Роль ТНК в международных отношениях

Условным началом этого «большого  цикла» поисков и апробаций моделей  взаимодействия бизнеса и федерального правительства в сфере НИОКР стал приход в 1981 г. в США к власти администрации Р.Рейгана, одной из самых идеологизированных в сфере экономики за всю послевоенную историю США. Рейганистские воззрения существенно изменили прежние акценты складывающейся десятилетиями системы кооперации взаимоотношений бизнеса и государства. Причем в сфере НИОКР изменения были видны особенно рельефно и имели более серьезные последствия, нежели в иных сферах практического взаимодействия крупного бизнеса и государства.

Новая администрация, находившаяся под  сильным влиянием идеологов монетаризма  и свободного рынка, а также идей «экономики предложения» («supply-side economy») выдвинула концепцию т.н. «разделения  обязательств», предполагающую четкое разделение сфер компетенции государства и бизнеса в сфере НИОКР при одновременном снижении активности госрегулирования, федерального финансирования и иных рычагов государственного вмешательства в экономику. Подобные рецепты (в том числе в отношении сферы НИОКР) высказывались, в частности, еще в письме, направленном на имя президента известным экономистом М.Фридманом после победы Р.Рейгана на выборах³³.

Целый ряд научных и технологических программ оказались под угрозой ликвидации или снижения объемов финансирования, новое руководство Административно-бюджетного управления Белого дома (Office of Management and Budget) даже подготовило специальную «черную книгу» сокращений бюджета по НИОКР. Согласно высказанным предложениям, планировалось сохранить в полном объеме федеральное финансирование фундаментальных исследований, не имеющих коммерческого потенциала, оборонные НИОКР и относящиеся к обеим этим отраслям космические программы, а также значительную часть биомедицинских исследований. Финансирование остальных исследований и разработок предлагалось перепоручить частному сектору, прежде всего, крупным корпорациям, которые уже сами смогли бы (согласно предположениям сторонников «экономики предложения») выбрать и поддержать наиболее передовые и перспективные работы.

Применение данного подхода  к федеральной научно-технической  политике и кооперации с ТНК привели к значительным сокращениям необоронных расходов в таких «нестратегических» областях, как космос, часть энергетических исследований (альтернативные виды топлива и др.), социальные исследования и т.п. Лишь вмешательство Конгресса, по политическим причинам традиционно очень чувствительного к проблеме финансирования любых биомедицинских работ (что является актуальным вопросом для огромного числа избирателей), предотвратило драконовские сокращения в этой сфере.

Новая политика уже вскоре вызвала  серьезные негативные последствия и достаточно острую реакцию научного сообщества. При этом, надо отметить, несмотря на заверения администрации в том, что новая политика действует в интересах бизнеса, ТНК изначально довольно скептически отнеслись к идеям администрации, а затем стали наращивать усилия для преодоления негативных тенденций в федеральной политике. С точки зрения основ взаимоотношений бизнеса и государства в сфере НИОКР новая политика несла для корпораций вполне зримую угрозу. Учитывая невозможность поддерживать большую часть неспецифических фундаментальных исследований и значительную часть долгосрочных профильных фундаментальных работ, не говоря уже о целом комплексе прикладных разработок и исследований, американские ТНК через сравнительно небольшой срок столкнулись бы с реальной проблемой снижения уровня технологичности своих производств, нехватки новых базовых технологий. При этом было очевидно, что конкуренция со стороны Японии и ФРГ в сфере high-tech будет только нарастать (напомним, что этот период являлся своего рода зенитом японского экономического и технологического «чуда») и отсутствие мощной государственной поддержки в той или иной форме на целом ряде стратегически важных для ТНК направлений НИОКР грозило им утратой конкурентоспособности³⁴.

По этой причине ТНК также выступили в целом против новой, продиктованной исключительно идеологическими соображениями модели. Конечно, не последнюю роль сыграли и опасения падения федеральных заказов, однако к тому времени существенно выросли оборонные расходы, так что, теоретически, чисто финансовые потери ведущие ТНК смогли бы компенсировать за счет военных программ.

В итоге спустя менее чем год  в прежней ригидной идеологической концепции экономической политики администрации в ее применении к  ГНТП стали постепенно вноситься существенные коррективы, а приблизительно через 1,5 года большинство негативных тенденций были преодолены.

Начиная с 1983 г., во многом под давлением  Конгресса, администрация Р.Рейгана  перешла к иной, существенно отличной политической линии, резко увеличив пропорции федерального участия в поддержке НИОКР и регулировании научно-технической сферы в целом, обеспечив опережающий рост вложений в исследования и разработки в частном и общественном секторе. И хотя некие пережитки прежней концепции «разделения обязательств» де-факто остались и были даже заложены в структуру научно-технических бюджетов США до самого конца президентства Рейгана (низкие расходы на социальные исследования, альтернативные виды топлива, инфраструктурные проекты гражданской науки и проч.), в целом общий рост расходов на НИОКР дал возможность преодолеть эти негативные моменты, позволив аме-риканской науке сделать существенный рывок вперед³⁵.

В своем исследовании, мы установили, что, между тем, все большую актуальность в связи с конкуренцией Японии и ФРГ, увеличивавшейся за счет удачной кооперации государственных и корпоративных усилий по разработке новых коммерческих технологий, получал вопрос о резкой активизации технологической и инновационной политики США, увеличении роли государства в поддержке прикладных коммерчески ориентированных работ ТНК. Несмотря на заметное изменение позиции администрация Рейгана упорно отказывалась от подобного рода инициатив, считая их нарушением правил свободной конкуренции, «нечестным» вмешательством государства (пусть и на стороне отечественных корпораций). В итоге целый ряд значимых отраслей НИОКР, имевших стратегическое значение для бизнеса, прежде всего, разработка новых поколений полупроводников и компьютерной техники для гражданских нужд (в отличие от военных, не имевших выхода на рынок систем), оставался почти вне сферы государственного внимания, что стало вызывать все более выраженное недовольство ТНК. Крупнейшие корпорации-производители электронного оборудования стали активно лоббировать в пользу привлечения федеральных финансовых и интеллектуальных ресурсов для решения проблем конкурентоспособности, ослабления антитрестовского регулирования по отношению к кооперативным исследованиям корпораций на важнейших направлениях.

В ответ на все громче раздававшиеся обвинения в небрежении интересами конкурентоспособности национальной экономики, администрация выдвинула довольно оригинальную концепцию о том, что высокий уровень поддержки оборонных НИОКР будет стимулировать и коммерчески ориентированные исследования за счет «перетока» передовых технологий в гражданский сектор (концепция «spin-off»)³⁶.

Здесь, на наш взгляд, ситуацию осложнило окончание «Холодной войны» и распад Советского Союза, лишившие американскую научно-техническую политику (как и многие другие направления политической деятельности) важнейшего элемента мотивации. По большому счету, ГНТП оказалась в состоянии глубокого идеологического кризиса. Попытки Дж.Буша-ст. игнорировать ситуацию и пролонгировать прежние, рассчитанные еще на реалии «Холодной войны», тренды в ГНТП и моделях взаимодействия в этой сфере государства и бизнеса успеха не имели, а ГНТП в целом попала под мощный огонь критики. В новых условиях неожиданно в центре дискуссии оказались именно ТНК, равно как и весь бизнес, так как при отсутствии прямой угрозы существованию США и их гегемонии в мире на первый план вышли как раз вопросы конкурентоспособности – в том числе, конкурентоспособности технологической.

Этот момент очень чутко прочувствовал  новый президент Билл Клинтон (1993-2001 годы), который сделал именно конкурентоспособность и взаимодействие с бизнесом в сфере НИОКР центральной темой научно-технической политики своего президентства³⁷.

Очередная волна изменений произошла после прихода к власти Дж.Буша-мл. На волне обещаний укрепить национальную оборону, а также в связи с началом глобальной «Войны с терроризмом» расходы государства на оборонные НИОКР и взаимодействие с ТНК по этому направлению заметно выросли. Фактически, можно наблюдать определенный, пусть и несравнимый с периодом Р.Рейгана «ренессанс» оборонной тематики при одновременном сверхблагожелательном отношении к ТНК. При этом, в отличие от эпохи партнерства государства и корпораций период Клинтона, при Дж.Буше-мл. речь идет не столько о кооперации, сколько именно о «специальном отношении» к крупному бизнесу, прежде всего, оборонному и энергетическому. В то же время, политика эта носит выборочный характер и, как и при Р.Рейгане, главным образом концентрируется на оборонной сфере. При этом в политическом лексиконе республиканцев вновь появились утверждения о ранжировании исследований и разработок в зависимости от степени их значимости для обороны и иных важных для государства стратегических направлений НИОКР. Начались сокращения финансирования космической программы и ряда иных направлений и т.д. Впрочем, как и в период Рейгана, уже менее чем через год политика администрации проделала путь эволюции, весьма напоминающий тот, что в свое время пережила «рейганомика» в ее переложении на сферу НИОКР.

Таким образом, по нашему мнению, политика Дж.Буша-мл. как бы замкнула цикл эволюции моделей взаимоотношения бизнеса и государства в сфере НИОКР, начатый при Р.Рейгане, вернувшись, пусть и на ином уровне и в более мягкой форме, ко многим элементам и моделям прежней политики. Вероятно, можно говорить о начале некоего нового цикла, который во многих своих аспектах или основных трендах повторит пройденный за истекшую треть века путь эволюции взаимодействия бизнеса и государства в сфере НИОКР. Тем боле это вероятно, учитывая рост конкуренции со стороны Китая, при том, что постепенно она, судя по всему, будет все более смещаться в сферу высоких технологий.

Завершая рассмотрение данного вопроса в контексте влияния ТНК на международные отношения, нам кажется важным отметить, что помимо сугубо научной значимости для изучения сферы управления НТП в США проблема моделей взаимоотношения ТНК и государства в сфере НИОКР имеет огромное практическое значение и для современной России.

Мировое политическое поле в начале третьего тысячелетия представляет арену действия множества разнородных сил, природа которых различна. Всю совокупность акторов, действующих на международной арене, можно подразделить на правительственные и неправительственные субъекты международных отношений. За правительственными субъектами стоят государства и организации государств. Неправительственные акторы выражают интересы различных влиятельных сегментов национальных и глобального гражданских обществ³⁸.

О том, какую роль могут  играть транснациональные корпорации (ТНК) в системе ядерного нераспространения, международные аналитики задумались совсем недавно – в середине первого десятилетия XXI века.

В 90-е годы прошлого века мировое сообщество немало размышляло о «черном рынке расщепляющихся материалов». Однако в то время источниками «ядерного черного рынка» считались или незаконные поставки ядерных технологий «неблагонадежными» с точки зрения Запада странами (как, например, Северная Корея, Пакистан а, возможно, даже и КНР), или утечка расщепляющихся материалов из научно-исследовательских центров. И только в середине первого десятилетия на первый план неожиданно вышло понятие «proliferation network» – транснациональные сети, занимающиеся нелегальным распространением расщепляющихся материалов.³⁹ Проблематика ядерного распространения приобрела, таким образом, новое – сетевое – измерение.

С одной стороны, речь идет о стремлении транснациональных  террористических сетей получить расщепляющиеся материалы для изготовления хотя бы радиологического боеприпаса. С  другой стороны, Западные эксперты все чаще говорят о «теневой» (нелегальной) деятельности транснациональных корпораций, занимающихся добычей и переработкой урана. Формируется опасный «первичный сектор ядерного распространения» (first-tier of nuclear proliferation) – продажа ядерных технологий и материалов негосударственными компаниями и/или нелегальные разработки ядерных программ под прикрытием неядерных учреждений. А это, по мнению западных экспертов, чревато «выбросом» расщепляющихся материалов на международный «черный рынок».⁴⁰

Со времен «холодной  войны» западные исследователи были уверены, что производство и оборот расщепляющихся материалов находится под надежным мониторингом и контролем национальных правительств и МАГАТЭ. Возникновению этой системы во многом способствовали Соединенные Штаты, добившись в 1970-е гг. большей открытости (и, одновременно, ужесточения государственного контроля) от ведущих поставщиков природного урана из Канады, Австралии и ЮАР. Однако события 2000-х гг. заставили усомниться в предшествующих достижениях.

Во-первых, в 2004 г. широкий  резонанс получило дело «дело Хана», скандальные разоблачения действия подпольной «сети» ведущего пакистанского физика, превратившего свой исследовательский центр в настоящее коммерческое предприятие, осуществлявшее поставки ядерных технологий в Иран, Ливию и КНДР. Передача пакистанских ядерных технологий осуществлялась не «полукриминальным» сегментом, а вполне легальными и «респектабельными» международными компаниями.

Зазвучали голоса о том, что если криминальные сети попытаются «вбросить» расщепляющиеся материалы на транснациональный «черный рынок», к их услугам может оказаться развитая система коммуникаций транснациональных компаний – производителей и поставщиков природного урана. Была проведена серия расследований незаконной деятельности международных компаний, осуществляющих добычу и переработку урана (прежде всего – незаконных поставках урана из полулегальных рудников стран Африки). Похоже, в западных странах и в первую очередь в США накапливается «закрытый» пласт информации о теневой деятельности «урановых» ТНК. По нашему мнению в Вашингтоне пришло понимание: «черный рынок» расщепляющихся материалов – не фантазия интеллектуалов, а вполне осязаемая реальность.