Виды и формы вины в уголовном праве

Интеллектуальный элемент преступного  легкомыслия включает также осознание  лицом наличия реальной возможности предотвратить причинение вреда. Такое осознание является результатом обдумывания и оценки лицом способов противодействия вредоносному воздействию опасности, мер по ее нейтрализации. Оно основывается на знании лицом объективных свойств используемых факторов как способных предотвратить наступление общественно опасных последствий.

Законодатель не включил в число  признаков интеллектуального элемента легкомыслия осознание лицом  общественно опасного характера своих действий. Объясняется это тем, что при легкомыслии отсутствует сознательное причинение вреда. Однако, нарушая меры предосторожности при общении с опасностью, лицо может осознавать, что существует определенный риск наступления последствий, т.е. что его действия таят в себе некоторую опасность. Тем не менее эта опасность и ее осознание неизмеримо малы в сравнении с сознательным причинением вреда. Важно, чтобы риск не превращался в заведомое причинение вреда, свойственное косвенному умыслу.

Предвидение неизбежности наступления  общественно опасных последствий  при легкомыслии исключается [17, с. 18].

Волевой элемент преступного легкомыслия  может быть определен как активное нежелание наступления общественно опасных последствий, основанное на расчете предотвратить их наступление.

Рассчитывая на предотвращение наступления общественно опасных последствий, лицо надеется на:

• совершение определенных действий по устранению опасности;
• свои собственные силы, навыки, способности и т.п.;
• на силы и умения других лиц;
• на свойства используемых предметов, средств, механизмов и т.п.

Необходимым условием волевого расчета  является наличие у лица знания о  том, что любой из перечисленных  факторов: существует реально; объективно обладает такими качествами и притом в такой степени, как это необходимо для предотвращения последствий; будет  реально задействован для предотвращения последствий.

К характеристике расчета относится  также его легкомысленность. Расчет будет считаться легкомысленным, если он сделан на недостаточных основаниях, т.е. лицо не предприняло всех мер, необходимых для предотвращения вреда. Если расчет лица был достаточно обоснован, то нет легкомыслия, а, следовательно, нет вины и ответственности.

Основное противоречие мнений по сути неосторожной вины существует в связи  с различным ответом на вопрос: имеется или нет у лица, совершающего преступление по неосторожности, осознание общественной опасности совершаемого? Одна группа ученых отрицает возможность осознания при обоих видах неосторожности [10, с. 24]. Другая допускает осознание лишь при преступном легкомыслии [18, с. 111]. Третьи считают, что оно возможно и при преступной небрежности [6, с. 15].

В настоящее время законодательная  конструкция не только умышленной, но и неосторожной вины практически  осталась без изменений. В ст. 23 УК психическое отношение к деянию как к комплексному понятию дифференцируется. Имеется самостоятельная психическая характеристика действий (бездействия) и их последствий. В ст. 25 УК психическая характеристика действий (бездействия) при легкомыслии и небрежности отсутствует. И это при наличии «формальных» составов преступлений, совершаемых по неосторожности.

Исходя из законодательной формулировки, неосторожная вина возможна только в  составах, являющихся по конструкции  материальными. Обосновывая такую  законодательную конструкцию, отдельные  авторы указывают, что было бы непоследовательным, регламентируя законом вину в формальных составах, оставить без внимания многие другие виды составов: деликты конкретной опасности, двухактные преступления, составы с двумя или большим числом последствий, сложные составы, усеченные составы и т.д. При избрании материальных составов в качестве законодательной модели внимание концентрируется на психическом отношении преступника к последствиям преступления, что позволяет достаточно полно и четко определить границы, в пределах которых следует вменять в вину лицу те или иные обстоятельства преступления”. Такая позиция, а тем более приводимые доводы, выглядит весьма спорно. Представляется, что психологический механизм поведенческого акта при неосторожных деяниях не отличается от механизма умышленных преступлений. И в тех, и в других случаях наблюдается определенное отношение лица к своим действиям (бездействию) и наступившим последствиям. Различия носят, по нашему мнению, лишь нормативный характер. Из юридических формул преступного легкомыслия и преступной небрежности исключен признак осознания лицом общественной опасности (вредности) своих действий или бездействия. В реальной же действительности такие действия (бездействие), в результате которых наступают общественно опасные последствия, существуют и в неосторожных деяниях [17, с. 19].

При легкомыслии достаточно четко  осознаются признаки совершаемого опасного деяния. Причем, по нашему мнению, непридание подобным действиям уголовно-правового  значения, особенно применительно к  преступному легкомыслию, неверно, тем более, что в УК Республики Беларусь имеют место формальные составы неосторожных преступлений.

Косвенным подтверждением осознания  субъектом преступления характера  совершаемых им при легкомыслии  деяний является мнение, что при данном виде преступной неосторожности отношение субъекта к своему деянию опаснее, чем при небрежности, когда общественно опасные действия совершаются единственно потому, что их последствия не охватываются предвидением виновного [4, с. 17].

Ряд авторов, отвергающих наличие осознания общественной опасности совершаемого деяния при преступном легкомыслии, полагают при этом, что имеется лишь обязанность и возможность такого осознания. В связи с этим следует затронуть еще один дискуссионный аспект. При реализации принципа виновной ответственности важно точно установить интеллектуальный момент вины, т.е. степень осознания субъектом общественно опасного характера своих действий и предвидения их общественно опасных последствий. В законодательных определениях форм вины эти аспекты стоят на первом месте.

Но это не дает основания утверждать, что осознание общественной опасности  и противоправности совершаемого действия или бездействия является более  значимым по сравнению с другими  элементами вины, что оно предрешает предвидение общественно опасных последствий, «является основой данного предвидения, его базой и отправной точкой». Осознание общественной опасности деяния, с точки зрения мотивации субъекта, - элемент побочный и второстепенный. По нашему мнению, осознавать общественную опасность деяния можно лишь при предвидении общественно опасных последствий, поэтому не предвидение производно от осознания общественной опасности, а, наоборот, без предвидения последствий практически трудно осознать общественную опасность деяния [19, с. 65].

Следует отметить, что отсутствие в ст. 23 УК указания на осознание  лицом общественной опасности содеянного обусловлено, в частности, тем, что  данная норма определила совершение преступления по неосторожности сразу  для двух видов данной формы вины: легкомыслия и небрежности.

По законодательной формулировке содержание интеллектуального элемента преступного легкомыслия почти  что совпадает с таковым при  умысле (в обоих случаях лицо предвидит  наступление общественно опасных  последствий, в обоих случаях субъект, как правило, осознает общественную опасность совершаемого действия или бездействия, которое, поскольку оно чревато социально вредными последствиями, содержит потенциальную угрозу причинения вреда общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного закона). Последнее, правда, непосредственно из текста закона не вытекает. Но если даже такое осознание не является обязательным признаком легкомыслия, поскольку оно не вытекает прямо из закона и не подлежит непременному установлению судом по каждому делу, тем не менее оно типично для преступлений, совершенных по легкомыслию.

В науке и практике встречаются  трудности в отграничении косвенного умысла от преступного легкомыслия. Расчет, а в законе употребляется  именно этот термин, на предотвращение общественно опасных последствий своего деяния означает отсутствие у лица положительного (свойственного обоим видам умысла), одобрительного отношения к наступлению этих последствий. Наоборот, он означает отрицательное отношение к ним, нежелание их наступления, стремление избежать их. Таким образом, отсутствие у субъекта расчета на определенное обстоятельство или группу обстоятельств исключает преступное легкомыслие и дает основание для признания наличия косвенного умысла. Если же в конкретном деле отсутствуют реальные факторы, на которых строился расчет виновного избежать общественно опасных последствий, то в уголовно-правовом смысле данное преступление не может быть признано совершенным по неосторожности. Нельзя считать, что лицо действует по неосторожности, когда оно надеется на случайное стечение обстоятельств, полагая, что все обойдется благополучно. В этих случаях самонадеянность и беспечность достигают такой степени, которая дает основание думать, что лицо допускает наступление общественно опасного последствия. Определенный расчет, связанный с желанием предотвратить последствие, свидетельствует об ином психическом состоянии лица и обосновывает другую уголовно-правовую оценку деяния. Волевым моментом легкомыслия нередко считали «легкомысленный расчет виновного на предотвращение преступных последствий». Но высказано и иное мнение: указывается, что расчет имеет как интеллектуальную, так и волевую сторону. А. Рарог оценку виновным факторов, противодействующих наступлению преступных последствий, включает в интеллектуальный момент преступного легкомыслия, но считает такую оценку не расчетом на предотвращение последствий, а лишь материальной основой для него. Сам же расчет автор считает «волевым элементом преступной самонадеянности» [28, с. 156].

Представляется, что расчет виновного на предотвращение преступных последствий и проявление при этом самонадеянности следует рассматривать раздельно. Расчет сам по себе имеет и интеллектуальную, и волевую стороны. Интеллектуальные его признаки: представление виновного о наличии противодействующих факторов, уверенность в ненаступлении последствий, ошибка в оценке данных факторов. Из этих трех элементов и слагается расчет виновного на предотвращение общественно опасных последствий с интеллектуальной стороны. Из того факта, что виновный совершает свои действия (бездействие) только в расчете на предотвращение общественно опасных последствий (а в ином случае он от такого поведения воздержался бы) вытекают два признака волевого момента расчета и легкомыслия в целом: отсутствие у виновного желания, чтобы вредные последствия наступили, и отсутствие сознательного допущения их наступления. Проявление виновным самонадеянности при расчете на предотвращение преступных последствий целиком входит в волевой момент легкомыслия, образуя третий его признак. В самонадеянности проявляется определенное волевое отношение виновного к охраняемым уголовным законом чужим интересам, свойственное всякой неосторожности и заключающееся в отсутствии должной осмотрительности, заботы об этих интересах. Не желая и сознательно не допуская наступления преступных последствий, виновный в то же время не проявляет должной внимательности при оценке ситуации, оценить которую он имеет возможность, и самонадеянно, без достаточных к тому оснований преувеличивает роль факторов, способных предотвратить последствия. Значимо мнение, что “иногда в учебной литературе и комментариях делаются попытки разграничить умысел и неосторожную вину, а в рамках первой — виды умысла по оценке самим виновным вероятности наступления общественно опасных последствий его действий. Утверждается, что при прямом умысле осознается 100%-ная или близкая к ней вероятность достижения преступного результата; при косвенном умысле допускается “побочный” преступный результат с 50 – 80%-ной уверенностью при безразличном к этому отношении; при преступном легкомыслии виновным осознаются общественно опасные последствия нарушаемых им правил безопасности, как имеющие вероятность не менее 50%. С психологической и, как представляется, с правовой точки зрения такой подход неверен”.

Отграничение легкомыслия от косвенного умысла.

По интеллектуальному элементу:

• при косвенном умысле лицо осознает общественно опасный характер своего деяния, чего нет при легкомыслии;
• при косвенном умысле последствия предвидятся как результат совершаемого лицом конкретного действия, в то время как при легкомыслии есть предвидение абстрактной возможности наступления последствий, которые не должны наступить от действий лица;
• при легкомыслии лицо осознает свою возможность предотвратить последствия определенными мерами, чего нет при косвенном умысле.

По волевому элементу: при косвенном  умысле сознательное допущение последствий  или безразличное к ним отношение  означают нежелание принять меры к предотвращению последствий, в  то время как при легкомыслии активное нежелание последствий сопровождается принятием конкретных мер по недопущению вреда либо расчетом на иные конкретные обстоятельства, способные воспрепятствовать наступлению последствий.

Таким образом, при небрежности, в  отличие от умысла и легкомыслия, виновный не осознает общественной опасности своего поведения и поэтому считает его возможным. Отсутствие сознательного волевого контроля своего поведения влечет за собой и непредвидение наступления общественно опасных последствий. Однако субъект должен и мог не допустить их наступления. Отсутствие сознательного волевого контроля своего поведения отнюдь не означает, что это действие (бездействие) не является волевым. Субъект совершает свои действия свободно, вполне произвольно, без принуждения и поэтому он ответственен за них. Волевое поведение лица создает основания для ответственности, и таковая наступает, если лицо объективно должно было и субъективно могло предвидеть вредные последствия своего поведения. Признание деяния при вине в форме небрежности волевым актом оправдывает применение к субъекту уголовного наказания, поскольку оно стимулирует необходимый самоконтроль в поведении людей в обществе, влияет на тех, кто своими безответственными действиями или бездействием вызвал наступление вредных последствий.

Небрежность необходимо отличать от случая или казуса, т.е. таких ситуаций, когда лицо, причинившее своим  деянием общественно опасные  последствия, не предвидело, не должно было или не могло предвидеть их наступления. Случайное, без умысла и неосторожности, т.е. без вины в какой бы то ни было форме, причинение вреда не влечет уголовной ответственности вследствие отсутствия состава преступления, т.е. субъективной стороны преступления. Уголовная ответственность за причинение вреда исключается, если отсутствуют одновременно оба критерия - объективный и субъективный либо хотя бы один из них.

Так, Р. был осужден за халатность. Ему вменялось в вину то, что, работая  заместителем директора по кадрам и  быту завода, небрежно отнесся к  выполнению своих служебных обязанностей, в результате чего на территорию завода проникли посторонние лица, похитившие там метанол. В тот же и последующие дни 26 человек вследствие распития метанола отравились, причем 19 из них скончались.

Р. себя виновным не признал и показал, что цех, из которого было совершено хищение, незадолго до этого был принят комиссией в эксплуатацию, несмотря на то, что технические сооружения, необходимые для обеспечения охраны и соблюдения пропускного режима, построены не были. Р. не получил распоряжения взять цех под охрану, да и сделать это фактически было невозможно из-за незавершенности строительства, за которое Р. не отвечал. Верховный Суд Республики Беларусь, прекращая дело Р., указал, что отсутствие у должностного лица реальной возможности выполнить надлежащим образом возложенные на него обязанности исключает уголовную ответственность за халатность.