Исполнение лишения свободы в тюрьме

      При этом возникает проблема судейского усмотрения при применении уголовно-правовых норм, которая сводится к поиску оптимального соотношения связанности  правоприменителя жесткими рамками  закона (ч.2 ст.58) со свободой оценок и выбора мер уголовно-правового характера. Предоставление суду чрезмерно широких рамок усмотрения могло бы поколебать возможность соблюдения принципа законности в уголовном праве, а полное исключение оценочной деятельности правоприменителя сделало бы невозможной реализацию принципов справедливости и гуманизма. Поэтому в правоприменительной деятельности должен быть найден разумный компромисс между формальной определенностью права и оценочной деятельностью суда²⁰.

      Устанавливая  формальные рамки назначения отбывания части срока лишения свободы в тюрьме (осуждение за совершение особо тяжких преступлений на срок свыше пяти лет, а также при особо опасном рецидиве преступлений), закон не упоминает об иных критериях, указывающих на возможность ее применения. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 12 ноября 2001 г. № 14 «О практике назначения судами видов исправительных учреждений»²¹ указывает лишь на необходимость мотивировки принятого решения в приговоре.     Однако     от     неоднозначного     понимания правоприменителем оснований назначения тюремного лишения свободы возможно неправильное принятие решений, которые существенно влияют на правовое положение осужденных и тяжесть наказания, во многом зависящую от режима отбытия наказания. Думается, что при решении вопроса о применении тюремного лишения свободы следует исходить из принципа справедливости и положений ст. 60 УК РФ, которые, по сути, закрепляют сугубо индивидуальный подход к назначению наказания конкретному лицу за совершение определенного преступления при установленных обстоятельствах.

      Таким образом, при назначении тюремного  лишения свободы суду необходимо учитывать характер и степень  общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе  обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на достижение поставленных перед ним целей и на условия жизни его семьи. При этом, как представляется, применение данного вида ИУ возможно лишь в тех случаях, когда цели наказания не могут быть обеспечены в колонии строгого или особого режима.

      Для наличия вывода о необходимости  избрания тюрьмы в качестве учреждения, исполняющего наказание, необходимо установить существенную, значительную степень  общественной опасности преступления, которая зависит от объекта посягательства, характеризующегося наивысшей общественной ценностью (прежде всего жизнь человека), формы вины, которая, как представляется, в данном случае должна заключаться в прямом умысле, и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к категории тяжких и особо тяжких преступлений.

      Зачастую  в научной литературе при рассмотрении вопросов, связанных с личностью  преступника, анализируется степень  ее общественной опасности, являющаяся уголовно-правовой оценкой личности²². При этом происходит отождествление со степенью общественной опасности преступления, как результатом деятельности данного человека, как закономерным итогом антисоциальных установок, неким выражением во вне его внутреннего психического мира. В результате делается вывод, что это состояние зависит исключительно от общественной опасности содеянного²³.

      С таким выводом трудно согласиться, ввиду того, что степень общественной опасности деяния и личности может  не совпадать, в противном же случае самостоятельный учет данных категорий  был бы бессмысленным. Более того, думается, что характер и степень общественной опасности личности на момент совершения преступления и на момент вынесения приговора разнятся, а для выбора меры наказания и вида ИУ большее значение имеет именно последнее.

      В.Г. Беляев общественную опасность личности определяет как специфическое правовое положение личности, являющееся последствием преступного деяния, совершенного виновным²⁴. Но в действительности, как правильно отмечал П.С. Дагель, общественная опасность личности - это определенное социально-психологическое состояние, а не правовое положение виновного, и является она предпосылкой, а не следствием совершенного преступления²⁵. Именно такой взгляд и является господствующим в уголовно-правовой науке.

      Думается, взгляд на личность виновного только как на носителя общественной опасности страдает односторонностью и потому неприемлем. Лица, совершившие аналогичные преступления и обладающие одинаковой общественной опасностью, могут (и должны!) подвергаться различным мерам уголовно-правового воздействия в зависимости от содержания иных личностных характеристик. Отсюда вытекает необходимость подходить к конструированию общего понятия «личность виновного как объект назначения наказания» с более широких социальных позиций, отражающих многоплановость тех социальных требований, которые предъявляются к организации уголовно-правовой борьбы с преступностью в современном обществе. Личность виновного как одно из объективных оснований индивидуализации наказания представляет собой сверхсложную систему по своей внутренней структуре и связям с экономической, политической и духовной сферами общественной жизни. Поэтому возникает необходимость вычленить из всего многообразия личностных свойств, присущих обвиняемому, только те компоненты, которые имеют существенное значение именно для назначения наказания и выбора ИУ, а не для решения каких-либо иных задач²⁶.

      При определении размера наказания  и условий его исполнения важно  выявление не только тех признаков, которые подтолкнули к совершению преступления и свидетельствуют об общественной опасности личности, но и широкого круга иных вопросов. Поэтому осужденный должен стать предметом изучения в трех ипостасях: а) как лицо, в прошлом совершившее тяжкое или особо тяжкое преступление; б) как лицо, которому может быть назначено наказание в виде лишения свободы в тюрьме; в) как лицо, которое является участником различных общественных отношений в качестве члена общества.

      Изучение  личности осужденного может иметь  даже первостепенное значение при решении  вопроса о назначении тюремного лишения свободы. Однако данному фактору не всегда уделяется должное внимание судами при вынесении окончательного вердикта, на что указывается в Обзоре кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, где отмечается, что несмотря на четкие и ясные предписания закона и соответствующие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, все еще отмечаются факты поверхностного подхода к разбирательству уголовных дел, когда остаются без выяснения обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела, не уделяется достаточного внимания исследованию личности подсудимого, что в итоге приводит к постановлению необоснованного, в том числе и чрезмерно мягкого приговора²⁷.

      Так, в решении по делу Дмитриева Челябинский областной суд, указывая на мотивы, по которым он счел возможным не применять к осужденному исключительную меру наказания или часть наказания с содержанием в тюрьме, сослался на то, что Дмитриев раскаялся в содеянном и активно способствовал раскрытию преступления. Между тем из приговора видно, что Дмитриев отрицал свою вину в умышленном убийстве двух лиц. При такой позиции осужденного у суда не было оснований указывать на его якобы раскаяние²⁸.

      При назначении лишения свободы и  решении вопроса о необходимости его исполнения в тюрьме, помимо общественной опасности и личности виновного, суд обязан учитывать в совокупности всех фактов смягчающие и отягчающие вину обстоятельства, а также влияние назначенного наказания на условия жизни семьи осужденного. Зачастую обстоятельства, указанные в ст. 61 и ст. 63 УК РФ, дают представление о нравственном облике человека, его готовности или неготовности к самопокаранию, признанию за собой вины и способности к позитивным изменениям при менее строгой изоляции. Наличие здоровой обстановки в семье, тесные связи с родственниками, существование иждивенцев, которые у осужденного вызывают чувство ответственности за их судьбу, также свидетельствуют о возможности неприменения тюремной изоляции ввиду необходимости и даже незаменимости подобных положительных факторов.

      К примеру, назначая осужденному Затайдуха  наказание в виде лишения свободы  по ч. 2 ст.222 УК РФ два года, по п. «д»  ч.2 ст. 105 УК РФ -15 лет, а в соответствии со ст.69 УК РФ - 17 лет, из них первые десять лет - в тюрьме, суд не мотивировал назначение тюремного заключения, более того, указал, что отягчающих наказание обстоятельств по делу не установлено, виновный имеет на иждивении несовершеннолетних детей, учтено и то, что он является инвалидом III группы. Кассационная инстанция исключила из приговора указание об отбывании осужденным лишения свободы в течение десяти лет в тюрьме²⁹.

      Анализ  обстоятельств, влияющих на решение  суда о применении тюремного лишения  свободы, позволяет сделать вывод, что таковые относятся как  к преступному деянию, личности осужденного, так и к различным факторам окружающего мира и в совокупности свидетельствуют об исключительной общественной опасности осужденного. Исполнение наказания в тюрьме, в отличие от исправительных колоний, позволит нейтрализовать отрицательное влияние таких элементов на менее испорченных осужденных, предотвратит распространение криминального опыта  определенной  особо  опасной  категории  лиц,  способствует  более адекватному восстановлению социальной справедливости и предупреждению преступлений, создаст ощущение большей защищенности законопослушных граждан, укрепит веру в правосудие.

      На  практике зачастую возникают проблемы определения части срока лишения  свободы в тюрьме при осуждении  лица мужского пола по совокупности преступлений или по совокупности приговоров. Пленум ВС РФ в своем Постановлении от 12 ноября 2001 года №14 по этому поводу указал, что при наличии оснований, указанных в ч.2 ст. 58 УК РФ, лицу, осужденному к лишению свободы по совокупности преступлений или по совокупности приговоров, в том числе за особо тяжкое преступление на срок свыше пяти лет, отбывание наказания в тюрьме может быть определено на часть срока наказания, назначенного за это преступление. Лицу, осужденному при особо опасном рецидиве преступлений, отбывание в тюрьме может быть определено на часть срока наказания, назначенного по совокупности преступлений или по совокупности приговоров.

      Если  лицо совершило новое преступление во время отбывания наказания  в тюрьме, суду следует назначать  ему наказание по совокупности приговоров и определить, какая его часть должна отбываться в тюрьме. Вид режима исправительной колонии, куда должен быть направлен осужденный для отбывания оставшейся части наказания, определяется в соответствии со статьей 58 УК РФ, о чем следует указывать в резолютивной части приговора³⁰.

      Значительные  осложнения до недавнего времени  вызывал вопрос об исчислении сроков лишения свободы с отбыванием в тюрьме. Связано это было с  положением, закрепленным ч.1 ст. 130 УИК  РФ в редакции Федерального закона от 9 марта 2001 г. № 25-ФЗ, которая устанавливает, что «срок, назначенный по приговору суда для отбывания в тюрьме, исчисляется со дня прибытия осужденного в тюрьму».

      Исходя  из буквального толкования указанной  нормы, срок содержания осужденного  в следственном изоляторе до вступления приговора суда в законную силу не засчитывался в срок назначенный для отбывания в тюрьме. На это указывают также разъяснения Пленума Верховного Суда в Постановлении «О практике назначения судами видов исправительных учреждений» от 12.11.01 №14, где в частности установлено, что при решении вопроса о переводе осужденного из тюрьмы в исправительную колонию для дальнейшего отбывания лишения свободы (п. «а» ч.2 ст. 78 УИК РФ) время, в течение которого осужденный содержался в следственном изоляторе, в силу ч.1 ст. 130 УИК РФ (в редакции Федерального закона от 9 марта 2001 года) не засчитывается в определенный приговором срок отбывания наказания в тюрьме.

      Данное  положение вступало в некоторое  противоречие с уголовным законодательством. В частности, статьей 3 УК РФ установлено, что уголовно-правовые последствия преступного деяния определяются только уголовным законодательством, а статьей 72 УК РФ определено, что время содержания лица под стражей в следственном изоляторе до судебного разбирательства, а также до вступления приговора в законную силу засчитывается судом в сроки лишения свободы из расчета один день в следственном изоляторе за один день лишения свободы.

      Таким образом, буквальное толкование ч.1 ст. 130 УИК РФ приводило к противоречиям с уголовным законодательством³¹, существенно усугубляя положение осужденых, продлевая реальное наказание в тюрьме (а, как известно, в СИЗО режимные требования аналогичны тюремным) и нарушая их право на своевременный перевод из тюрьмы в исправительную колонию в порядке ст.78 УИК РФ.

      В связи с этим в Конституционный  суд было направлено ряд обращений  осужденных о признании неконституционным  положения ч.1 ст. 130 УИК РФ. Как  следует из материалов обращения, гражданин  В.М. Гладков был заключен под  стражу 20 января 1995 года и по приговору Московского городского суда от 13 декабря 1998 года, вступившему в законную силу 15 февраля 2000 года (с учетом изменений, внесенных определением Верховного Суда Российской Федерации), осужден по совокупности преступлений к 15 годам лишения свободы с отбыванием 14 лет из них в тюрьме. Проведя, таким образом, в следственном изоляторе более шести лет, В.М. Гладков 22 марта 2000 года прибыл для отбывания наказания в исправительное учреждение (тюрьму). Столь же длительное время находились в следственном изоляторе в период следствия и рассмотрения дела судом граждане П.Л. Верещак, И.В. Голышев и К.П. Данилов, также осужденные к лишению свободы с отбыванием     части     срока     наказания     в     тюрьме.     Администрация исправительного учреждения при исчислении срока, назначенного им для отбывания в тюрьме, исходила из того, что в силу ч.1 ст. 130 УИК РФ (в ред. ФЗ от 9 марта 2001 года) срок, назначенный по приговору суда для отбывания в тюрьме, исчисляется со дня прибытия осужденного в тюрьму, т.е. время, проведенное заявителями в следственном изоляторе, не засчитывалось в срок тюремного заключения. Таким образом, положение ч.1 ст. 130 УИК РФ фактически удлиняло за счет предварительного заключения назначенный по приговору суда срок для отбывания в тюрьме, чем нарушало права осужденного, гарантированные статьями 2, 6 (часть 2), 15, 17, 18, 19, 21, 54 и 55 Конституции Российской Федерации.