Роль ТНК в международных отношениях

Во-вторых, американские аналитики опасаются и коммерциализации рынка «невоенного» урана и плутония. Они опасаются, что под прикрытием «переработки ядерных отходов» могут начаться эксперименты по извлечению плутония из отработанного топлива для атомных электростанций. Негосударственные корпорации работали на этом рынке еще с 1950-х годов. Однако до начала «пакистанского скандала» в Вашингтоне были уверены в надежности государственного контроля над «урановым бизнесом». Можно ли теперь гарантировать, что террористические сети не получат доступ к новейшим технологиям и способам переработки уран-плутониевых материалов? Проведя в рамках дипломного исследования анализ современной литературы на эту тематику, мы можем сказать, что нет.

В-третьих, в США растут опасения, связанные с резким ростом капитализации уранового рынка в 2009-2010 гг. Американские аналитики прогнозируют, что к 2014 г. цены на уран вырастут с нынешних 29 до 35 долларов за фунт. Еще дальше идут немецкие эксперты, утверждающие, что запасы коммерческого урана уже превосходят его разведанные запасы⁴¹.

В ходе дипломного исследования, нам показалось примечательным, что мировой рынок производства урана стал оправляться от депрессии именно в 1996 г. – период, когда Индия и Пакистан вышли на финальную стадию своих программ создания ядерного оружия. В 2005 г. обострилась проблема растущих закупок урана Пакистаном, Саудовской Аравией, Вьетнамом, Индонезией, Таиландом, а, возможно, и КНДР (на «полулегальном» рынке расщепляющихся материалов). Поэтому, хотя основную причину увеличения добычи урана следует искать в росте интереса к атомной энергетике как альтернативе чрезмерной зависимости от углеводородов, нельзя исключать, что косвенно на это повлиял и растущий спрос на урановое сырье со стороны тех стран, которые вслед за Индией и Пакистаном хотели бы приобрести собственное ядерное оружие.

Анализируя научную  литературу, мы обнаружили, что не менее интересен и тот факт, что такие страны как США, ЮАР, Франция и даже Канада не только не увеличили, но даже сократили добычу уранового сырья. Напротив, Австралия, Бразилия, Нигер, Намибия, Казахстан и Узбекистан быстро увеличивают темпы добычи. Во многих из стран урановые рудники находятся в географически труднодоступных районах. А это резко увеличивает опасность неконтролируемого выброса «нелегального» урана на «черный рынок» расщепляющихся материалов.

Американские и британские эксперты уверены: одна из важнейших угроз ядерному нераспространению заключается в растущей транснационализации рынка расщепляющихся материалов. В условиях, когда природный уран становится столь ходовым товаром, транснациональные корпорации могут не избежать соблазна заключить «полулегальные» (и даже нелегальные) сделки со «странами-изгоями» и даже с посредниками транснациональных террористических сетей.

А это фактически девальвирует предшествующие межгосударственные соглашения по контролю за оборотом расщепляющихся материалов.

Первая опасность заключается в том, что «гиганты» урановой индустрии могут вбросить расщепляющиеся материалы на международный рынок. Вторая связана с возможным выбросом «неконтролируемого» урана из «проблемных» (с точки зрения США) стран Африки и Южной Америки с их предельно слабыми государственными институтами. Третью опасность хорошо показало «дело Хана»: ТНК вполне могут реализовать ядерные технологии и/или материалы, поставляемые из стран, незаконно получивших ядерное оружие. Наконец, четвертая, на наш взгляд, опасность связана с тем, что коммерческие компании, работающие с ядерным топливом и «ядерными отходами», могут попытаться реализовать часть материалов и технологий на международном черном рынке. Все эти угрозы хорошо прописаны в новейшей литературе. Менее понятно, как им противостоять.

На Западе все чаще звучат голоса о том, что в настоящее время механизмов борьбы с «сетевым распространением» практически не существует. Во второй половине ХХ в. Вашингтон как будто наработал большой задел в области контроля над ядерно-экспортным законодательством своих союзников (прежде всего, Японии). Но в условиях, когда ключевые игроки «уранового» рынка все меньше связаны с национальными правительствами, такие меры неизбежно девальвируются.

В 1970-1980-е годы был создан целый ряд международных «экспортно-ограничительных» режимов и институтов (Группа ядерных  поставщиков, Комитет Цангера, Вассенаарские соглашения и т.п.). Однако их решения носят рекомендательный характер. Они не имеют механизмов принуждения даже на уровне национальных правительств, не говоря уже о самостоятельных ТНК.

Западные политики все чаще говорят о необходимости учредить новый орган, регулирующий урановую отрасль мировой экономики, а не только наблюдающий за ней. Растут опасения, что даже подробные аналитические материалы МАГАТЭ не дают полного представления о происходящих в этой сфере процессах. Вот почему в 2010-2011гг. Администрация США предложила ряд нестандартных мер по реформе этого транснационализировавшеего сектора экономики.

Первая – усиление действующих режимов нераспространения за счет придания им обязательного характера. С одной стороны, администрация Б. Обамы выступает за запрет поставок ядерных технологий в страны, не ратифицировавшие дополнительный протокол МАГАТЭ 1997 года. С другой – Белый дом настаивает и на том, чтобы Группа ядерных поставщиков отказалась поставлять технологии по обогащению урана и извлечению плутония из ядерного топлива странам, не имеющим технологий по обогащению и переработке. Предполагается, что эти меры позволят если и не «заморозить» нынешний закрытый клуб из 6-8 ядерных держав, то по крайне мере, приостановить распространение ядерных технологий⁴².

Вторая – усиление режима всеобщей ядерной отчетности и транспарентности. Американские аналитики заговорили о необходимости разработать в этой сфере некое универсальное межгосударственное соглашение – «Universal Compliance», позволяющее: получать сведения об объеме имеющихся у данной страны расщепляющихся материалов и ввести единые экспортно-импортные стандарты для всех ядерных и «пороговых» государств. Рассматриваются такие нестандартные меры как введение обязательной отчетности поставщиков расщепляющихся материалов перед ООН и МАГАТЭ. Не исключается и изменение статуса Всемирной ядерной ассоциации вплоть до придания ей неких контрольных полномочий. В перспективе система «международной отчетности» может принять интересную форму «лицензий» – предоставление ядерным поставщикам полномочий на право работать только с определенными субъектами рынка.

Третья – создание в Соединенных Штатах (или в более широком формате) нового органа, ведущего мониторинг и контроль за мировыми запасами расщепляющихся материалов. Летом 2010 г. Контрольная палата заинтересовалась судьбой переданного другим странам американского высокообогащенного урана. На рубеже 2011-2012 гг. аналитики заговорили о возможном создании специального ведомства при Пентагоне, занимающегося оценкой и учетом мировых запасов ОМУ. Не исключено, что эти функции перейдут к ряду специальных комитетов Министерства энергетики США, которое с 2003 г. стало одним из ведущих центров анализа проблем ядерного нераспространения⁴³.

Четвертая – отказ неядерных государств от приобретения технологий полного ядерного цикла. Большое внимание уделяется возможности «выкупа» ядерных программ пороговых государств – предоставление им финансовой помощи в обмен на отказ от ядерных испытаний (скорее всего, на многосторонней основе). В таком контексте вполне возможно изменение принципов работы ТНК со «странами-отказниками»: например, участие в строительстве легковододных реакторов и помощь в решении топливно-энергетических проблем.

Пятая – изменение режима работы с «отработанным» оружейным ураном и плутонием. В июне 2011 г. Министерство энергетики США заявило о начале возможном восстановлении производства плутония в «не военных» (т.е. энергетических) целях. В Америке набирают силу сторонники поддержки собственных производителей урана. Государство, утверждают они, должно восстановить те механизмы контроля над «ядерным рынком», которыми оно обладало в годы холодной войны.

Наконец, шестая – разработка совместных мер по охране транспортировки и хранения отработанного ядерного топлива и уранового конденсата. Речь, как правило, идет о финансовой помощи Соединенных Штатов работе научных центров и транспортировке ядерных отходов. Но нельзя исключать, что в определенный момент к такой работе подключатся и ТНК – прежде всего имеется в виду помощь частным компаниям при перевозке расщепляющихся материалов.

В краткосрочной перспективе такие меры могут существенно усилить контроль над рынком расщепляющихся материалов. Однако в долгосрочной перспективе проблема гораздо сложнее. Предлагаемые США меры изначально содержат серьезное противоречие. С одной стороны, речь идет о транснационализации контроля над рынком расщепляющихся технологий, что в перспективе потребует ограничить действия самих Соединенных Штатов (на что Вашингтон явно не готов). С другой стороны, американские предложения означают, в том числе, и «ренационализацию» ядерного рынка. Примеру США по созданию контрольно-регулирующих органов могут последовать другие страны. А это угрожает уничтожить даже те слабые режимы нераспространения, которые с трудом сложились в последней трети ХХ века.

По мнению целого ряда авторитетных специалистов, как отечественных, так и зарубежных⁴⁴, в настоящее время на международной арене все более определенно заявляет о себе этнический фактор, воздействующий на региональные процессы, определяющий политический климат в отдельных странах и заставляющий мировое сообщество в значительной степени пересмотреть свою точку зрения на целый ряд важнейших проблем, имеющих отношение как к внутренней политике государств, так и к их поведению в отношениях с другими государствами, международными организациями и интеграционными объединениями. Транснациональные корпорации (ТНК), являющиеся в настоящее время одним из наиболее динамичных международных акторов, распространяя свою деятельность на регионы, отличающиеся неоднородностью этнического состава населения, естественно также вынуждены принимать во внимание этот фактор и учитывать интересы основных этнополитических сил, одновременно используя их для достижения своих целей.

Этнополитические последствия деятельности ТНК достаточно редко становятся объектом анализа представителей академического сообщества, несмотря на то, что исследования этнополитического контекста глобализации в целом пользуются относительно большой популярностью⁴⁵.

Ученые отмечают, что глобализация обостряет межэтнические противоречия, расширяя международные обязательства полиэтничных государств в области соблюдения прав этнических меньшинств и сокращая внутренние ресурсы этих государств в этнополитической сфере, что способствует интернационализации конфликтных ситуаций на этнической почве и создает условия для апелляции этнических меньшинств непосредственно к мировому общественному мнению и международным институтам, что еще более способствует углублению антагонизма между меньшинством и доминирующей этнической группой. Известный российский исследователь Н.А.Косолапов пишет о том, что в условиях глобализации этнический фактор становится «как средством подрыва конкретных государств и самого института государства, так и средством продвижения глобализации», которая в свою очередь «заключает в себе тенденции к культурной нивелировке и подчинению большинства экономически все более могущественному меньшинству, что вызывает у первых естественное недовольство и противодействие: как чисто этнические, так и коренящиеся в культуре… и сфере соци-альных отношений»⁴⁶.

Что же касается транснациональных  корпораций, то они, являясь одним  из каналов распространения и укрепления глобализации, усиливают диспропорции внутреннего развития государств, что становится источником целого ряда серьезных проблем в полиэтничных государствах, т.к. приводит к кризису уже сложившейся традиционной этностатусной системы и стимулирует межэтнические противоречия. Другими словами, рассуждая в категориях этнополитологии, можно предположить, что ТНК для достижения своих целей в полиэтничных регионах планеты вполне могут использовать дискриминируемые этнические группы, такие, например, как этнические меньшинства, диаспоры и разделенные народы. Данные этнические группы способны осуществлять политику давления на государственные и региональные институты сразу на пяти уровнях:

1) через СМИ, посредством  воздействия на общественное мнение;

2) путем формирования  и поддержания общественно-политических  организаций и движений;

3) посредством воздействия  на содержание платформ политических  партий через выступления на  различных форумах и общение  с их лидерами и кандидатами на ответственные посты в представительных органах власти;

4) через каналы лоббирования  и давление на институты законодательной  власти;

5) посредством контроля  за выполнением уже существующих  законов в условиях сотрудничества  с органами исполнительной власти⁴⁷.

Ведущие отечественные  специалисты, и мы не можем не согласиться с нми, отмечают к тому же, что положение указанных категорий этнических групп может рассматриваться как фактор внутригосударственной и региональной стабильности. Исходя из этого, можно предположить, что стимулирование межэтнической конфронтации с их участием, или же урегулирование соответствующей конфликтной ситуации является вполне реальным и эффективным инструментом проникновения транснациональных акторов в то или иное государство, в тот или иной регион, а также инструментом закрепления этого влияния.

Говоря о роли этнических меньшинств в деятельности ТНК, необходимо вспомнить о коптах, компактно проживающих в Арабской Республике Египет. Многовековая история совместного проживания на египетской территории численно доминирующих арабов-мусульман и находящихся в меньшинстве коптов-христиан содержит множество фактов, свидетельствующих об их в целом конструктивном сотрудничестве и, в то же самое время, о не менее очевидной дискриминации коптов со стороны арабского большинства, ограничивавшего доступ христиан к целому ряду престижных сфер занятости. Усиление позиций коптского меньшинства начинается только в середине XIX в. вместе с развитием в мире индустриальной экономики, промышленным переворотом, интенсификацией межрегиональных финансово-экономических связей, формированием монополий и повышением важности Египта в системе колониальных коммуникаций ведущих мировых держав. В этих условиях копты оказались более восприимчивыми к новым веяниям в экономике и мировой политике, нежели арабы, что предопределило использование представителей данной этнической группы в качестве инструмента воздействия на позицию египетского руководства, которое далеко не всегда было лояльно настроено по отношению к колонизаторам и экономическому проникновению западных компаний. Источники свидетельствуют о том, что параллельно с усилением роли коптов в экономике Египта и, соответственно, в сфере «привязывания» этой страны к политическому курсу западных стран, международных организаций и транснациональных корпораций, укрепляется и их положение в этносоциальной стратификации страны, что позволяет коптам осваивать широкий спектр престижных сфер занятости. А это в свою очередь способствует дальнейшему повышению их статуса⁴⁸.