеркиваются типичные «добродетели»:
набожность, почитание старших, гостеприимство,
соблюдение обычаев, храбрость на войне,
охоте т. д. Выделение слоя людей, постоянно
находящихся на государственной службе
и профессионально занимающихся делами
управления, явилось результатом образования
российского централизованного государства[12].
Петр I - первый государь, рассматривавший
свое правление как служение общему благу,
государству. В июне 1719 г. специальным
указом Петра I «О присяге на верность
службы»[13] предписывалось привести к
присяге чиновников Сената и коллегий,
губернаторов, воевод и других. В 1720 г.
утвержден Генеральный регламент (устав)
государственной службы. В перечень общих
качеств государственных служащих Устав
о службе гражданской включал «верность
к службе», «радение о должности», «усердие
к общему добру», «добрую волю в отправлении
порученного», «человеколюбие», «правый
и равный суд всякому состоянию», «честность,
бескорыстие и воздержание от взяток».
Право на очередной чин служащие приобретали
по выслуге лет при успешной службе и «доброй
нравственности», о чем говорил общий
порядок чинопроизводства. Таким образом,
уже в то время правовые документы закрепляли
этические требования к государственному
служащему и ставили цель нравственного
воспитания должностного лица.
Особое место среди государственных преобразований
Петра I принадлежит «Табели о рангах всех
чинов, воинских, статских и придворных,
которые в котором классе чины; и которые
в одном классе, те имеют по старшинству
времени вступление в чин между собою
однако ж воинские выше протчих, хотя б
и старее кто в том классе пожалован был»[14].
В Табели закреплены этические требования
к поведению государственного служащего
того времени. Например, в п. 3 говорится:
«Кто выше своего ранга будет себе почестей
требовать, или сам возмет выше данного
ему ранга, тому за каждой случай платить
штрафу 2 месяца жалованья»[15], а в п. 19 указано
на то, что лицо должно вести подобающий
его рангу уровень жизни: «…напоминаем
мы милостиво, чтоб каждый такой наряд,
экипаж, и либрею имел, как чин и характер
его требует»[16]. Здесь же названы санкции,
которые применялись в случае нарушения
данного требования. В Табели выдвигаются
требования достойного поведения государственных
служащих и о соблюдении субординации
в церкви, при дворе во время аудиенций,
съездов и во время других официальных
мероприятий. Этические требования распространялись
и на жен служащих: «Все замужные жены
поступают в рангах, по чинам мужей их.
И когда они тому противно поступят, то
имеют они штраф заплатить такой же, как
бы должен платить муж ее был за свое преступление[17]».
Несмотря на запрет, содержащийся в указе
от 13 апреля 1771 г., и меры, направленные
на его выполнение, выходцев из податных
сословий продолжали принимать на государственную
службу, как и до издания указа от 13 апреля
1771 г., о чем говорится в его преамбуле[18].
Эта практика, по-видимому, продолжалась
и даже активизировалась в ходе проведения
губернской реформы 1775 г., когда создавались
новые местные учреждения, для которых
требовалось множество мелких канцелярских
служащих. Об этом свидетельствуют мемуаристы.
Так, Г.С. Винский весьма иронично характеризовал
реформу в целом: «…появилось новое учреждение,
или совершенное преобразование правительственной
махины. Все переновлено, даже до наименований:
губернии названы наместничествами, губернаторы
правителями, воеводы городничими и пр.
и пр.» Подробно регламентирует организацию
и деятельность Сената указ «О должности
Сената»[19] (1726 г.), подписанный Екатериной
I. В тексте указа закреплены и требования
к деятельности Сената. В частности, говорится
о том, что «никому в Сенате не позволяется
разговоры иметь о посторонних делах,
которыя не касаются к службе нашей…»,
что Сенат «есть оное место сочинено, где
подобает поступать со всякою надлежащею
учтивостью; ежели кто противно поступит
и учинит какое бесчинство, тот штрафован
будет». Требования к чиновникам-сенаторам
заключались в строжайшем сохранении
тайны: «О делах государственных, которыя
тайности подлежат, отнюдь в партикулярных
письмах ни к кому не писать, также и словесно
ни с кем не говорить и не объявлять; а
ежели кто сие учинит, тот штрафован будет».
Кроме того, члены Сената обязаны всячески
заботится о процветании монархии: «…всегда
подобает Сенату иметь о монаршеской и
государственной пользе неусыпное попечение
и доброе простирать и все, что может быть
вредно, всемерно отвращать»[20].
Следует упомянуть два важных законодательных
акта, подробно регулирующих организацию
деятельности вводимых органов губернского
и городского управления: документ под
названием Учреждения для управления
губерний (1775 г.) и принятую в 1785 году Грамоту
на права и выгоды городам Российской
империи (Жалованная грамота городам).
Отмечается, что
в обязанность генерал-губернатора
входит управление как гражданскими,
так и военными делами, неоднократно
подчеркивается, что генерал-губернатор
не является судьей, однако в некоторых
статьях отмечается, что он имеет
право принимать участие в
судопроизводстве: «Государев наместник
долженствует вступаться за всякого, кого
по делам волочат, и принуждать судебныя
места своего наместничества решить какое-то
дело…», «естьлиб в судебном месте определено
было, что на справедливо, то государев
наместник может остановить исполнение…».
Упоминается о личностных качествах человека,
занимающего должность генерал-губернатора:
«…нося имя государева наместника, должен
он показать в поступках своих доброхотство,
любовь и соболезнование к народу». Соответственно
ст.ст. 237 и 256 предписывают данным должностным
лицам сохранять присягу подданнической
верности императорской особе и следить
за тем, что бы все в уезде также сохраняли
присягу, а в случае нарушения - уведомить
губернское правление. При приеме на службу
докторов требовались «свидетельства
не только об их искусстве и науке, но и
о добром поведении»(ст. 70)[21].
В апреле 1782 г. был
принят Устав благочиния или полицейский.
В уставе отражены требования морали
о добронравии, человеколюбии, усердии
к общему труду, которые распространялись
на служащих. Так, например, указаны
качества должностных лиц полиции:
«1. Здравый рассудок, 2. добрая воля
в отправлении порученнаго, 3. человеколюбие,
4. верность к службе императорского величества,
5. усердие к общему добру, 6. радение о должности,
7. честность и бескорыстие», а также «воздержание
от взяток; ибо ослепляют глаза и развращают
ум и сердце, устам же налагают узду». Устав
благочиния регламентирует деятельность
должностных лиц: их должностные обязанности
и правила поведения в различных ситуациях,
а также определяет санкции в случае нарушения
этих норм: «Буде кто учинит злоупотребление
должности того отослать к суду. ...неисполнение
должности, того отослать к суду. …упущение
должности, того отослать к суду. Буде
кто учинит лихоимство или взятки, того
отослать к суду». «Буде кто учинит лживый
поступок словесный, того имать под стражу
и отослать к суду. Буде кто учинит лживый
поступок действием, того имать под стражу
и отослать к суду»[22].
При Николае I принято
новое «Уложение о наказаниях
уголовных и исправительных»[23] (15
августа 1845 г.). В вышеназванном Уложении
перечисляются служебные проступки
и преступления:
1) неисполнение
указов и служебных требований,
исходящих от императорской власти,
не зависимо какой характер
они носили;
2) превышение власти,
которое заключалось в необоснованном
расширении прав, принадлежащих
должностному лицу по закону,
в присвоении не предоставленных
ему прав или в совершении
действий, выходящих за пределы
компетенции должностного лица
или совершении действий без
разрешения начальства;
3) бездействие,
заключающееся в неупотреблении
чиновником своевременных мер,
останавливающих или предупреждающих
беспорядки;
4) подлоги по
службе, т.е. изложение заведомо
ложных сведений в официальных
документах, а также подделки
документов;
5) неправосудие, т.е.
несправедливое рассмотрение дела
из корыстных или иных личных
мотивов;
6) «мздоимство и лихоимство»
(под лихоимством понималось принятие
должностным лицом подарка за особое деяние,
совершенное с нарушением должностных
обязанностей, а мздоимством считалось
взяточничество, совершенное за действие
или бездействие в пределах круга полномочий
чиновника, осуществляемое в виде подкупа
или как вознаграждение;
7) преступления
в отношении казенного имущества
(небрежное хранение казенного
имущества или финансовых средств,
присвоение или растрата, порча
или истребление, несоблюдение
сроков в оформлении полученных
или отправленных полученных
средств и др.);
8) нарушение правил
о вступлении в должность и
об оставлении должности (вступление
в должность без принятия присяги
на верность службы, самовольное
прерывание службы, нарушение порядка
оставления должности);
9) нарушение порядка
при определении на службу
и к должностям и при увольнении
от них (например, приема непригодного
к службе следствия судебного
приговора или происхождение
или по другим причинам, а также
прием лица исключенного из
духовного ведомства и др.);
10) нарушение служебной
дисциплины (например, неповиновение
начальникам, высказывания, оскорбляющих
честь, бранных или ругательных
слов в адрес вышестоящих лиц,
оскорбление действием, вызов
на поединок, а также оскорбление
начальником подчиненного, несправедливое
наказание, равно как и ослабление
надзора за подчиненными);
11) медлительность,
нерадение и несоблюдение установленного
порядка в отправлении должности
(в том числе, халатность, недостаток
внимания при исполнении обязанностей
службы, прогул, несоблюдение сроков
отпуска и др.);
12) преступления
и проступки чиновников по
некоторым особенным родам службы
(при следствии и суде, по делам
межевым, полицейским, нотариальным,
финансовым, по подрядам и поставкам
и публичной продаже имущества).
Важную роль в
развитии гражданской государственной
службы России конца XIX - начала XX вв. сыграло
принятие в 1896 г. «Устава о службе
по определению от Правительства»[24],
который явился одной из частей Свода
законов Российской империи и входил в
3-ий том «Свод законов о службе гражданской».
Статьи 180-186 посвящены присяге, присяге
на верность службы, которую приносил
каждый. Особые клятвенные обещание принимали
члены Государственного Совета, Почетные
опекуны опекунского совета учреждения
Императрицы Марии.
Всего гражданская
служба разделялась на 14 классов. Повышение
чина производилась при следующих
условиях(ст. 246): 1) «усердное и похвальное
отправление службы, начальством засвидетельствованное»,
2) особые подвиги, особенные труды и достоинства
чиновника, т.е. «когда кто-либо сверх своей
должности совершил еще с успехом трудное
или особенного доверия требовавшие поручения
начальства». В ст. 248 оговаривается необходимость
выслуги лет, здесь же подчеркивается
что сама по себе выслуга лет без одобрения
начальства не дает право на производство
в чин. Статья 250 гласила: «…никто не может
быть производим через чин, или, минуя
чины низшие, прямо в высшие», однако за
усердие срок пребывания в чине, который
в среднем равнялся 3-4 года, мог быть сокращен
на один год. Таким образом, при производстве
в чины принималось во внимание выслуга
лет, образование и служебные достоинства
претендентов. Статья 750 определяла основные
качества лиц, состоящих на государственной
службе: 1) здравый рассудок, 2) добрая воля,
3) человеколюбие, 4) верность к службе его
императорского величества, 5) усердие
к общему делу, 6) радение о должности, 7)
честность, бескорыстие, воздержание от
взяток, 8) правый и равный суд всякому
состоянию, 9) покровительство невинному
и скорбящему. Именно эти качества являлись
слагаемыми, составляющими понятие «гражданская
честь». Священным долгом каждого служащего
являлась охрана монархии. Статья 707 обязывала
служащих исправлять должность «с усердием,
нелицемерно и добросовестно по существующим
учреждениям и уставам и по приказаниям
и наставлениям начальства». Здесь же
оговорено то, что мотивом к службе не
может быть вражда, дружба, родственные
отношения и тем более корысть. В законе
содержатся нравственные оценки поведения
служащих, которые выражены через категории
«стыд», «поношение»: «…леность, нерадение
и неприлежность к порученному делу да
почтутся наивысшим для них стыдом, упущение
по должности и нерадение по части блага
общего, им вверенного, главнейшим поношением».
Впервые в документе, регламентирующем
государственную службу, выдвигается
требование компетентности: «Всякий служащий
должен поставить себе в непременную обязанность
ведать все уставы и законы государственные…»
(ст. 708). Следующие статьи раздела касаются
прочих требований к служащим, как-то:
1) соблюдать вверенную служебную тайну
(ст. 709); 2) не выходить за пределы служебных
полномочий (ст. 710); 3) руководствоваться
в служебной деятельности законами и только
законами (ст. 711); 4) соблюдать субординацию
(ст. 712-714); 5) заботиться о подчиненных и
не злоупотреблять властью при взаимоотношениях
с ними (ст. 715). Интересным, на наш взгляд,
является то, что впервые в Уставе отмечается
особенность положения в обществе лиц,
занимающих высокие должности: они должны
подавать пример подчиненным не только
в усердном исполнении должностных обязанностей,
но и в достойном образе жизни: «…надлежит,
чтобы начальники имели надзор и над поведением
и обхождением своих подчиненных, и побуждали
оных к добродетелям и похвальному любочестию,
удерживая от безбожного жития, пьянства,
лжи и обманов» (ст. 716). Уже в то время было
замечено, что на качество функционирования
учреждения влияют сложившиеся между
служащими отношения, поэтому в Уставе
нашла отражение мысль о том, что начальствующие
и подчиненные служащие должны пребывать
в согласии и всячески помогать друг другу
по службе (ст. 717)[25].