Д. Богл "Битва за душу капитализма"

Д. Богл "Битва за душу капитализма"

 

План

 

Введение

1. Радикальная критика современного капитализма

2. Корпорации как субъекты производства

3. Управленческая деятельность: сущность и структура

4. Кризисы управления

5. Пути выхода из кризиса

а) возрождение корпоративной ответственности

Заключение

Список использованной литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Джон Клифтон “Джек” Богл (John Clifton “Jack” Bogle). На сегодняшний  день сотни миллиардов долларов вложены  инвесторами в индексные фонды, приносящие стабильный доход и отличающиеся низкими издержками. За великолепную возможность получать прибыль с вложенного капитала, не прилагая больших усилий и не пытаясь “переиграть” рынок, инвесторы должны благодарить одного человека – Джона Богла. Близкие, коллеги, а часто и журналисты называют его Джеком.

Богл основал компанию Vanguard, ныне управляющую вторым по размеру  активов семейством взаимных фондов в мире, и в 1976 году представил на рынок первый индексный фонд акций, фактически совершив революционный  прорыв в отрасли. Его идея, которую он развил еще в дипломной работе во время учебы в Принстоне, была проста как все гениальное. Осознав, что в долгосрочной перспективе большинство инвесторов, включая взаимные фонды, отстают от рынка, а комиссии за транзакции и управление активами еще более снижают доходы вкладчиков, Богл создал индексные фонды, просто отслеживающие рынок. Эти фонды не испытывают необходимости ни в дорогостоящих специалистах по выбору акций, ни в высокой оборачиваемости портфеля и, следовательно, позволяют инвестировать, не отдавая значительную долю доходов управляющим активами.

По мнению самого Богла, его главным свершением в жизни  стал “возврат взаимности во взаимные фонды”¹. Звучит просто, но на самом деле это оказалось чрезвычайно трудной задачей, и, выполняя ее, Богл нажил немало врагов. В предисловии к своей первой книге, изданной в 1994 г., он написал о себе: “Я приобрел известность как бунтарь в индустрии взаимного инвестирования. Среди игроков индустрии я, вне всякого сомнения, являюсь ее самым резким критиком. И не потому, что я считаю эту отрасль плохой; скорее, потому что отрасль может быть намного лучше, чем она есть”. Как отметил десятью годами позже генеральный прокурор Нью-Йорка Элиот Спитцер (Eliot Spitzer), “успех Богла, превратившего Vanguard в гиганта отрасли, доказывает возможность поступать с клиентами правильно и при этом процветать”.

 В книге "Битва  за душу капитализма" Джон  К. Богл, легендарный инвестор  и основатель второго по величине  в мире индексного паевого  фонда Vanguard, предлагает историю трансформации американского капитализма последних десятилетий. Он показывает, каким образом изменение структуры управления корпорациями обернулось тем, что их руководство перестало заботиться об интересах собственников и начало преследовать исключительно свои собственные интересы. Не ограничиваясь простой критикой действий исполнительных директоров, финансовых посредников, юристов, Богл намечает направления важных реформ, способных привести к возрождению корпоративной ответственности.

 

1. Радикальная критика современного капитализма

 

Книга Джона К. Богла  – хороший образец современной  умеренной критики капитализма. Автор не только теоретик, но и практик: он был основателем второго по величине в мире паевого фонда, поэтому  знает о глобальных проблемах современного общества не по наслышке. Однако в отличие от более радикальных критиков, которые уже давно призывают сменить капитализм другим типом общественных отношений, Богл показывает, что изменения структуры управления корпорациями привела к тому, что управляющие перестали заботиться об интересах их собственников. Задача работы «Битва за душу капитализма» – наметить пути выхода из этого кризиса и возродить корпоративную ответственность.

Когда в семнадцатом веке европейские сектанты потянулись в Америку, их привлекала в ней не свобода от гонений. Они вполне могли обеспечить свою безопасность и более привычными методами. Достаточно было найти авторитетного феодала, согласного вступить с ними в вассальные отношения. В обмен на их обещания исправно платить подати, он бы с радостью взял их под свою защиту. Тогда так поступали все, и ничего предосудительного в этом небыло.

Например, вся Европа знала о цене покровительства князей Острожских православным литовцам в Польше, и это было нормально. Еще в девятнадцатом веке просвещенный австрийский император охотно принимал в свое подданство русских старообрядцев. Своим согласием на покровительство он спасал их жизни, а за это раскольники готовы были щедро расплачиваться с ним.

Акцент на разрушении моральных ценностей, который непременно делают критики капиталистической системы, заведомо неверен (хотя и обоснован), поскольку такой подход исходит из позиции унификации и морального фарисейства – всё, что имеет другую моральную природу, априорно считается низким, недостойным, а потому аморальным в сравнении со статическим идеалом, ибо цитата: «Капитализм – это система, основанная на честности, порядочности и доверии». Такой идеологический приём не выдерживает критики, как только мы обращаемся к анализу сферы морали, которая всегда социальна, является устойчивым и значимым для членов социума продуктом совместной ментальной жизни, коллективного участия в выработке общих идей (ценностные представления групп и социума, человеческих сообществ самых крупных масштабов, способы организации социальной жизни) и достижении идеалов (их образы желаемого будущего), в то время как моральные ценности служат маяками, освещающими путь к идеалам среди пространства без ориентиров и указателей. Возможность существования и успешного укоренения капитализма обусловлена созданием

Д.Богл «Битва за душу капитализма»; стр.40, 7 строка сверху

системы моральных ценностей, основанных на плюрализме и постоянной аккумуляции всех моральных альтернатив, предъявляемых социальными группами, которые, в основном, носят критичный в отношении конкретного статус-кво характер. Эту особенность и стартовое превосходство капитализма, которые выделяет его из прочих систем организации социальной реальности, заметили Л.Болтански и Э.Кьяпелло, анализируя три «духа» капитализма («патриархальная буржуазность», корпоративная механизация в 1940-70-е, креативизация и индивидуализация рабочего процесса с 1980-х), сменявшие друг друга на протяжении ХХ века через механизм впитывания критики в адрес организации рыночного пространства и идейной системы целей и средств их достижения [Boltanski, Chiapello, 1999, 509-528]. (При этом скрытые марксистские претензии авторов в отношении маятника капиталистического освобождения необоснованны ввиду того, что, в конечном счёте, сохраняется дилемма самостоятельности и зависимости от кого-либо или каких-либо обстоятельств, которую, несмотря на сложность проблемы, капитализм пытается преодолеть – гораздо успешнее всех конкурентов – через постоянное совершенствование и проведение легитимных экспериментов по исправлению собственных ошибок, на которые ему указывают критики). Как иначе капитализм с его противоречивостью и теоретической ненадёжностью (хотя его сравнительная практическая эффективность не ставится под сомнение) в виде отчуждения продуктов труда от рабочих, отсутствия гарантий непременного успеха, в виде возникающих конфликтов и тяжёлых кризисов мог бы завоевать сердца людей, если не при помощи собственного динамизма и постоянного стремления к свободе каждого и всех? Такой долгосрочный консенсус в отношении столь неоднозначного и многомерного феномена как капитализм и рынок в частности возможен лишь при построении динамичной, изменяемой в связи с оппозиционными настроениями системы моральных ценностей, которая в своём развитии непременно улучшает положение всех: будь то экономическое, моральное, культурное обогащение каждого человека через равенство возможностей при нерушимости индивидуальных прав («моральность» социальной системы по Р.Нозику в традиции классического либерализма), или же это обогащение каждого через максимизацию состояния самых бедных (по этим критериям) при тех же условиях, а потому неограниченности роста «успешных», увеличивающих общий пирог богатства, но с дополнительной опорой на редистрибуцию («справедливость», т.е. квинтэссенция морали, как мы увидим дальше, по Д.Роулсу в традиции социального либерализма). Впитывание критики, характерное для публичной технической стороны жизни (экономика, политика, все сферы социального взаимодействия), верно и для этической платформы капиталистического общества при сохранении базы индивидуальных прав и святости свободы (понимание которых также может изменяться, но лишь в большую, выигрышную для них сторону при добавлении новых проблемных областей, которые нарушают права и требуют введения новых прав или расширения их действия на другие области).

Итак, капитализм создаёт  моральные ценности (наиболее значимыесоциальные ценности, которые создают культуру, те., по М.Веберу, «тот конечный фрагмент лишённой смысла мировой бесконечности, который, с точки зрения человека, обладает смыслом и значением» [Вебер, 1990, 378]), а не разрушает их, как считают апологеты тех социальных систем, прежде всего, социализма, которые выступают с позиций непогрешимости предмета своей защиты, часто прибегая к обману и подлогу данных или даже позиции «на себя посмотрите». И если базовые моральные ценности, такие как ценность человеческой жизни, здоровья и личности, преимущества человека и его интересов перед обществом и государством, личные свобода и права (а потому выбор всегда присутствует и претендует на уникальность), приоритет частной собственности, независимость и добровольность в принятии решений, ответственность за свой выбор, стремление к успеху и реализации собственного накопляемого в процессе жизни потенциала (это и есть капитал в широком смысле слова), потенциальная необходимость обогащения каждого в материальном и духовном смысле, не могут быть пересмотрены в силу их безграничности в осуществлении собственного развития и совершенствования, то ценности конкретных социальных институтов, норм и правил регулярной ценностной регламентации жизни пересматриваются довольно быстро. Адаптация самых разных позиций на базе ценностного регулирования контекстуальных процессов социальной жизни (моральный релятивизм в ходе истории, временно-пространственном континууме) сочетается в капитализме с моральным ригоризмом базовых ценностей, которые подлежат смысловой переоценке, но не ликвидации общего направления человеческого существования, в них заключённого, на что уповает социализм и традиционализм, придерживающиеся других систем ценностей, менее совершенных и честных. Однако, в своей языковой игре, изменчивой, а потому вовлекающей в собственное создание самых разных участников с разными точками зрения и подходами к жизни, капитализм более морален, нежели социализм и традиционализм. Мораль, как и справедливость, всегда социальна, а потому изменчива вместе с трансформацией условий жизни и приоритетами в отношениях людей между собой. Справедливость, которая в её определении служит интенцией всякой моральной ценности, отображением её смысла в глазах каждого человека, взаимодействующего с другими людьми, понимается в динамичной капиталистической системе как право, право-в-развитии, т.е. обеспечение чем-либо в разных сферах (богатством, социальным статусом, политическим признанием, художественным одобрением и т.д.) по своим делам, воплощённым намерениям. Капитализм как ценностная система не приемлет достижение справедливости по заслугам (т.е. по накатанной колее социальной игры с нулевой суммой при выигрыше одних, заслуженных, и проигрыше других – неудачников в n-м поколении по устоявшемся правилам, в традиционном обществе с его сословными привилегиями; и в социалистическом обществе, определяющем, кто достоин потребления коллективного продукта, а кто должен сгинуть), отвергает получение долгосрочной социальной ренты и обобществление человека по принципу заслуги перед государством (или иным «верховным» судьёй, арбитром), либо социальной группой. Таким образом, капитализм отказывается от поколенческой, «длительной» редистрибуции в виде отдачи прав одним (и лишения справедливости как права других) в области потенциальных возможностей преуспеть/ самореализоваться / найти свой смысл существования. Даже если существуют структурные преимущества «капиталистов», т.е. тех, кто преуспел на данный момент (хотя капиталистом, безусловно, можно читать любого человека, обладающего правами, т.е. уже стартовым капиталом, и живущего в обществе), власть капиталистического класса, на что постоянно ссылаются социалисты и, в частности, марксисты, (забывая о преимуществах административного класса, лоббистов, профсоюзов, близких властным кругам групп влияния – аргументы (нео)плюралистов – т.е. не уникальность богатых во властной силе особенно в условиях глобализации и тотальной социальной эмансипации, выдвигающих новых лидеров), то эти преимущества не поддерживаются в виде кастовых структур. Напротив, капиталистическая система, постоянно изменяющая условия общего фона социальной жизни под давлением активной критики и расширяющей возможности благотворительности с прямым улучшением состояния «отстающих», открывает двери для вливания из любого социального положения (которое непостоянно и вселяет надежду на самостоятельное приобретение того, что необходимо человеку) условно «продвинутых»/«способных и готовых прямо сейчас к успеху» с целью поддержания динамизма и справедливости, т.е. долгосрочного морального консенсуса с изменением отдельных моральных норм, но сохранением важнейших социально установленных ценностей, капиталистической системы.

Для примера отмечаем, что социализм в своей обобщённой для разных обществ языковой игре также морален при другой системе  базовых ценностей и высокой  закостенелости в пересмотре их понимания  и замены. Но социализм (как и фашизм, который мы приравниваем к крайнему коллективизму и социалистической общности вслед за Л.фон Мизесом [Мизес, 1991]) в большей мере не соответствует общим критериям моральности ввиду широкого применения насильственных практик и манипуляции, конформизации, а не дискурсивности и пересмотра ценностных позиций и совершенствования базовых ценностей, какая существует в капитализме. Как экономика, так и культура, как и всё связанное с жизненным миром людей, в социализме более закрыты, всегда противоположны практическому идеалу «открытого общества», сформулированного К. Поппером и взятое на вооружение миром капитализма. Однако социализм не является нравственной (т.е. внимательной к личным ценностям человека) социальной системой, что увидим ниже, т.к. он не ценит нравственные устои конкретных людей, прежде всего, в отношении человеческой жизни и возможности распространять свои идеалы и мнения. Всё вышесказанное с некоторыми вариациями характерно и для традиционного общества. Социализм понимает справедливость как равенство, и отсюда вырастает общая направленность моральных ценностей: всё морально, что ведёт к установлению равенства «избранных», достойных социалистического строя, к формированию коллективного единства (без семьи, дружбы и личных предпочтений в общении и действии с кем-либо), тождественного самому себе и отображённого в каждой его частичке без права выбора своей «судьбы» последней (сравните с личностью в капитализме, не подконтрольной «общему»). С этих позиций социализм осуществляет зондаж социальной, моральной и даже личной реальности тех, кто разделяет/подконтролен (разница стирается) такому пониманию справедливости и базовых моральных ценностей, насильственно «корректируя» эти реальности и заменяя их мифами другой, не принадлежащей им, морали. Такая моральность, гораздо более низкая, чем мораль капиталистического общества, способна легко выродиться в коммунистическую аморальность и безнравственность, убивающую во имя единственно избранной утопии несогласных/неподконтрольных людей и разлагающую человеческую мораль и нравы людей в угоду идеологической идеосфере.

Итак, мы увидели, как  меняется капитализм, его направления  изменений, подсказанные критикой и  альтернативными проектами, которые  формируют конкретное расположение условий и средств достижения обозначаемых целей (тоже контекстуальных или относительно исторически устойчивых) путём постоянной практической реализации моральных ценностей, базовых и временных, или «поколенческих». Это рождает многообразие капитализма как системы, который объединяет критику с разных сторон и изменяется в сторону укрепления справедливости как права, перемещая механизмы экономической системы «свободный (рыночный) обмен – реципрокность – редистрибуция» с обязательным сохранением и преобладанием первого компонента. Именно свободный обмен, несмотря на все его недостатки в практической реализации, сохраняет в собственном идеале воплощения базу выбора альтернатив в самом широком смысле: экономическая альтернативность, основанная на конкуренции, политический выбор и политическое участие (в т.ч. невмешательство общества в личностное пространство, т.е. отказ от докапиталистической практики остракизма), культурно-смысловое многообразие (мораль, нравы), существующее за счёт морально-ценностного взаимообмена и нравственной интеграции. Свободный обмен стал основой капитализма как системы, воплотившись в принципе динамизма и изменчивости жизни при развитии базовых моральных оснований: капитализм приветствует новые эксперименты как потенциальные инновации, т.е. происходит апробирование всех принципов с сохранением общих целей улучшения окружающего мира и человека в выбранной и изменяемой системе ценностей, которая неизменна до тех пор, пока общество готово её добровольно и без принуждения поддерживать. Так формируется потрясающая выносливость и живучесть капиталистической системы метаязыка (который вбирает в себя обанкротившиеся традиционалистские, социалистические и коммунистические системы, учитывая их опыт положительных и негативных социальных нововведений и статических институтов), метадискурса, метадискуссии капитализма с критикой в его же адрес, которая учитывается и укореняется в изменениях указанных рычагов экономики, политики, сфер социального взаимодействия и, главное, этике обществ при корректировке понимания базовых ценностей свободы и прав.