Русская православная церковь в годы Великой Отечественной Войны

Депутатом Верховного Совета СССР может быть избран каждый гражданин СССР, достигший 23 лет, независимо от… вероисповедания… имущественного положения и прошлой деятельности 4.

Мы не можем утверждать, что среди депутатов Верховного Совета СССР не было лиц православного вероисповедания. Однако если они и были, то, по понятным причинам скрывали свою веру, так что до нас таковых сведений не дошло. Свобода на бумаге – тирания в реальной жизни. Это ли не обман? Главным обманщиком здесь выступает сам Сталин. Именно он добился «свободы отправления культов» на VIII съезде Советов. Вот выдержка из его доклада, сделанного на упомянутом съезде: «…Далее идет поправка к статье 124 проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции» 5.

Сталину нужна была не церковная жизнь, иначе бы он не преследовал Церковь, а ее видимость. Впрочем, коммунистам не удалось завуалировать весь творящийся в стране произвол – страшная правда все равно просачивалась за границу.

Что же происходило на самом деле? В действительности, к 1939 году вся церковная структура подверглась жесточайшему разгрому. От 37000 храмов действующих в 1930, к 1938 осталось, как пишет об этом М. В. Шкаровский, 8302 формально действующих 6. Однако, в большинстве из них богослужение не совершалось, по причине отсутствия духовенства. Так на территории РСФСР реально функционировало около 100 приходов. Чуть большим это число было на Украине – там действовало 3% от дореволюционного числа храмов. Так, в Киевской епархии, в 1917 году насчитывающей 1710 церквей, 1435 священников, 277 диаконов, 1410 псаломщиков, 23 монастыря и 5193 монашествующих, в 1939 году осталось всего 2 храма с 3 священниками, 1 диаконом и 2 псаломщиками 7.

В некоторых областях храмов не осталось вообще, как, например, в Псковской области, что подтверждается данными из местного архива 8.

Что касается церковного руководства, то на кафедрах оставалось всего четыре архиерея: Патриарший Местоблюститель митр. Московский Сергий (Старогородский), митр. Ленинградский Алексий (Симанский), архиеп. Петергофский Николай (Ярушевич), архиеп. Дмитровский Сергий (Воскресенский) – управляющий делами Московского Патриархата. Кроме того, на свободе оставалось еще 10 архиереев – на покое или отстраненных от управления Церковью.

Тем не менее к 1938 года сила гонений начала ослабевать. Не последнюю роль в этом сыграла смена в руководстве карательных органов.

Прежний народный комиссар внутренних дел Ежов был смещен, а вставший на его место Берия провел пересмотр результатов прошлых политических процессов. В результате были освобождены сотни несправедливо осужденных людей, в том числе и священнослужителей. Среди прочих на свободу вышли архиеп. Иоанн (Соколов) и еп. Иосиф (Чернов).

Однако серьезных перемен до осени 1939 года не было. Все шло своим чередом, готовилась очередная, уже третья по счету «безбожная пятилетка». Под нее в прессе уже начиналось подведение «теоретической базы». К примеру: член центрального совета Союза воинствующих безбожников, Ф. Олещук в своей статье, опубликованной в журнале «Большевик» писал, что «даже самый советский поп – мракобес, реакционер, враг социализма». Автор ставил задачей третьей пятилетки: «вытравить из сознания людей все эти пережитки… сделать всех трудящихся атеистами» 9.

Но этим планам не было суждено не сбыться. С сентября 1939 года государство неожиданно начинает проводить политику религиозной терпимости. Прежде всего, была снята угроза ликвидации Патриархии – затевавшийся процесс над «Всесоюзным контрреволюционным центром церковников» во главе с митр. Сергием так и не состоялся. Постепенно сходила на нет атеистическая пропаганда. Более того, со страниц антирелигиозной прессы стали говорить о необходимости прекращения ликвидации храмов. Тот же Олещук теперь высказывался так: «Только незначительное меньшинство в рядах религиозных организаций составляют классово – враждебные элементы… большинство верующих это наши люди, отсталые рабочие и крестьяне» 10. Нашлись и виновные в закрытии храмов – враги народа, левые уклонисты, стремящиеся озлобить верующих и создать «своеобразный рецидив контрреволюционного троцкизма» 11.

Последующие события показали, что подобная терпимость – ни что иное, как иллюзия, обман. Но зачем Сталину (именно ему, как главе тоталитарного государства и законодателю идеологии) понадобилось заигрывать с Церковью?

Если проанализировать ситуацию в Советском Союзе в целом, можно выделить три причины. Вероятнее всего, на Сталина повлияла их совокупность, но мы рассмотрим каждую по отдельности.

1. Неудача антирелигиозной кампании 1929 – 1938 годов

2. Опасность ухода Церкви в  подполье

3. Присоединение западных территорий

Неудача антирелигиозной кампании 1929 – 1938 годов:

Суть этой причины сводится к тому, что упомянутая кампания не принесла ожидаемых результатов. Более того, даже достигнутые в ходе нее успехи нельзя назвать ощутимыми. Несмотря на разгром внешней церковной структуры, искоренить Православие из сознания народных масс оказалось невозможным. По данным переписи 1937 года более 50% граждан СССР объявили себя верующими. Если считать и тех, кто подписался атеистом из страха перед преследованиями, то картина для безбожной власти оказывалась совсем безрадостной.

Да и сам агитационный аппарат находился в глубоком кризисе. Численность Совета Воинствующих Безбожников в 1932 г. насчитывающего 5 млн. 670 тыс. человек, в 1938 г., вместо планируемых 22 млн., составляла всего 2 млн. человек, то есть стала меньше более чем в 2,5 раза!

Еще хуже обстояло дело с уплатой членских взносов. Если в том же 1932 г. взносы платило 45% членов (из 5,5 миллионов человек), то в 1938 г. – только 13% (уже из 2 миллионов человек). Данная организация вел пассивную агитацию, ограничиваясь лишь лекциями и распространением агитационной литературы. Тираж упомянутой литературы также резко падал. Так выпуск газеты «Безбожник» только в период с 1938 г. по 1939 г. сократился с 230 тыс. экземпляров до 155 тыс., а журнал «Антирелигиозник» сократил свой объем со 130 страниц до 64-х 12.

Таким образом, можно констатировать, что наступление на Церковь, начатое советской властью в 1929 году, к 1939 г. совершенно выдохлось и так и не принесло ожидаемой победы над Церковью. Как выяснилось, методы пропаганды и воздействия на верующих оказались неэффективны. Государство было вынужденно «взять перерыв» для подготовки к следующей антирелигиозной компании.

Опасность ухода Церкви в подполье:

Эта причина теснейшим образом связана с предыдущей. Массовые гонения на Церковь вынуждали верующих людей скрывать свою религиозную жизнь, разгром церковной структуры побуждал воссоздавать ее подобие, сокрытое от глаз государства, в виде т. н. «Катакомбной Церкви».

Что представляла из себя Катакомбная Церковь? Это было сообщество христианских общин, ведущих тайную, неконтролируемую государством религиозную жизнь. В число катакомбников входили и чисто раскольничьи группы: «иосифляне», «федоровцы». Но большая часть катакомбников оставалась верной Московской Патриархии. Эти люди ушли в тень лишь из-за невозможности открыто исповедовать свою веру и участвовать в жизни Церкви.

Катакомбничество было распространено достаточно широко и, хотя и не имело четкой централизации, являлось надежной опорой Патриархата. Об этом свидетельствует митр. Сергий (Воскресенский) в своем меморандуме, написанном для германского командования 12 ноября 1941:

«Следует заметить, что насильственный роспуск общественно признанного руководства Патриархата вызвал бы только в жизнь тайное руководство Патриархатом, что значительно затруднило слежку за ним со стороны полиции. Вообще же существовала в России очень живая тайная религиозная жизнь (тайные священники и монахи; тайные молитвенные места; тайные богослужения; крестины; исповеди; причастия; свадьбы; теологические занятия; тайное хранение Священного Писания, литургической утвари, икон, богослужебных книг; тайные сношения между епископствами и руководством Патриархата и т. д.). Если бы захотели уничтожить также и тайное руководство Патриархатом, то должны были бы казнить и всех епископов, среди них и тайных, которые в такой нужде были созданы один за другим. И если мы посчитаем невероятным, что когда-то все же удастся совершенно уничтожить церковную иерархию, то религия все же остается здесь, а атеистическая пропаганда не сделала ни шагу вперед. Советское правительство поняло это и поэтому предпочло, чтоб руководство Патриархата существовало» 13.

Да, руководство страны действительно прекрасно поняло это. Пока существовала официальная Церковь, сохранялась возможность контролировать ее и манипулировать ею в своих интересах. В случае уничтожения Патриархии уже вся Церковь оказалась бы в подполье. Это сплотило бы верующих (которых только по официальным данным было более 50% населения) и привело к образованию враждебной правящему режиму религиозной структуры. Поэтому репрессии, логическим продолжением которых было «добивание» церковной структуры были приостановлены.  

Присоединение западных территорий:

Этот аспект связан как с внутренней, так и внешней политикой СССР. 1-го сентября 1939 года немецкая армия в соответствии с планом «Вейс» развернула боевые действия против Польши. Используя подавляющее превосходство в силах, войска вермахта быстро добились решающих успехов. Через 16 дней после нападения Германии, части РККА перешли польскую границу и в период с 17 по 29 сентября оккупировали территорию Западной Белоруссии и Западной Украины.

Это был первый этап раздела сфер влияния в Европе, которые были определены между Германией и СССР в секретных статьях пакта «Молотова - Риббентропа». Для дальнейшего «укрепления сферы безопасности» на западном и юго-западном направлениях советское правительство 14 июня 1940 г. в ультимативной форме потребовало от Литвы формирования нового правительства и согласия на немедленный ввод советских войск. Аналогичные ультиматумы 16 июля получили Эстония и Латвия. Уже через несколько дней эти государства вошли в состав СССР. 28 – 30 июля после консультаций, проведенных с Германией, Советский Союз получил районы Бесарабии и северной Буковины.

Таким образом, с осени 1939 по июль 1940 в состав СССР вошли территории с населением 14 млн. человек. Перед государством встала необходимость политически нейтрализовать местное население, более половины которого принадлежали Православной Церкви. Советский Союз получил вместе с новыми землями 7,5 млн. православных верующих, 15 архиереев, 3550 приходов, 6 семинарий, 64 монастыря. Разумеется, проводить ту антицерковную внутреннюю политику, которая велась на остальной территории СССР, здесь было невозможно. Во-первых, из-за нереальности в обозримые сроки закрыть огромное количество храмов. Во-вторых – для Москвы было очень рискованно нагнетать обстановку в приграничных областях, имея под боком такого неспокойного соседа, как гитлеровская Германия. Советское правительство было вынужденно пойти на ослабление нажима на Церковь, чтобы не вызывать враждебности населения вновь приобретенных территорий.

Ослабление правительственного нажима немедленно сказалось на жизни Церкви. Весь период с осени 1939 г. до самого начала войны характеризуется небывалым религиозным подъемом. Так советские военнослужащие, размещенные на западных территориях, и члены их семей, активно включались в религиозную жизнь. На службах в храмах всегда присутствовало много солдат и офицеров РККА. С присоединением Западной Украины к СССР, количество крещений с сентября 1939 г. по январь 1940 г. выросло на 30%, а за 1940 – втрое. Крестили детей даже коммунисты и сотрудники НКВД, порой привозя детей специально для этого из РСФСР.

Активизировалась жизнь Церкви и на остальной территории СССР. М. В. Шкаровский приводит воспоминания эмигрантки, бывшей жительницы Ленинграда, Натальи Китер: «В воскресные и праздничные дни эти храмы были так переполнены, что не могли вместить всех притекающих… В эти дни причащались почти все поголовно. В Пасхальную ночь 1941г. тысячные толпы народа стояли плечом к плечу вокруг храмов, с горящими свечами в руках, и единодушно пели пасхальные песнопения, не обращая внимания на беснование конной милиции, тщетно пытающейся их разогнать, так как все уличное движение вокруг храмов было нарушено…» 14.

Естественно, коммунистическое государство, так и не оставившее планов строительства атеистического общества, не могло смириться с таким положением вещей. Каковы бы ни были мотивы ослабления гонений, теперь, когда религия начинала захлестывать общество (в том числе и вооруженные силы), советское правительство возобновило преследование Церкви.

Прежде всего, репрессии коснулись западных территорий: до 22 июня 1941 года в бывших польских областях было арестовано 53 священника. 10 из них позднее освободили, 37 пропали без вести, 6 умерло или было расстреляно. Были закрыты духовные учебные заведения, часть монастырей, отдельные храмы. Духовенство, по примеру остальной части СССР, облагалось высоким налогом. В остававшихся обителях сокращалось число монашествующих. Так, в Почаевской Лавре оно уменьшилось с 300 до 80 насельников.

Предпринимались активные попытки оживить деятельность Союза Воинствующих Безбожников. К 1941 г. официальная его численность выросла до 3,5 млн. Снова начали расти тиражи антирелигиозных изданий, в полтора раза возросло количество проводимых семинаров и лекций. На Волыни и в Белоруссии Совет Воинствующих Безбожников формировал «отряды» из хулиганствующей молодежи и комсомольцев, которые устраивали беспорядки и скандалы возле храмов и во время богослужений. На подготовку подобной деятельности к празднику Пасхи в 1940 году СВБ выделили из бюджета 2,8 млн. рублей.

В официальной прессе и литературе начал появляться материал явно враждебного Церкви характера. Так в книге «Вторая империалистическая война и Церковь», изданной ЦС СВБ утверждалось: «Укрепление обороноспособности страны предполагает и развернутую борьбу с пережитками капитализма в сознании людей и, в частности с религиозными пережитками. Религиозные проповеди в церквях, сектантская пропаганда, религиозные праздники отвлекают трудящихся от активного участия в общественно – политической жизни, в оборонной работе… Религиозные организации сплошь и рядом являются пристанищем для всякого контрреволюционного сброда, шпионов, диверсантов…» 15.

Как резко поменялся тон, по сравнению с осенью 1939-го года. Увы, поменялся не только тон. Процесс ликвидации храмов в 1940 – 1941 продолжался. Еще летом 1940 года на старых территориях оставалось 5000 церквей, из которых функционировало не более сотни. Новая волна закрытий прокатилась по не функционирующим, но еще не снятым с регистрации храмам. Тысячи церквей были уничтожены в этот период. О том, каким образом это происходило, свидетельствует заявление дирекции Музея истории религии в Леноблисполком: «В Ленинградской области по требованию трудящихся закрывается и ликвидируется большое количество культовых зданий. Имущество, находящееся в этих зданиях, имеющее подчас большую музейную ценность, в ряде случаев уничтожается. Так, например, было уничтожено культовое имущество ликвидированных церквей Поддорского района, причем старинные иконы, древние книги и другие культовые предметы сжигались, рукописи шли на макулатуру…» 16.