Барьеры в общении

Фонетический  барьер, как и все остальные, работает автоматически. Однако нельзя представить себе дело таким образом, что сначала определяется язык сообщения как чужой, затем сообщение квалифицируется как опасное и как следствие этого возникает непонимание. Так можно объяснить происхождение этого барьера, но не его действие, которое значительно проще: мы не понимаем фонетически непривычную речь. Между тем это именно защита, так как ее можно «убрать»—если нам очень важно получить сообщение, то мы понимаем любую, даже совершенно бессвязную речь. Но в обычных условиях барьер — на месте, и поэтому контрсуггестия, защита от воздействия, включаются автоматически — мы не понимаем.

Семантический уровень непонимания. Точно так же автоматически срабатывает защита от воздействия и в том случае, если коммуникация происходит, казалось бы, на нашем языке, во всяком случае фонетически он «наш», но по передаваемому смыслу «чужой». В таком случае фиксируется не чужая фонетика, а чужая семантика, и можно говорить о семантическом непонимании. Существование этого барьера на пути понимания определяется самим фактом многозначности слов любого языка. Любое слово, да и любое действие, имеет обычно не одно значение и в зависимости от контекста употребления включает в себя еще много-много смыслов. «Смысловые поля» слов у разных людей различны, и, следовательно, одни и те же (на первый взгляд) слова и действия могут по разным причинам иметь различный (от чуть-чуть другого до прямо противоположного) смысл для разных людей.

Особенно  хорошо это видно на примере использования  жаргонов или тайных языков. В таких языках известные всем обычные слова «наделяются» совершенно новыми значениями, благодаря чему непосвященный человек не в состоянии что-либо понять. К примеру, в так называемом блатном жаргоне «капуста», «хвост», «перо» не имеют ничего общего с тем значением, которое они имеют в обыденном языке. Следует, однако, уточнить, что далеко не всегда при использовании жаргона или подобного ему языка специально преследуется цель «быть непонятным». Существует, скажем, научный жаргон, профессиональный, студенческий. Так, далеко не все родители студентов знают, что их дети могут называть родной дом «стойлом», а общежитие «резиденцией». И если их сын сообщает, что «у нашего ректора, наверное, крыша поехала — он решил, что надо стоять буквой зю не месяц, а два», то сомнительно, что они поймут, о чем идет речь. Мало того, они могут решить, что это их не касается. Между тем речь идет о том, что сыну предстоит поехать на картошку на целых два месяца и он по этому поводу высказывает свое мнение о начальстве. Кроме того, возможен «жаргон» внутри каких-то компаний, обязанный своим возникновением обычно общим для всех воспоминаниям, событиям. Но каково бы ни было происхождение «непонятного» языка, его пользователи всегда образуют некую группу «знающих язык».

Часто именно семантический уровень  непонимания возникает в общении детей и взрослых, хотя они говорят на одном языке, но у детей наблюдается, как правило, урезанные семантические поля слов, и поэтому нет полного взаимопонимания.

Действие  семантического уровня непонимания  приводит к очень резкому снижению эффективности общения. Это связано не только с тем, что какие-то наши переживания и слова «не дойдут» до партнера, семантический барьер может не просто задержать непонятное, но и перестроить его—«свято место пусто не бывает» — на место одного смысла слова, непонятного по причине семантических различий, подставляется другой смысл, вместо одной эмоции видится другая, в результате возникает не просто отказ, а неверное, другое понимание, причем часто неожиданное. Иначе говоря, эффект общения есть, а эффективность низкая.

Очень ярко эти неожиданные эффекты  проявились, например, в первых опытах демонстрации кино, когда оно только начинало свою историю. Не будучи знакомы с «языком кино», люди просто вообще ничего не понимали и, видя, например, крупным планом лицо артиста, принимали его за отрубленную голову, пугались и уходили. Такая реакция есть явное и очень яркое проявление именно семантического уровня непонимания.

Для адекватного  понимания какого-либо сообщения  необходима определенная общность «тезаурусов» отправителя информации и адресата. Этот термин введен в научный обиход советским философом Ю. А. Шрейдером. В переводе с древнегреческого «тезаурус» означает «сокровище». В данном случае под ним понимается «представление о мире», вся совокупность информации, которой располагает данный человек.

Очень часто  семантический уровень непонимания  проявляется в тех случаях, когда у человека нет тех же ассоциаций, знаний, того культурного контекста, который позволяет адекватно воспринять не только прямое, «буквальное» значение слов и выражений, но и другие, подразумевающиеся смыслы.

Стилистический  уровень непонимания. Следующим уровнем непонимания, который может быть причиной затруднений в общении и его низкой эффективности, является уровень стилистический или синтаксический.

Человек обязан понять и, следовательно, отразить в  каком-то ответе или действии только то словесное обращение, которое подчинено установленной грамматической структуре. В противном случае он вправе третировать обращающегося как невежду или иностранца, а в случае глубокого нарушения грамматики не находить смысла в его словах и, следовательно, игнорировать их.

Не  только явное нарушение грамматики вызывает реакцию непонимания, но и  явное нарушение стиля, некоторого соотношения между формой и содержанием сообщения. Например, следующая тирада может вызвать у слушающего в лучшем случае смех: «Показ Пушкиным поимки золотой рыбки, обещавшей при условии ее отпуска в море значительный откуп, не использованный вначале стариком, имеет важное значение. Не менее важна и реакция старухи на объяснение ее старика о неиспользовании им откупа рыбди, употребление старухой ряда вульгаризмов, направленных в адрес старика и принудивших его к повторной встрече с рыбкой, посвященной вопросу о старом корыте».

Важно отметить, что стиль—это не только способ словесных сообщений, но и способ достижения соответствия формы и содержания в коммуникации. В главе «Старые знакомые» говорилось о том, что понимание другого крайне затруднено в тех случаях, когда в его поведении не соответствуют друг другу, не стыкуются вербальные и невербальные элементы. Это тоже проявление несоответствия формы (невербальное, экспрессивное поведение) и содержания (информации в словах). Возможно также несоответствие избранной словесной формы тому эмоциональному содержанию, которое передается. В любом случае можно говорить о «неправильном» стиле коммуникации, который и приводит к трудностям в понимании.

Логический  уровень непонимания. Еще одной причиной неэффективности общения может быть логический уровень непонимания, который вызывается неприятием одним из участников общения логики и аргументов другого. Если человек, с нашей точки зрения, говорит или делает что-то в противоречии с правилами логики, то мы его не только отказываемся понимать, но и эмоционально воспринимаем его отрицательно. При этом неявно предполагаем, что логика есть только одна — правильная, т. е. наша. Однако ни для кого не секрет, что есть и «женская», и «детская» логика. И каждый человек живет и думает по своей логике, но вот в общении, если эти логики несоотнесены или если у человека нет ясного представления о логике партнера, о ее отличиях от собственной, тогда и «срабатывает» барьер логического уровня непонимания.

Примеров  несовпадения логических правил, используемых разными людьми, достаточно много. Когда  ребенок говорит, что «солнце  живое, потому что оно движется», он мыслит по своей, подчиняющейся достаточно строгим законам логике. И хотя взрослого человека не убедит его  аргумент и он может даже посмеяться над ним, тем не менее для детей это вполне достаточный аргумент, и они друг друга отлично понимают.

В исследованиях советских психологов, проводившихся в 20-х годах в  Туркмении, испытуемым предлагалось два  вида силлогизмов. В одном случае силлогизмы строились из посылок, в  которых испытуемые имели собственный  практический опыт, только опыт этот переносился  в новые условия. Например: «Там, где жарко и сухо, хорошо растет хлопок; в Англии холодно и сыро; растет там хлопок или нет?»

По  сути дела, логика тоже бывает «наша», «своя» и «чужая». Чужая логика — неправильная, и следовательно, к ней мы можем относиться недоверчиво или пренебрежительно. Если мы отказываем логике сообщения в правильности, то на нас не произведут никакого впечатления разнообразные «следовательно», «исходя из... мы можем заключить», «потому что» и т. п., так как мы расцениваем это только ка.'к «подделку» поХ логику, и ей не верим. В таком случае можно сказать, что воздействие .«натыкается» на логический барьер непонимания.

Внешние барьеры. На основе проведенного анализа видов контрсуггестии, выделенных Б. Ф. Поршневым, можно, вероятно, сделать следующие выводы. Защита от воздействия другого в общении может принимать вид избегания, отрицания авторитетности источника или непонимания. Во всех случаях результатом срабатывания того или иного барьерного механизма будет непринятие воздействия — оно не будет воспринято и, следовательно, не окажет никакого влияния. Основаниями для защиты являются различные признаки. Так основанием для защиты по типу избегания являются те признаки партнера (автора, источника воздействия), которые позволяют определить его как «плохого», «неприятного», «опасного», «враждебного». Основанием для защиты по типу отрицания авторитетности являются те признаки партнера, которые позволяют отнести его к «чужой», «плохой», «неавторитетной» группе. Основанием для защиты по типу непонимания могут быть различные признаки передаваемого сообщения, которые позволяют определить автора сообщения как «чужого». Эти признаки могут фиксироваться на фонетическом, семантическом, стилистическом или логическом уровне. При наличии в коммуникации хотя бы одного из этих оснований для контрсуггестии может сработать защита, и эффективность коммуникации будет под угрозой.

Необходимо  особо подчеркнуть одно важное обстоятельство. Не следует представлять себе эти  барьеры в коммуникации как результат  сознательной, произвольной и направленной защиты от воздействия. Описание видов  контрсуггестии как способов защиты может привести к представлению, что в реальном общении происходит сознательное и развернутое во времени управление барьерами. Дескать, сначала определяется, кто перед нами («свой» или чужой»), и если чужой, то принимается решение его избегать. Или человек слышит какую-то сложную и трудно воспринимаемую фразу, «делает вывод», что она опасна и от нее надо защититься, и включает непонимание. Такие представления мало соответствуют действительности и могут быть искусственно выделены лишь только в эксперименте с целью изучения социально-психологической природы барьеров. В реальном общении барьеры присутствуют, скорее, в виде независимых механизмов, которые «приданы» человеку для защиты, но их действительная природа ему неизвестна. Например, мы можем не слушать собеседника не потому, что он «чужой», а потому что мы заняты своими мыслями. Включение барьера «избегания» в виде невнимания в данном случае никак не связано с определением качеств партнера, т. е. он как бы применяется «неправильно», если исходить из его происхождения. Однако человек «не знает» об этом происхождении, да и о самом барьере, просто он занят, и срабатывает механизм, ограждающий его от воздействия.

Систему барьеров можно представить себе как автоматизированную охрану — при срабатывании сигнализации автоматически перекрываются все подступы к человеку. Во многих случаях сигнализация срабатывает вовремя. Однако возможны и другие варианты — ложная тревога и отключение сигнализации.

Во  многих ситуациях барьеры непонимания  могут сослужить человеку плохую службу, когда ничего угрожающего  или опасного в воздействии нет, а ложное срабатывание сигнализации приводит к тому, что нужная и актуальная информация не воспринимается. Например, слишком тяжело изложенная информация не воспринимается теми людьми, которым она важна; использование «плохих» аргументов дискредитирует в общем очень важную мысль; правильные предложения, исходящие от неприятного человека, никогда не выслушиваются, а человек, не обладающий авторитетом, но обладающий решением какого-то насущного вопроса, может положить жизнь на то, чтобы объяснить это решение другим, но его никто НЕ УСЛЫШИТ и т. д. и т. п. Поскольку система защит работает в автоматическом режиме, постольку она как бы встроена в человека, является частью его и обычно им не осознается. Требуются особые усилия, чтобы избежать ошибок, вызванных ложными срабатываниями системы.

Противоположной ситуацией является «отключение» защиты. Предположим, некто выясняет, что единственным владельцем жизненно важной информации является очень неприятный для него человек. Обычно он избегает даже встречаться с ним, но в данном случае контакт очень нужен. Проведя работу с собой, объяснив себе, что у всех есть недостатки, что от него не убудет, если он один раз поговорит с этим человеком, он идет на встречу и получает важную информацию.

Любой нормальный человек в обычной ситуации не будет даже пытаться понять текст  на «чужом» языке. Однако специалист, для которого этот текст—статья по его теме, при отсутствии других вариантов приложит все усилия, чтобы ее понять (перевести). Любящие люди обычно понимают друг друга «с полуслова» или вообще без слов, т. е. в таких условиях, когда взаимопонимание объективно крайне затруднено и возможно только при недействующих барьерах. Их отключение в таких случаях связано с особой заинтересованностью в партнере.

Важно также  подчеркнуть, что все перечисленные  барьеры можно охарактеризовать как внешние в том смысле, что  они включают фильтр недоверия, не пропускающий воздействия «внутрь» человека, они  охраняют мир человека снаружи. Что  же происходит, если эти внешние  барьеры отключены или вовремя не сработали? В таком случае человек доверяет собеседнику, а значит, воздействие состоится, и можно надеяться на эффективную коммуникацию.

Наилучшим примером достижимости огромной эффективности воздействия одного человека на другого является гипноз. Гипноз возможен только при условии доверия гипнотизируемого к тому, кто внушает, даже можно сказать, при условии веры в гипнотизера. Естественно, все внешние барьеры в такой ситуации не работают, и влияние гипнотизера невероятно велико. С помощью гипноза возможно изменение физиологического состояния организма человека, снятие боли, стресса, напряженности, доступно управление его психическими процессами—памятью, мышлением, восприятием и управление его поведением.