Уклонение

      2 УГОЛОВНО – ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СВЯЗАННЫХ С ЛИШЕНИЕМ СВОБОДЫ  
 

     2.1 Уголовно-правовая характеристика побега из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи 

     К преступным уклонениям осужденных от наказаний Уголовный кодекс РФ относит такие деяния, как побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 313 УК РФ), уклонение от отбывания лишения свободы (ст. 314 УК РФ).

     Указанные нормы в своей совокупности образуют своеобразный уголовно-правовой институт обеспечения неотвратимости уголовного наказания. Хотя и отдельной группой норм в Уголовном кодексе РФ он не выделен, некоторые ученые пытаются это сделать. Так, преступления, предусмотренные ст. 312 - 314 УК РФ, выделяют в отдельную группу и называет их преступлениями, посягающими на отношения по реализации судебного акта, под которыми понимает виновные общественно опасные деяния, свершенные лицом, на которого судебным актом возложены определенные обязанности, нарушающим общественные отношения, урегулированные нормами права, в сфере уголовного, гражданского или административного судопроизводства. Выделение их в самостоятельную группу он объясняет двумя моментами: первый - все они в целом посягают на интересы правосудия; второй - характеризуются общностью специфических признаков: будучи направленными против правосудия, они нарушают общественные отношения, урегулированные нормами права, обеспечивающие исполнение судебного акта; третий - совершаются специальным субъектом, лицом, на которого возлагается определенная обязанность (обеспечить сохранность описанного или арестованного имущества, отбыть назначенное наказание, возвратиться из отпуска в исправительное учреждение и т. д.). С данной позицией можно согласиться, но нас интересуют в большей мере те нормы, которые предусматривают ответственность именно осужденного за уклонение от наказания.

     В тех случаях, когда осужденный приговорен к аресту, лишению свободы на определенный срок, пожизненному лишению свободы, содержанию в дисциплинарной воинской части, он обязан независимо от его воли и желания, на основании приговора суда содержаться принудительно в специальном учреждении, призванном обеспечивать надзор и контроль за его поведением. Но осужденный, находясь в указанном учреждении, может уклониться от данного наказания путем побега.

     Побег из места лишения свободы, из-под  ареста или из-под стражи – это преступление относится к числу наиболее распространенных посягательств на правосудие. Это хорошо видно из таблицы (приложение 1). Его общественная опасность состоит в том, что оно реально противодействует исполнению приговора или меры процессуального принуждения, реализации задач и целей лишения свободы или ареста, подрывает авторитет органов уголовно-исполнительной системы и предварительного расследования.

     Побег из места лишения свободы или  из-под ареста образует самостоятельный состав преступления, предусмотренный ст. 313 УК РФ.

     Следует заметить, что понятия «арест» и «содержание под стражей» в теории уголовного процесса рассматриваются тождественными. В связи с этим возникает вопрос: какое значение придается термину «арест» в ст. 313 УК РФ? Ограничивается ли его содержание только видом наказания, предусмотренного ст. 54 УК РФ, либо оно охватывает арест как меру пресечения? На наш взгляд, при определении понятия «арест» следует исходить из буквального его смысла, придав ему ограничительное толкование. Такой вывод вытекает из сопоставления мест побегов, указанных в ст. 313 УК РФ: из-под ареста или из-под стражи. Согласно правилам законодательной техники речь должна идти о разных по своей сути вещах: в первом случае - только о наказании, во втором - о мере пресечения. Как видно из диспозиции ст. 313 УК: данная норма охватывает лиц не только осужденных, но и тех, кто еще находится в предварительном заключении. Но в данном случае нас интересуют только те лица, которые уже осуждены.

     Побег из места лишения свободы или из-под ареста реально противодействует исполнению судебного акта . При этом дезорганизуется деятельность исправительного учреждения, тюрьмы или арестного дома, создается опасность совершения этим лицом нового преступления, порождается сомнение у населения в способности специально созданных на то органов обеспечивать надежную изоляцию преступников от общества, задействуются и средства для поиска и задержания бежавшего. Указывается необходимость уголовной ответственности за совершение побега из места лишения свободы, поскольку это является следствием объективных потребностей общества в уголовно-правовой охране общественных отношений, складывающихся в процессе отбывания наказания в виде лишения свободы. Побеги из мест лишения свободы препятствуют реализации функций права и достижению целей наказания, нарушают нормальное функционирование исправительных учреждений. Это представляется вполне обоснованным, поскольку данное деяние является одним из самых опасных способов уклонения от наказания, видимо, поэтому, с позиции законодателя, он и содержит самостоятельный состав преступления. Большинство авторов в качестве непосредственного объекта данного преступления считают нормальную деятельность органов следствия и суда.

     Более узкое понятие дал А.И. Друзин, определив непосредственный объект как общественные отношения, урегулированные нормами уголовно-исполнительного законодательства, обеспечивающие исполнение приговора о назначении наказания в виде лишения свободы либо ареста или определения (постановления) суда о замене обязательных работ или исправительных работ лишением свободы либо арестом. Данная характеристика непосредственного объекта преступления, предусмотренного ст. 313 УК РФ представляется более конкретной, поскольку в ней указаны непосредственно те наказания, от которых уклоняется осужденный при совершении побега.

     С объективной стороны данное преступление заключается в противоправном самовольном оставлении лицом, отбывающим наказание, места лишения свободы или ареста, то есть в побеге. Другими словами, объективную сторону побега составляют активные действия, влекущие наступление вполне определенного, нежелательного с точки зрения интересов правосудия и желаемого с позиции преступника результата. Этот результат состоит в том, что субъект, обязанный находиться в месте лишения свободы или ареста, там уже больше не находится и наказание не отбывает.

     Только  наступление такого результата, дающего возможность виновному самовольно изменять свое место нахождения, бесконтрольно совершать по своему усмотрению различные действия, достигаемого в силу разнообразной, а иногда и длительной деятельности субъекта (совершение подкопов, изготовление подложных документов, преодоление линии охраны и других препятствий) и находящегося в причинной связи с этой деятельностью, дает основание для квалификации побега из места лишения свободы или ареста в качестве оконченного преступления (Приложение 2). Если лицо выполнит все действия, какие он считал необходимым совершить для того, чтобы оказаться за пределами мест заключения и выйти из-под стражи, но такой результат не наступит по не зависящим от воли виновного обстоятельствам, то содеянное им не может расцениваться в качестве оконченного преступления.

     Если  осужденный совершает побег, находясь вне места лишения свободы или ареста, но под стражей, то в этом случае побег должен признаваться оконченным преступлением с момента, когда лицо полностью выйдет из-под надзора и контроля охранявших его лиц, когда оно получит возможность по своему усмотрению менять место своего нахождения, маршрут передвижения бесконтрольно вступать в контакты с другими лицами. Спорным же может явиться утверждение о том, что при побеге осужденный хоть и вышел из-под надзора и контроля охранявших его лиц, однако он не имел возможности действовать по своему усмотрению, так как он может предполагать, что за ним организовано преследование и вынужден скрываться, то есть не действовать по своему усмотрению. В этой связи побег не будет считаться оконченным преступлением до тех пор, пока осужденный не будет себя чувствовать полностью свободным. Мы согласны с мнением Демидова О.Г., который считает, что такое осуждение представляется неверным, так как субъект в данном случае все же имеет свободу выбора поведения и сам для себя решает скрываться ему от преследования или нет, и если скрываться, то каким образом.

     Данное  преступление имеет формальный состав, так как его следует оконченным с момента противоправного самовольного оставления места лишения свободы или ареста либо сопровождающего его конвоя.

     Особые  трудности для квалификации могут  представлять побеги осужденных к лишению свободы, отбывающих наказание в исправительных колониях-поселениях. В связи с этим Пленум Верховного Суда РСФСР еще в Постановлении от 19 марта 1975 года «О судебной практике рассмотрения материалов о переводе осужденных в исправительно-трудовые колонии-поселения и уголовных дел о побегах из этих колоний» обратил внимание правоохранительных органов на необходимость учитывать при рассмотрении уголовных дел о побегах из колоний-поселений особенности режима содержания в таких колониях (отсутствие заграждений, охраны) и потребовал в каждом случае особо тщательно исследовать фактические обстоятельства самовольного оставления осужденным этой колонии, мотивы, причины и условия, побудившие его к совершению такого деяния, и, исходя из совокупности всех собранных доказательств, а также данных о личности, решать вопрос о наличии в его действиях состава преступления, предусмотренного ст. 188 УК РСФСР (в настоящее время ст. 313 УК РФ). Суды, подчеркнул Пленум Верховного Суда РСФСР, не должны допускать фактов осуждения по ст. 188 УК РСФСР (ст. 313 УК РФ) за действия, которые лишь формально содержат признаки побега, а по существу представляют собой нарушения требований режима исправительного учреждения. В настоящее время данные указания Пленума также имеют актуальность. И, кроме того, по нашему мнению, в рассматриваемых случаях, учитывая особенности отбывания наказания в колонии-поселении, для квалификации деяния по ст. 313 УК РФ особо важно выяснить, имел ли осужденный целью уклониться от наказания или нет.

     Достаточно  дискуссионный вопрос о признании  побега длящимся преступлением. Специалистами высказаны по этому поводу диаметрально противоположные суждения. В науке уголовного права имеется точка зрения, сторонники которой подвергают сомнению обоснованности отнесения побега к длящемуся преступлению. Например, как считает В.И. Егоров, побег из места заключения всегда имеет конкретное место совершения, в качестве которого выступает место дислокации учреждения или административный район, в котором осужденный отбывал наказание. Побег имеет и конкретное время его совершения, определяемое временем выполнения субъектом объективной стороны состава преступления. С этого момента побег признается оконченным преступлением, а дальнейшая деятельность субъекта коренным образом изменяется и не носит характера тождественных действий, как это, например, при незаконном ношении оружия или другом типично длящемся преступлении. Все это свидетельствует о том, как считает В.И. Егоров, что побег не длящееся преступление. С такой позицией согласиться нельзя.

     По  нашему мнению, побегу присущи все признаки длящегося преступления. Он начинается с акта преступного действия, направленного на незаконное самовольное оставление места лишения свободы или ареста, и далее длится в форме бездействия - невыполнения возложенной приговором суда обязанности отбывать наказание в виде лишения свободы или ареста. Признание рассматриваемого деяния длящимся преступлением имеет принципиальное значение для решения двух вопросов: применения амнистии и исчисления сроков давности. В целях ликвидации спорных вопросов, на наш взгляд, момент окончания длящихся (в том числе продолжаемых) преступлений следовало указать непосредственно в законе. В некоторых странах законодатель поступает именно таким образом. Например, в УК Китая закреплено следующее правило: при совершении продолжаемых или длящихся преступлений срок давности уголовного преследования исчисляется со дня окончания преступных деяний (ст. 89) . Субъективная сторона побега из места лишения свободы или из-под ареста имеет сложную структуру. Она, как, впрочем, и субъективная сторона любого другого умышленного преступления, включает в себя интеллектуальное и волевое отношение лица к своему деянию и его последствиям (вина), цель и мотивы, а также эмоциональное состояние, характеризующее психику субъекта в момент совершения преступления.

     Рассмотрение  такого элемента субъективной стороны, как вина, позволяет сделать вывод, что побег из места лишения свободы или из-под стражи может быть совершен только с прямым умыслом. Виновный сознает, что он самовольно, то есть без законных оснований и надлежащего разрешения, оставляет место лишения свободы или ареста и желает совершить побег. При этом виновный сознает общественно опасный характер и противоправность своих действий и сознательно стремится к достижению вполне определенного результата - оказаться за пределами места лишения свободы или ареста либо за пределами контроля, надзора со стороны лиц, осуществляющих его охрану.

     Хотя  закон не включает цель в диспозицию ст. 313 УК РФ, она вытекает из смысла закона - уклониться от уголовного наказания. Однако в ряде случаев их выяснение весьма важно для отграничения побегов из мест лишения свободы от сходных дисциплинарных проступков, например, от нарушения маршрута передвижения осужденным, которому предоставлено право передвижения без конвоя за пределами территории колонии, от самовольного выхода за границы территории колонии-поселения. По мнению А.И. Друзина, во главу угла здесь необходимо ставить не сам факт самовольного изменения маршрута передвижения либо выхода за границы района, установленного администрацией учреждения, а в связи с чем это сделал осужденный. Иначе говоря, следует исходить из направленности умысла лица, желающего таким образом воспрепятствовать исполнению судебного акта. Позиция А.И. Друзина, по нашему мнению, только в рассматриваемом случае обоснованна, поскольку в первую очередь, именно направленность умысла определяет, какую цель преследовал осужденный - совершить побег или только лишь нарушить маршрут передвижения. При определении направленности умысла может играть роль и характер самого деяния (например, насколько далеко он отклонился от маршрута), что в дальнейшем позволит различить преступление от проступка.