Отличие преступлений от других праонарушения

Судебная коллегия Верховного Суда РФ отменила решения судов кассационной и надзорной инстанций и направила дело на новое кассационное рассмотрение в Алтайский краевой суд. [37, C.752]

Итак, степень общественной опасности преступления определяется:

а) характером и размерами ущерба, который оно причиняет или может причинить отношениям, охраняемым соответствующей нормой уголовного права;

б) уголовной политикой, которая руководствуется иерархией социальных ценностей, существующих в обществе. Она в дальнейшем указывает законодателю на коррективы, которые надо внести, если неправильно были определены параметры степени опасности либо в диспозицию или санкцию вкрались ошибки, неточности, технические погрешности, и т. п. Иерархия социальных ценностей подсказывает систему как Особенной, так и Общей частей УК РФ. Существенную помощь в этой операции оказывают принципы и правила законодательной техники.

Свое окончательное выражение степень общественной опасности преступления находит в санкции. Как уже сказано, основным показателем общественной опасности является ущерб, причиненный объекту преступления, что должно быть в первую очередь отражено в санкции. Далее должна быть отражена субъективная сторона преступления, в особенности умысел или неосторожность, ибо они могут иметь особое значение в определении характера и размера санкции. Затем идут возраст, рецидив и иные обстоятельства, характеризующие личность, и т. п. Существуют и технические правила, которые определяют степень и характер санкции.

3. Соотношений понятий «преступление» и «состав преступления»

Вряд ли можно ошибиться в том, что одной из фундаментальных проблем уголовного права является проблема соотношения понятий «преступление» и «состав преступления». В уголовно-правовой литературе неоднократно обращалось внимание на то, что отсутствие четкого различия между данными категориями приводит к путанице и неточному употреблению и других уголовно-правовых понятий.

Необходимо отметить, что для уголовного права стран с англо-саксонской системой права проблема соотношения обозначенных понятий не характерна: преступления имеют казуистичный характер описания, нормативно-правовые акты термином «состав преступления» не оперируют. В странах с континентальной системой права, в число которых входит и Россия, изложение нормативного материала имеет высокую степень абстрактности, что обуславливает, как правило, серьезную доктринальную обработку понятий и терминов, используемых в тексте законов.

В уголовном и уголовно-процессуальном кодексах Российской Федерации содержится термин «состав преступления», которому придается огромное значение. В частности, исходя из положений ст. 8 УК РФ, мы можем заключить, что единственное и достаточное основание уголовной ответственности – наличие в совершенном деянии состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом. Согласно п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению в случае отсутствия в деянии состава преступления. Тем не менее, в законодательстве не содержится нормы, раскрывающей понятие «состав преступления», и надо признать, что позиция законодателя по этому вопросу, мягко говоря, непонятна. Более того, она является одной из причин отсутствия унифицированного понимания состава преступления в теории уголовного права России.

Для уяснения содержания и сущности рассматриваемого понятия целесообразно обратиться к истории его развития. В XVI–XVII веках под составом преступления понимали все те следы, которые оставляет преступление во внешнем мире. Впервые обстоятельную теоретическую разработку оно получило в XVIII–XIX веках в Германии в рамках классической школы уголовного права. Относительно рассматриваемой категории в немецкой юриспруденции существовало два течения: кантианское и гегелевское.

Согласно первому, состав преступления – это совокупность объективных признаков преступления. Помимо состава преступления как некоего факта реальной действительности, по мнению представителей кантианского течения, автономно существует «злая воля» субъекта, которая направлена на совершение преступного деяния и на достижение определенных последствий, именно она и определяет ответственность за содеянное. Недоработанность такой модели состава преступления очевидна: при наличии действия и последствия в виде ущерба, но при отсутствии «злой воли» говорить о преступлении нельзя. Совершенно верно указывает А.В.Наумов на то, что с точки зрения этой теории невозможно было обосновать уголовную ответственность за неосторожные преступления, поскольку в процессе их совершения воля преступника не была направлена на причинение вреда.

Гегелевское направление в учении о составе преступления опиралось на идеи о единстве внутреннего и внешнего, объективного и субъективного. Взяв гегелевскую диалектику за основу, немецкие криминологи выработали качественно новую теорию состава преступления, объединив в нем как объективные, так и субъективные признаки совершенного деяния. Более того, ими была разработана классификация составов на общий и особенный, на юридический и фактический. Именно в таком виде учение о составе преступления было воспринято отечественной наукой уголовного права дореволюционного периода. Тем не менее, понимание «состава преступления» как «состава закона», т. е. отождествление его с диспозицией уголовно-правовой нормы, что типично для немецкого уголовного права, для русского права было не характерно.

Состав преступления в дореволюционном уголовном праве России имел больше уголовно-процессуальное значение и связывался с обстоятельствами, подлежащими установлению в процессе расследования совершенного преступного деяния. Однако в конце XIX – начале XX века он стал рассматриваться как уголовно-правовая категория. Отмечалось, что состав преступления – это существенно-необходимые признаки, без которых или без одного из них преступление немыслимо. При этом указания на предусмотренность признаков состава преступления в законе или признания его научной абстракцией не было.

После Октябрьской революции 1917 года представители науки советского уголовного права были заняты обоснованием классового содержания и материальной сущности преступления. По справедливому замечанию М.Д.Шаргородского, «в это время много внимания уделялось вопросам уголовной политики и социологии, а теоретическая разработка конкретных вопросов теории уголовного права была почти сведена на нет». Первое достаточно серьезное и комплексное исследование состава преступления в советском уголовном праве было проведено А.Н.Трайниным. Он предложил понимать под составом преступления совокупность всех объективных и субъективных признаков, которые, согласно советскому уголовному закону, определяют конкретное общественно опасное действие (бездействие) в качестве преступления. Другими словами, состав преступления, по мнению А.Н.Трайнина, – это правовое понятие о преступлении. Но дальше он пишет: «…состав преступления, прежде всего, общественно опасное действие». Взгляд на состав преступления как на абстрактное понятие и как на факт реальной действительности мы можем встретить также и у Я.М.Брайнина. Однако такой подход, на наш взгляд, теоретически неточен, поскольку состав преступления рассматривается и как абстрактная категория, и как реально существующее явление объективной действительности, что исключено. Кроме того, при таком подходе происходит отождествление понятий «преступление» и «состав преступления».

А.Н.Трайнин уделил внимание и вопросу классификации составов преступления. Так, критикуя разделение составов преступления на общий и специальный (конкретный), он писал: «Общий состав за собой ответственности не влечет и влечь не может. Представляя собой совокупность элементов конкретного преступления, состав не может ни в одном своем «роде» и «виде» быть общим. Состав преступления всегда реален, всегда конкретен». Совершенно напрасно, на наш взгляд, А.Н.Трайнин предлагал отказаться от понятия общего состава преступления. Недостаточно убедительным выглядит его вывод о том, что элементы так называемого общего состава представляют не что иное, как элементы понятия преступления. Разделял эту точку зрения и Н.Д.Дурманов. М.П.Карпушин и В.И.Курляндский, напротив, стояли на позиции, что составы конкретных преступлений по своим признакам могут сильно отличаться друг от друга, но их объединяет наличие некоторых признаков, которые в каждом из них присутствуют. Этими признаками признаются объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона. [39, C.448]

М.И.Ковалев относительно понятия общего состава преступления высказывал верную мысль, что его нет в реальности, но его всегда может создать абстрагирующее мышление в понятии. Положение понятия общего состава преступления достаточно четко выразил А.И.Марцев, указав, что элементы состава преступления, как правило, остаются неизменными: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона, однако содержание этих элементов может меняться.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что выделение общего состава преступления не только возможно, но и теоретически необходимо для познания как всей системы его элементов, так и каждого признака, имеющего уголовно-правовое значение. Более того, существование в любой науке категории столь высокого уровня абстракции, коим является понятие общего состава преступления, говорит о высоком уровне развития науки в целом.

Состав конкретного преступления большинство авторов рассматривает как нечто материальное. Правоприменитель также воспринимает его как явление объективной действительности, подлежащее доказыванию на предмет фактического существования. Однако в рамках научного осмысления мы не можем говорить о материальности состава преступления. Как бы мы ни рассматривали его: как законодательную конструкцию, как совокупность признаков, как правовое понятие о преступлении, – это всегда лишь структурированный набор признаков. Конечно, некоторые элементы имеют свое материальное выражение в объективной действительности, например, это бесспорно в отношении субъекта и объективной стороны состава преступления. Но мы не можем однозначно утверждать, что объект преступления, в традиционном его понимании, материален. Признаки субъективной стороны состава преступления также сложно отнести к материальным, осязаемым признакам. Отсюда можно сделать один из важнейших выводов: состав преступления – совокупность юридически значимых объективных и субъективных признаков, характеризующих общественно опасное деяние в качестве преступления. И не более.

Еще одна классификация составов преступления, имеющая важное значение в рамках данного исследования, – деление составов преступления на простой и сложный. Основанием данной классификации выступает способ описания признаков состава преступления в законе. Чаще всего простой состав преступления в юридической литературе характеризуют одномерностью каждого из его элементов, что, безусловно, верно, но с нашей точки зрения не совсем точно. Даже определение понятия простого состава преступления с указанием на одномерность признаков, а не элементов состава преступления не отражает всю специфику рассматриваемой уголовно-правовой категории. Дело в том, что в случае признания того или иного факультативного признака состава преступления обязательным удвоения признаков не происходит, происходит лишь добавление дополнительного признака состава преступления, тем не менее, в этом случае состав преступления признается сложным. Следовательно, простым должен признаваться состав преступления, законодательная конструкция которого содержит минимально необходимые (исключительно обязательные, в единичном экземпляре) признаки. [47, C.15]

Понятие сложного состава преступления, выработанное в рамках уральской уголовно-правовой школы, на наш взгляд, полностью отражает всю специфику рассматриваемой уголовно-правовой категории, с точки зрения описания его признаков в законе. Так, сложный состав преступления определяется как состав, законодательная конструкция которого усложнена включением в него, помимо элементов или признаков в одинарном числе, дополнительных количественных элементов или признаков.

Преступление, в отличие от состава преступления, может выступать в двух ипостасях: как реально существующее социально-вредное явление в обществе и как абстрактная правовая категория. Другими словами, мы можем рассматривать его, во-первых, как уголовно-правовое нарушение, во-вторых, как уголовно-правовой запрет. Тем не менее, преступления как уголовно-правового нарушения в реальной действительности нет и быть не может до тех пор, пока признаки того или иного деяния (состава преступления) не будут зафиксированы в уголовном законе, т. е. установлен уголовно-правовой запрет. Изучив все признаки общественно опасного деяния, субъект, применяющий право, во всей совокупности уголовного нормативного материала отыскивает их описание, определяя, таким образом, содержащийся в разных статьях закона состав преступления, и устанавливает отношение тождества между обстоятельствами совершенного деяния и их описанием. 

Еще в 1888 году Н.С.Таганцев писал: «Преступным почитается деяние, посягающее на охраненный нормою интерес». Так, преступление он рассматривал в юридическом смысле, говоря же о сущности преступления, Н.С.Таганцев совершенно справедливо опирался на то, что преступление как определенное выраженное в объективной действительности телодвижение человека существовать не может. «В жизни мы не встретим воровства,… а встретим случай, положим, вынутия в таком-то театре, в таком-то часу вечера 11 ноября лицом А. часов из кармана лица Б…».

Именно для этого нам и нужен состав преступления: чтобы мы могли сопоставить признаки конкретного акта поведения человека, произошедшего в реальном бытии, с признаками состава преступления, закрепленного в законе, и сделать однозначный вывод: «Здесь совершено преступление, потому что в действиях лица содержатся все признаки состава преступления», или опровергнуть данное утверждение. Другими словами, преступления нет, если нет деяния как выраженного в реальной действительности поведения человека и если в данном деянии нет состава преступления как определенного набора признаков. Следует отметить, что состав преступления это не набор абсолютно всех признаков, присущих преступлению, а лишь достаточная и необходимая их совокупность, имеющая уголовно-правовое значение.