Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы)

Для геополитической обстановки в  Восточной Азии в настоящее время  характерны метастабильные отношения  между странами. Метастабильность предусматривает состояние внешней устойчивости при относительно небольшой гибкости и в этом отношении больше характерна для железа, чем для стали. Она уязвима при разрушительной цепной реакции, вызванной мощным резким ударом. Сегодняшний Дальний Восток переживает период чрезвычайного экономического динамизма наряду с растущей политической неопределенностью. Экономическое развитие Азии фактически может даже способствовать этой неопределенности, так как экономическое процветание делает не столь явной политическую уязвимость региона, тем более что оно активизирует национальные амбиции и приводит к росту социальных надежд.

Китай: не мировая, но региональная держава

История Китая является историей национального  величия. Нынешний активный национализм  китайского народа можно назвать  новым лишь в смысле его социального  распространения, так как он связан с самоопределением и эмоциями беспрецедентного числа китайцев. Национализм более  не является явлением, распространенным в основном среди студентов, которые  в первые годы этого столетия создали  партии, ставшие предшественниками  Гоминдана и Коммунистической партии Китая. Китайский национализм в  настоящее время представляет собой  массовое явление, определяющее умонастроения  наиболее многочисленного по населению  государства мира.

Эти умонастроения имеют исторические корни. История способствовала тому, чтобы китайская элита считала  Китай естественным центром мира. На китайском языке слово, обозначающее Китай, – Chung kuo, или «Срединное королевство», – передает значение центрального положения Китая в делах мира и подчеркивает значение национального единства. Здесь также подразумевается иерархическое распространение влияния от центра к периферии, и, таким образом, Китай, будучи центром, ожидает почтительного отношения со стороны других стран.

Кроме того, с незапамятных времен Китай с его огромным населением имел собственную своеобразную и  гордую цивилизацию. Были хорошо развиты  все области: философия, культура, искусство, социальные навыки, техническая изобретательность  и политическая власть. Китайцы помнят, что приблизительно до 1600 года Китай  занимал ведущие позиции в  мире по производительности сельскохозяйственного  труда, промышленным нововведениям и уровню жизни. Однако, в отличие от европейской и исламской цивилизаций, которые породили около 75 государств, Китай большую часть своей истории оставался единым государством, которое во времена провозглашения независимости Америки уже насчитывало более 200 млн. человек и было ведущей промышленной державой мира.

С этой точки зрения утрата Китаем величия – последние 150 лет унижения Китая – является отклонением, осквернением особого положения Китая и  личным оскорблением для каждого  китайца. Такого положения быть не должно, и его виновники заслуживают  соответствующего наказания. Этими  виновниками в различной степени прежде всего являются Великобритания, Япония, Россия и Америка: Великобритания из за «опиумной» войны и последовавшего за ней позорного унижения Китая; Япония из за грабительских войн, не прекращавшихся на протяжении прошлого века и принесших ужасные (до сих пор не изжитые) страдания китайскому народу; Россия из за длительного вторжения на китайские северные территории, а также из за высокомерного равнодушия Сталина к чувству собственного достоинства Китая; наконец, Америка из за того, что благодаря своему присутствию в Азии и поддержке Японии она стоит на пути осуществления внешних устремлений Китая.

Япония: не региональная, а  мировая держава

Как и Китай, Япония является государством нацией с глубоко врожденным сознанием  своего уникального характера и  особого статуса. Ее островная история, даже ее имперская мифология предрасполагают очень трудолюбивых и дисциплинированных японцев к тому, что они считают, будто им ниспослан свыше особенный и исключительный образ жизни, который Япония защищала сперва блестящей изоляцией, а затем, когда мир вступил в XIX век, последовав примеру европейских империй в стремлении создать свою собственную на Азиатском материке. После этого катастрофа во второй мировой войне сосредоточила внимание японцев на одномерной задаче экономического возрождения, но также оставила их в неуверенности относительно более широкой миссии их страны.

Нынешняя американская боязнь господства Китая напоминает относительно недавнюю американскую паранойю в отношении  Японии. Японофобия превратилась теперь в синофобию. Всего лишь десятилетие назад предсказания неизбежного и надвигающегося появления Японии как мировой сверхдержавы – готовой не только свергнуть с трона Америку (даже выкупить ее долю!), но и навязать своего рода «японский мир» (Pax Nipponica) – были настоящей разменной монетой среди американских комментаторов и политиков. Да и не только среди американских. Сами японцы стали вскоре страстными подражателями, причем в Японии появилась серия бестселлеров, выдвигавших на обсуждение тезис о том, что предназначение Японии в том, чтобы одержать победу в соперничестве с Соединенными Штатами в области высоких технологий, и что Япония скоро станет центром мировой «информационной империи», в то время как Америка якобы будет скатываться вниз из за исторической усталости и социального сибаритства.

Этот поверхностный анализ помешал  увидеть, до какой степени Япония была и остается уязвимой страной. Она  уязвима перед малейшими нарушениями  в четком мировом потоке ресурсов и торговли, не говоря уж о мировой  стабильности в более общем смысле, и ее постоянно донимают внутренние слабости – демографические, социальные и политические. Япония одновременно богатая, динамичная и экономически мощная, но также и регионально  изолированная и политически  ограниченная из за своей зависимости  в области безопасности от могущественного  союзника, который, как оказалось, является главным хранителем мировой стабильности (от которой так зависит Япония), а также главным экономическим соперником Японии.

Вряд ли нынешнее положение Японии – с одной стороны, как всемирно уважаемого центра власти, а с другой – как геополитической пролонгации  американской мощи – останется приемлемым для новых поколений японцев, которых больше не травмирует опыт второй мировой войны и которые больше не стыдятся ее. Как по причинам историческим, так и по причинам самоуважения Япония – страна, которая не полностью удовлетворена глобальным статус кво, хотя и в более приглушенной степени, чем Китай. Она чувствует, с некоторым оправданием, что имеет право на официальное признание как мировая держава, но также осознает, что регионально полезная (и для ее азиатских соседей обнадеживающая) зависимость от Америки в области безопасности сдерживает это признание.

Более того, растущая мощь Китая на Азиатском континенте наряду с перспективой, что его влияние может вскоре распространиться на морские районы, имеющие экономическое значение для Японии, усиливает чувство  неопределенности японцев в отношении  геополитического будущего их страны. С одной стороны, в Японии существует сильное культурное и эмоциональное  отождествление с Китаем, а также  скрытое чувство азиатской общности. Некоторые японцы, возможно, чувствуют, что появление более сильного Китая создает эффект повышения  значимости Японии для Соединенных  Штатов, поскольку региональная первостепенность Америки снижается. С другой стороны, для многих японцев Китай –  традиционный соперник, бывший враг и  потенциальная угроза стабильности в регионе. Это делает связь с  Америкой в области безопасности важной как никогда, даже если это  усилит негодование некоторых наиболее националистически настроенных  японцев в отношении раздражающих ограничений политической и военной  независимости Японии.

Геостратегическая адаптация  Америки

Задача американской политики должна была бы состоять в том, чтобы быть уверенными, что Япония следует такому выбору и что степень подъема  Китая до получения превосходства  в регионе не мешает стабильному  трехстороннему балансу сил Восточной  Азии. Усилие управлять как Японией, так и Китаем и поддерживать стабильное трехстороннее взаимодействие, которое  включает и Америку, потребует от нее серьезного напряжения дипломатического умения и политического воображения. Отказ от прошлой зацикленности  на угрозе, исходящей якобы от экономического подъема Японии, и преодоление  страха перед китайскими политическими  мускулами помогли бы вдохнуть холодный реализм в политику, которая должна базироваться на тщательном стратегическом расчете: как направить энергию  Японии в международное русло  и как управлять мощью Китая  в интересах региона.

Только в такой манере Америка  будет в состоянии выковать на востоке материковой части Евразии  эквивалент, родственный в геополитическом  плане роли Европы на западной периферии  Евразии, то есть структуру региональной мощи, основанной на общих интересах. Однако, в отличие от европейского случая, демократический плацдарм на востоке материка скоро не появится. Вместо этого переориентированный  союз с Японией должен служить  на Дальнем Востоке основой для  достижения Америкой урегулирования с  преобладающим в регионе Китаем.

Из анализа, содержащегося в  двух предыдущих разделах этой главы, для Америки вытекают несколько  следующих важных геостратегических  выводов.

Распространенная житейская мудрость, что Китай – это следующая  мировая держава, рождает паранойю по поводу Китая и способствует развитию в Китае мании величия. Страхи перед агрессивным и антагонистическим  Китаем, которому суждено вскоре стать  еще одной мировой державой, в  лучшем случае преждевременны, а в  худшем – могут стать самоосуществляющимся предсказанием. Следовательно, организация коалиции, направленной на противодействие подъему Китая до уровня мировой державы, привела бы к обратным результатам. Это гарантировало бы только, что регионально влиятельный Китай стал бы враждебным. В то же время любое подобное усилие привело бы к напряжению американо японских отношений, поскольку большинство японцев наверняка были бы против подобной коалиции. Соответственно Соединенным Штатам следует воздерживаться от оказания давления на Японию с целью заставить ее возложить на себя больше ответственности в области обеспечения обороны в Азиатско Тихоокеанском регионе. Усилия в этом направлении просто помешают возникновению стабильных отношений между Японией и Китаем и одновременно еще больше изолируют Японию в регионе.

Но именно потому, что Китай в  действительности вряд ли скоро поднимется до мировой державы – и по этой самой причине было бы неразумно  проводить политику регионального  сдерживания Китая, – желательно обращаться с Китаем как с глобально  важным действующим лицом. Втягивание Китая в более широкое международное  сотрудничество и предоставление ему  статуса, которого он жаждет, может  иметь эффект притупления более  острых моментов национальных амбиций  Китая. Важным шагом в этом направлении  было бы включение Китая в ежегодный  саммит ведущих стран мира, так  называемую «большую семерку», особенно потому, что Россию тоже пригласили туда.

Заключение

Для США пришло время выработать и применять комплексную, всеобъемлющую и долгосрочную геостратегию по отношению ко всей Евразии. Эта необходимость вытекает из взаимодействия двух фундаментальных реальностей: Америка в настоящее время является единственной супердержавой, а Евразия – центральной ареной мира. Следовательно, изменение в соотношении сил на Евразийском континенте будет иметь решающее значение для мирового главенства Америки, а также для ее исторического наследия.

Американское мировое первенство уникально по своим масштабам  и характеру. Это гегемония нового типа, которая отражает многие из черт, присущих американской демократической  системе: она плюралистична, проницаема и гибка. Эта гегемония формировалась менее одного столетия, и основным ее геополитическим проявлением выступает беспрецедентная роль Америки на Евразийском континенте, где до сих пор возникали и все претенденты на мировое могущество. Америка в настоящее время выступает в роли арбитра для Евразии, причем нет ни одной крупной евразийской проблемы, решаемой без участия Америки или вразрез с интересами Америки.

Каким образом Соединенные Штаты  управляют главными геостратегическими фигурами на евразийской шахматной  доске и расставляют их, а также  как они руководят ключевыми  геополитическими центрами Евразии, имеет  жизненно важное значение для длительной и стабильной ведущей роли Америки в мире. В Европе основными действующими лицами останутся Франция и Германия, и главная задача Америки будет заключаться в укреплении и расширении существующего демократического плацдарма на западной окраине Евразии. На Дальнем Востоке Евразии, вероятнее всего, центральную роль все больше и больше будет играть Китай, и у Америки не будет политического опорного пункта на Азиатском материке до тех пор, пока не будет достигнут геостратегический консенсус между нею и Китаем. В центре Евразии пространство между расширяющейся Европой и приобретающим влияние на региональном уровне Китаем будет оставаться «черной дырой» в геополитическом плане, по крайней мере до тех пор, пока в России не завершится внутренняя борьба вокруг вопроса о ее постимперском самоопределении, в то время как регион, расположенный к югу от России, – «Евразийские Балканы» – угрожает превратиться в котел этнических конфликтов и великодержавного соперничества.

В этих условиях в течение некоторого периода времени – свыше 30 лет  – вряд ли кто либо будет оспаривать статус Америки как первой державы мира. Ни одно государство нация, вероятно, не сможет сравняться с Америкой в четырех главных аспектах силы (военном, экономическом, техническом и культурном), которые в совокупности и определяют решающее политическое влияние в мировом масштабе. В случае сознательного или непреднамеренного отказа Америки от своего статуса единственной реальной альтернативой американскому лидерству в обозримом будущем может быть только анархия в международном масштабе. В связи с этим представляется правильным утверждение о том, что Америка стала, как определил президент Клинтон, «необходимым» для мира государством.

Здесь важно подчеркнуть как  факт существования такой необходимости, так и реальную возможность распространения  анархии в мире. Разрушительные последствия  демографического взрыва, миграции, вызванной  нищетой, радикальной урбанизации, а также последствия этнической и религиозной вражды и распространения  оружия массового уничтожения могут  стать неуправляемыми, если развалятся опирающиеся на государства нации  основные существующие структуры даже элементарной геополитической стабильности. Без постоянного и направленного  американского участия силы, которые  способны вызвать беспорядок в мире, уже давно бы стали господствовать на мировой арене.