Шпаргалка по "Истории политических и правовых учений"

106. Гегелевская трактовка идеи разделения властей

Государство как  действительность конкретной свободы  есть индивидуальное государство. В  своем развитом и разумном ви де такое государство представляет собой, согласно гегелевской трактовке, основанную на разделении властей конституционную монархию. Тремя различными властями, на которые подразделяется политическое государство, по Гегелю, являются: законодатель ная власть, правительственная власть и власть государя. В своей теоретической разработке этих проблем Гегель, в целом соглашаясь с идеей своих предшественников Локка и считает надлежащее разделение властей в государ стве гарантией публичной свободы. Вместе с тем он расходится с ними в понимании характера и назначения такого разделения властей, их состава и т. д. Так, Гегель считает точку зрения самостоятельности властей и их взаимного ограничения ложной, поскольку при таком подходе как бы уже предполагается враждебность каждой из властей к другим, их взаимные опасения и противодействия. Он выступает за такое органическое единство различных властей, при котором все власти исходят из мощи целого и являются его «текучими членами». В господстве целого, в зависимости и подчиненности различных властей государственному единству и состоит, по Гегелю, существо внутреннего суверенитета госу дарства. Гегель критикует демократическую идею народного сувере нитета и обосновывает суверенитет наследственного конститу ционного монарха. Поясняя характер компетенции монарха, Гегель отмечает, что в благоустроенной конституционной монархии объектив ная сторона государственного дела определяется законами, а монарху остается лишь присоединить к этому свое субъектив ное: «Я хочу». Правительственная власть, куда Гегель относит и власть су дебную, определяется им как власть подводить особенные сфе ры и отдельные случаи под всеобщее. Задача правительствен - ной власти — выполнение решений монарха, поддержание су ществующих законов и учреждений. Члены правительства и государственные чиновники составляют, по Гегелю, «основную часть среднего сословия, которое характеризует развитый интел лект и правовое сознание народной массы». Он указывает на такие средства борьбы против возможного произвола и господ ства чиновников, как контроль учреждений суверенной власти сверху и права корпораций и объединений снизу. Законодательная власть, по характеристике Гегеля, это власть определять и устанавливать всеобщее. Законодательное собрание состоит из двух палат. Верхняя палата формируется по принципу наследственности и состоит из владельцев майо ратного имения. Палата же депутатов образуется от остальной части гражданского общества, причем депутаты выделяются по корпорациям, общинам, товариществам и т. п., а не путем ин дивидуального голосования. Гегель отстаивает принцип публичности прений в палатах сословного собрания, свободу печати и публичных сообщений. Высший момент идеи государства, по Гегелю, представляет собой идеальность сувернитета. Государства относятся друг к другу как самостоятельные, свободные и независимые индиви дуальности. Субстанция государства, его суверенитет, выступа ет как абсолютная власть идеального целого над всем единич ным, особенным и конечным, над жизнью, собственностью и правами отдельных лиц и их объединений.

107. Гегель  о суверенитете народа и суверенитете  монарха. Идеальная форма правления по Гегелю

В вопросе о  сувере- нитете речь идет о действительности государства как свободно го и  нравственного целого. В этом, по мнению Гегеля, состоит «нравственный  момент войны, которую не следует  рассматри вать как абсолютное зло  и чисто внешнюю случайность...». Гегель предупреждает, что развиваемые им взгляды на необ ходимость и нравственный момент войны представляют собой лишь философскую идею, тогда как действительные войны ну ждаются в более конкретном рассмотрении. Обнаруживаемая и спасаемая благодаря войне идеальность целого есть та же самая идеальность, согласно которой внутренние государственные власти, не будучи самостоятельными, являются лишь органиче скими моментами государственного целого: и в том, и в другом случае речь идет о суверенитете государства (внешнем и внут реннем). Сферу межгосударственных отношений Гегель трактует как область проявления внешнего государственного права. Междуна родное право — это, по Гегелю, не действительное право, како вым является внутреннее государственное право (положитель ное право, законодательство), а лишь долженствование. Какова же будет действительность этого долженствования — зависит от суверенных воль различных государств, над которыми нет выс шего права и судьи в обычном смысле этих понятий. Полагая, что государства находятся в отношениях друг к другу в естественном состоянии, Гегель вместе с тем не отрица ет сам принцип международного права и, следовательно, саму возможность правовых, договорных отношений между государ ствами. Государства должны признавать друг друга в качестве суверенных и независимых, не вмешиваться во внутренние дела другого, взаимно уважать самостоятельность и т. п. «Принцип международного права, — отмечал Гегель, — как всеобщего, в себе и для себя долженствующего быть действующим в отноше-ниях между государствами права, состоит, в отличие от особен ного содержания позитивных договоров, в том, что договоры, на которых основаны обязательства государств в отношении друг к другу, должны выполняться». Спор между государствами, если их суверенные воли не приходят к согласию, считал Гегель, может быть решен лишь войной.

108. Политические  и правовые учения в Западной  Европе в XIX веке: общий обзор

Общественно-политическая жизнь Западной Европы в пер вой  половине XIX столетия проходила под знаком дальнейшего утверждения и упрочения буржуазных порядков в данном регионе мира, особенно в таких его странах, как Англия, Франция, Гер мания, Швейцария, Голландия и др. Наиболее значительные идеологические течения, сформировавшиеся в то время и зая вившие о себе, самоопределялись через свое отношение к это му историческому процессу. Французская буржуазная револю ция конца XVIII в. сообщила мощный импульс развитию капи тализма в Европе. У него оказалось много противников. Водворение буржуаз ного, капиталистического уклада жизни встретили в штыки дво- рянско-аристократические, феодально-монархические круги, терявшие былые привилегии и желавшие реставрации старого, добуржуазного порядка. Комплекс их идей квалифицируется как консерватизм (в разных его вариантах). Яростно осуждали капи талистические порядки и представители совсем другого, нежели консерваторы, социального лагеря. Последний составляли про летаризирующиеся массы тружеников, разорявшиеся мелкие собственники и т. д. Капиталистическая система ввергла тогда эти слои в тяжелое состояние. Спасение виделось им в тоталь ном отказе от мира цивилизации, основанного на частной соб ственности, и установлении общности имущества. Такую анти капиталистическую позицию выражал социализм. Своеобразно выглядела программа еще одного идеологического течения — анархизма. Не все из его сторонников являлись врагами буржуа зии и частной собственности, однако практически единодушно выступали они против государства вообще (любого типа и лю- бой формы), усматривая в нем самую главную причину всех об щественных зол. Соответственно отвергались ими капиталисти ческая государственность, буржуазное законодательство и т. д. Утверждавшийся в Западной Европе капиталистический строй обрел свою идеологию в либерализме. В XIX в. он был очень влиятельным политическим и интеллектуальным тече нием. Его приверженцы имелись в разных общественных группах. Но социальной базой ему служили, конечно, в пер вую очередь предпринимательские (промышленные и торго вые) круги, часть чиновничества, лица свободных профессий, университетская профессура. Концептуальное ядро либерализма образуют два основопо лагающих тезиса. Первый — личная свобода, свобода каждого индивида и частная собственность суть наивысшие социальные ценности. Второй — реализация данных ценностей не только обеспечивает раскрытие всех творческих потенций личности и ее благополучие, но одновременно ведет к расцвету общества в целом и его государственной организации. Вокруг этого кон-цептуального, смыслообразующего ядра концентрируются дру гие элементы либеральной идеологии. Среди них непременно находятся представления о рациональном устройстве мира и прогрессе в истории, об общем благе и праве, конкуренции и контроле.

 В числе  таких элементов безусловно присутствуют  идеи правового государства, конституционализма, разделения властей, представительства, самоуправления и т. п. В 40-х гг. XIX в. возник марксизм — учение, возымевшее впоследствии большую притягательную силу. Его создатели Карл Маркс (1818-1883) и Фрвдрих Энгельс (1820-1895) пред приняли попытку выяснить условия и указать пути упраздне ния буржуазно-капиталистических порядков, наметить контуры строя, который наконец разумно организует общественную жизнь, обеспечит свободное развитие личности. Увлеченные прежде всего и главным образом решением та кой задачи, Маркс и Энгельс, естественно, обратились к рас смотрению вопросов власти, государства, права, законодатель ства, политики. Плодом такого обращения явилась марксист-ская, историко-материалистическая концепция государства и права. Вторая половина XIX в. в Европе (прежде всего в Западной) отличается рядом характерных черт. Во многих странах конти нента достаточно прочно утверждаются буржуазные порядки. Дальнейшее развитие получает капиталистическая рыночная экономика со своей сложной инфраструктурой. Внедряются в жизнь институты, обеспечивающие включение в политический процесс все более широких слоев населения. Происходит по степенная демократизация этого процесса. Крепнет движение за расширение политических и социальных прав личности, за установление всеобщего избирательного права, и оно добивает ся определенных успехов. На общественную арену в качестве самостоятельной организованной силы выходит пролетариат, создающий свои профсоюзы, партии, прессу и активно отстаи вающий собственные классовые интересы. Все отчетливей главная линия идеологического противо стояния начинает проходить не между адептами старого, фео дально-монархического режима и сторонниками буржуазного строя. Теперь тем и другим противостоят приверженцы социа листических преобразований. Это, однако, не значит, что в по литико-правовых взглядах тех, кто так или иначе выступал за сохранение status quo, имело место полное единство, напротив, разброс политико-правовых представлений в их среде был весь ма велик — от либерально-демократических до элитистских, авторитарных и т. п. Столь же неоднородной являлась мировоз-зренческая основа таких представлений. XIX в. унаследовал от XVIII в. понятие поступательного движения человечества. Идея прогресса, т. е. мысль о законо мерном переходе от низших форм цивилизации к более высо ким и совершенным ее формам, присутствовала и давала себя знать в общетеоретических позициях многих тогдашних иссле дователей государства и права. Век Просвещения передал также своему преемнику идею рационального устройства мира, убеж дение в могуществе человеческого разума, способного постичь тайны природного и социального бытия.

 Конечно,  не каждый теоретик государства  и права выступал (в интересующий  нас сейчас период) под знаменем  рационализма, был преисполнен познавательного оптимизма и проч. Но во всяком случае несо мненно, что в XIX в. рационалистические установки в целом весьма основательно вошли в ткань обществоведения. Влиятельным интеллектуальным движением на протяжении всего XIX в. был позитивизм. Возник он не случайно, став своеобразной реакцией на неспособность господствовавших прежде спекулятивных философских систем решить проблемы, выдвинутые бурным развитием производительных сил, техни- ческих знаний, наук о природе и обществе. Его родоначальни ки и их последователи старались отбросить «метафизические» конструкции (традиционную философию, идеологию и т. п.) и заняться изучением лишь сугубо эмпирического материала. Они полагали, что только посредством «беспредпосылочного» оперирования одними лишь «чистыми» фактами можно по строить подлинную общественную науку, в том числе учение о государстве и политике, юриспруденцию. Причем такую же точную и достоверную науку, как естествознание. Во второй половине XIX в. в целом усилился ток, шедший от естественных наук к социальным. Прежние лидеры — дисципли ны физико-математического цикла — уступали свое место био логии. Вот почему большое влияние на общественную мысль оказала, в частности, эволюционная теория, которая сделалась господствующей фактически во всем естествознании. Привле кательностью для обществоведов обладали идеи органицизма. Органицизм давал возможность мыслить и анализировать раз личные социальные объекты не по модели машины, стабильно го механического агрегата, но как целостные динамичные, из меняющиеся и развивающиеся образования со свойственными им определенными жизненными циклами, ритмами и функ циями. Панорама интеллектуальной жизни второй половины XIX в. будет неполной без упоминания таких явлений, как попытки возвысить авторитет иррационализма, распространение религи озно-философских и религиозно-политических доктрин, обос нование исторического пессимизма, проповедь расизма, культа силы и борьбы и т. д., эти явления заметно усилились в послед ние десятилетия XIX в. Не все представления о государстве, власти, праве, которые составили западноевропейское политико-юридическое знание XIX в., сохранили свою теоретическую и практическую значи мость за пределами этого столетия. Однако их немалая часть была востребована XX в. и оказывает заметное влияние на раз витие современной науки о государстве и праве.

109. Политико-правовые  воззрения утилитаризма: общая характеристика

УТИЛИТАРИЗМ

(utilitarianism) Наиболее  известное определение утилитаризма  основано на убеждении в том,  что "наилучшим действием является то, которое приносит наибольшее счастье наибольшему числу людей". Обычно подобная трактовка ассоциируется с именем Бентама (Bentham), который вполне одобрял ее, но первым такое определение дал Фрэнсис Хатчесон в работе "Исследование происхождения наших идей о прекрасном и добродетели" ("Inquiry into the Original of our Ideas of Beauty and Virtue", 1725). Концепция, согласно которой о действиях следует судить по их способности давать людям счастье, имеет давнюю историю, уходящую в древнегреческий eudaemonism (эвдемонизм). Однако важной и респектабельной, хотя пока и не господствующей, философией, она становится только в мирской и коммерческой среде Британии XIX в. Наиболее ясное представление об утилитаризме дают работы Бентама, особенно "Введение в принципы морали и законодательства" ("An Introduction to the Principles of Morals and Legislation"), однако к последователям этой философии можно отнести как Юма (Hume), так и Берка (Burke). "Наибольшее счастье наибольшего числа людей" – это индикатор духа и цели утилитаризма, но вместе с тем, по-видимому, еще и показатель проблем, которые терзают философов. Похоже, он подразумевает максимизацию населения, поскольку максимизация произведения ХxY достигается увеличением как значения Х, так и Y. Если большее число людей означает меньшее количество счастья в расчете на душу населения (ибо это означает сокращение пространства и ресурсов), то из этого следует, что данная дефиниция способствует неопределенной напряженности между количественными показателями и индивидуальным счастьем. Ясно, что утилитаристы, в т.ч. Бертам, имеют в виду наивысшее счастье либо конкретного числа людей, либо всего населения в целом. Убедительных концепций таких понятий, как "счастье", "боль", "удовольствие" и "полезность", не разработано. Бентам предлагает некий "калькулятор счастья", учитывающий "интенсивность", "плодотворность", "продолжительность" и прочие характеристики, но даже симпатизирующий ему современный утилитарист не позволит себе утверждать, что с помощью такого "калькулятора" можно реально получить какие-то определенные ответы или что он вообще применим. Собственно говоря, чрезвычайно сомнительно вообще отнесение "боли" к состоянию чрезвычайно низкого уровня удовольствия, стремящегося к нулю, или отрицательного удовольствия, которое хуже смерти. Только биологи и бихевиорасты (behaviourists), склонные обращать внимание скорее на физическое состояние, чем на ощущения, сумели разработать научные концепции боли и удовольствия, которые подсказывают нам, что в таком случае утилитаристы-политологи должны рассматривать развлекательные машины и "веселящие" лекарственные вещества в качестве основных инструментов политики. Предполагаемое толкование обычно считается reductio ad absurdum (сведения к абсурду) бихевиорастской концепции удовольствия в философии утилитаристов. Общая совокупность состояний, которые утилитаристы хотели бы максимизировать, называлась по-разному, в т.ч. совсем недавно "удовлетворением" и "процветанием человека". Однако ввиду несостоятельности главной концепции эта философия развивалась по двум направлениям, которые можно назвать экономическим утилитаризмом и широким утилитаризмом. Последователи экономического утилитаризма вместо счастья говорят о степени получения индивидами того, что предпочитают (или предпочли бы, будут у низ свобода выбора). В результате у них появляется возможность разработать точную и изощренную теорию, основанную на данных о фактическом и гипотетическом выборе, и представить результат в денежном выражении. Это направление утилитаризма вполне может найти практическое применение в таких областях политической и административной деятельности, как анализ затрат и результатов. Экономические утилитаристы используют совершенно иные концепции, нежели Бентам, хоты можно сказать, что это направление развивалось вполне в его духе. Широкий утилитаризм в том виде, в котором был разработан специалистами в области этики, по духу ближе философии Юма и Дж. С. Милля его приверженцы тщательно избегают точных расчетов, обращаясь к более общим суждениям, и отказываются от последовательной одномерности бентамовской концепции удовольствия ("поскольку количество удовольствия всегда одинаково, то и ванька-встанька не менее хорош, чем поэзия"), заменяя ее концепцией, предоставляющей более широкие возможности для качественных оценок, Слабость этого подхода в том, что он чреват утерей различия между этической и политической философиями утилитаризма и концепциями иного свойства. Если мы допустим возможность качественной оценки, например предположения о глубине удовольствия от чтения стихов, в противоположность тривиальному чувству, возникающему от игры с ванькой-встанькой, то не отойдем ли мы от неукоснительного, сугубо утилитаристского требования непредвзятого сравнения всех благ? Равным образом существует проблема правил. Строго говоря, утилитарист должен признать, что "правила создаются для того, чтобы их нарушать", и оценивать каждый отдельный этап следования правилам или их нарушения по его последствиям. Но скорее всего мы все-таки получим больше удовольствия, если хотя бы некоторые правила будут соблюдаться все без исключения. Концепция "утилитаризма правил" подсказывает, что из adex постоянно соблюдаемых правил мы должны неукоснительно соблюдать то, которое будет иметь более благоприятные последствия. В принципе можно доказать, что подобную теорию вообще нельзя называть утилитаризмом, поскольку настойчивое стремление следовать правилам приводит к неокантианству. Более убедительное решение проблемы, пожалуй, предлагает концепция "суммарных правил" Джона Роллса, которым мы все должны следовать, хотя и не очень"скрупулезно, дабы радоваться прелестям общественного порядка и не нести расходов не бесконечные подсчеты. Широкий утилитаризм, допуская некий "разнобой" суждений о качестве удовольствия и последствий тех или иных действий, вынужден допускать, чтобы утилитаристские взгляды формировались иными философскими системами, к которым обращается человек, вынося свои суждения, будь эти системы традиционными, бунтарскими, феминистскими или любыми другими.

110. Бентам  о природе государства и принципе разделения властей. Функции государства и интересы личности по Бентаму

Иеремия Бентам (1748—1832). Он явился родоначальником  теории утилитаризма, вобравшей в  себя ряд социально-философских  идей Т. Гоббса, Дж. Локка, Д. Юма, французских материалистов XVin в. (Гельвеция Гольбаха). Отметим четыре постулата, лежащих в ее основе. Первый: получение удовольствия и исключение страдания составляют смысл человеческой дея- Второй: полезность, возможность быть средством решения какой-либо задачи — самый значимый критерий оценки всех явлений. Третий: нравственность создается всем тем, что ориентирует на обретение наибольшего счастья (добра) для наибольшего количества людей. Четвертый: максимизация всеобщей пользы путем установления гармонии индивидуальных и общественных интересов есть цель развития человечества.

Эти постулаты  служили Бентаму опорами при  анализе им политики, государства, права, законодательства и т. д. Его политико-юридические  взгляды изложены во «Введении в  основания нравственности и законодательства» (1789), во «Фрагменте о правительстве» (1776), «Руководящих началах конституционного кодекса для всех государств» (1828), «Деонтологии, или Науке о морали» (18! 5— 1834) и др.

Давно и прочно Бентам числится в ряду столпов европейского либерализма XIX в. И не без основания. Но у бентамов- ского либерализма не совсем обычное лицо. Принято считать ядром либерализма положение о свободе индивида, исконно присущей ему, об автономном пространстве деятельности, о самоутверждении индивида, обеспечиваемом частной собственностью и политико-юридическими установлениями. Бентам предпочитает вести речь не о свободе отдельного человека; в фокусе его внимания интересы и безопасность личности. Человек сам должен заботиться о себе, о своем благополучии и не полагаться на чью-либо внешнюю помощь. Только он сам должен определять, в чем заключается его интерес, в чем состоит его польза. Не притесняйте индивидов, советует Бентам, «не позволяйте другим притеснять их и вы достаточно сделаете для общества».

Что касается категории «свобода», то она претила ему. Бентам видит в ней продукт умозрения, некий фантом. Для него нет принципиальной разницы между свободой и своеволием. Отсюда понятен враждебный бентамовский выпад против свободы: «Мало слов, которые были бы так пагубны, как слова свобода и его производные».

Свобода и права  личности были для Бентама истинными  воплощениями зла, потому он не признавал  и отвергал их, как отвергал вообще школу естественного права и  политико-правовые акты, созданные  под ее воздействием. Права человека, по Бен- таму, суть чепуха, а неотъемлемые права человека — просто чепуха на ходулях. Французская Декларация прав человека и гражданина, согласно Бентаму, «метафизическое произведение», части (статьи) которого возможно разделить на три класса: а) невразумительные, б) ложные, в) одновременно и невразумительные, и ложные. Он утверждает, будто «эти естественные, неотчуждаемые и священные права никогда не существовали... они несовместны с сохранением какой бы то ни было конституции... граждане, требуя их, просили бы только анархии...».