Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы)

Европа тогда перестала бы быть евразийским плацдармом для американского  могущества и потенциальным трамплином для расширения глобальной демократической  системы в Евразию. Поэтому совершенно необходимо подтвердить недвусмысленную  и ощутимую поддержку объединению  Европы. Хотя как в течение европейского экономического восстановления, так и в Атлантическом оборонительном альянсе США, часто провозглашая свою поддержку объединению Европы и поддерживая международное сотрудничество в Европе, действовали так, как если бы предпочитали по затруднительным экономическим и политическим вопросам иметь дело с отдельными европейскими государствами, а не с Европейским Союзом как таковым. Выдвигавшиеся время от времени Соединенными Штатами претензии на право голоса в процессе принятия решений вели к усилению подозрений европейцев, что США поощряют сотрудничество между ними только тогда, когда они следуют американским указаниям, а не тогда, когда они вырабатывают европейскую политику. Создавать такое впечатление неверно и вредно.

По существу, Запад – в особенности  США и их западноевропейские союзники – должен дать ответ на вопрос, красноречиво поставленный Вацлавом Гавелом в Аахене 15 мая 1996 г.:

«Я знаю, что ни Европейский Союз, ни Североатлантический альянс не могут  вдруг открыть свои двери всем тем, кто жаждет вступить в их ряды. Что оба они, несомненно, могут  сделать и что им следует сделать, пока еще не слишком поздно, –  это дать всей Европе, воспринимаемой как сфера общих интересов, ясную  уверенность в том, что они  не являются закрытыми клубами. Им следует  сформулировать ясную и обстоятельную  политику постепенного расширения, которая бы не только содержала временной график, но также и объясняла логику этого графика».

Историческое расписание Европы

Хотя на данном этапе окончательные  восточные границы Европы не могут  быть ни твердо определены, ни окончательно установлены, в широком смысле слова  Европа представляет собой цивилизацию, ведущую свое происхождение от единых христианских традиций. Западное, более  узкое, определение Европы ассоциируется  с Римом и его историческим наследием. Однако к христианской традиции Европы принадлежат также Византия и ее русское ортодоксальное ответвление. Таким образом, в плане культуры «Европа» вмещает в себя более  весомое понятие, нежели просто Европа Петра, а Европа Петра, в свою очередь, является более объемным определением, нежели просто Западная Европа, хотя в  последние годы она узурпировала название «Европа». Даже беглый взгляд на карту XII подтверждает тот факт, что  существующая ныне Европа просто не является целиком и полностью Европой. Хуже того, это Европа, на территории которой находится нестабильная в плане безопасности зона между  Европой и Россией, которая может  иметь негативный эффект для обеих, неизбежно являясь ареной напряженности  и соперничества.

Тем временем франко германо польское сотрудничество с ЕС и НАТО будет, вероятно, значительно расширено, особенно в области обороны. Это сотрудничество могло бы стать своего рода западной сердцевиной любых более широких  европейских мер по обеспечению  безопасности, которые в конечном счете могут распространяться как на Россию, так и на Украину. Учитывая особую геополитическую заинтересованность Германии и Польши в независимости Украины, вполне возможной представляется такая ситуация, при которой Украина постепенно будет втянута в особые франко германо польские отношения. К 2010 году франко германо польско украинское сотрудничество, которое будет охватывать примерно 230 млн. человек, может, видимо, превратиться в партнерство, углубляющее геостратегическое взаимодействие в Европе.

Из всего вышесказанного можно  сделать следующий вывод: с концом Европы ялтинского образца чрезвычайно  важно, чтобы не было возврата к Европе образца Версаля. Конец раздела  Европы не должен стать шагом назад, к Европе ссорящихся между собой  государств наций. Наоборот, этот процесс  должен стать отправным моментом для формирования более обширной и все в большей мере объединяющейся Европы, усиленной благодаря расширенному блоку НАТО и представляющейся еще  более защищенной за счет конструктивного  сотрудничества с Россией в области  безопасности. Следовательно, главная  геостратегическая цель Америки  в Европе может быть сформулирована весьма просто: путем более искреннего трансатлантического партнерства  укреплять американский плацдарм на Евразийском континенте, с тем чтобы растущая Европа могла стать еще более реальным трамплином для продвижения в Евразию международного демократического порядка и сотрудничества.

Глава 4

Черная дыра

Распад в конце 1991 года самого крупного по территории государства в мире способствовал образованию «черной  дыры» в самом центре Евразии. Это было похоже на то, как если бы центральную и важную в геополитическом  смысле часть суши стерли с карты  земли.

Для Америки эта новая и ставящая в тупик геополитическая ситуация представляет серьезный вызов. Понятно, что незамедлительная ответная задача заключалась в уменьшении возможности  возникновения политической анархии  либо возрождения враждебной диктатуры в распадающемся государстве, все еще обладающем мощным ядерным арсеналом. Долгосрочная же задача состоит в следующем: каким образом оказать поддержку демократическим преобразованиям в России и ее экономическому восстановлению и в то же время не допустить возрождения вновь евразийской империи, которая способна помешать осуществлению американской геостратегической цели формирования более крупной евроатлантической системы, с которой в будущем Россия могла бы быть прочно и надежно связана.

Новое геополитическое  положение России

Крах Советского Союза стал заключительным этапом постепенного распада мощного  китайско советского коммунистического  блока, который за короткий промежуток времени сравнялся, а в некоторых  зонах даже превзошел границы  владений Чингисхана. Однако более  современный трансконтинентальный евроазиатский блок просуществовал недолго; уже отпадение от него Югославии  Тито и неповиновение Китая Мао  свидетельствовали об уязвимости коммунистического  лагеря перед лицом националистических устремлений, которые, как оказалось, сильнее идеологических уз. Китайско советский блок просуществовал около десяти, Советский Союз – примерно 70 лет.

Образовавшийся геополитический  вакуум увеличивался в связи с  размахом социального кризиса в  России. Коммунистическое правление  в течение трех четвертей века причинило беспрецедентный биологический  ущерб российскому народу. Огромное число наиболее одаренных и предприимчивых людей были убиты или пропали  без вести в лагерях ГУЛАГа, и таких людей насчитывается  несколько миллионов. Кроме того, страна также несла потери во время  первой мировой войны, имела многочисленные жертвы в ходе затяжной гражданской  войны, терпела зверства и лишения  во время второй мировой войны. Правящий коммунистический режим навязал  удушающую ортодоксальную доктрину всей стране, одновременно изолировав ее от остального мира. Экономическая  политика страны была абсолютно индифферентна  к экологическим проблемам, в  результате чего значительно пострадали как окружающая среда, так и здоровье людей. Согласно официальным статистическим данным России, к середине 90 х годов  только примерно 40% от числа новорожденных  появлялись на свет здоровыми, в то время как приблизительно пятая  часть от числа всех российских первоклассников  страдала задержкой умственного  развития. Продолжительность жизни  у мужчин сократилась до 57,3 года, и русских умирало больше, чем  рождалось. Социальные условия в  России фактически соответствовали  условиям страны «третьего мира»  средней категории.

Россия, являвшаяся до недавнего времени  созидателем великой территориальной  державы и лидером идеологического  блока государств сателлитов, территория которых простиралась до самого центра Европы и даже одно время до Южно Китайского моря, превратилась в обеспокоенное национальное государство, не имеющее свободного географического доступа к внешнему миру и потенциально уязвимое перед лицом ослабляющих его конфликтов с соседями на западном, южном и восточном флангах. Только непригодные для жизни и недосягаемые северные просторы, почти постоянно скованные льдом и покрытые снегом, представляются безопасными в геополитическом плане.

Геостратегическая фантасмагория

Таким образом, период исторического  и стратегического замешательства в постимперской России был неизбежен. Потрясающий развал Советского Союза и особенно ошеломляющий и, в общем то, неожиданный распад великой Российской империи положили начало в России процессу широкого поиска души, широким дебатам по вопросу о том, как в настоящее время должна Россия определять самое себя в историческом смысле, появлению многочисленных публичных и частных суждений по вопросам, которые в большинстве крупных стран даже не поднимаются: «Что есть Россия? Где Россия? Что значит быть русским?»

Однако коалиция России одновременно с Китаем и Ираном может возникнуть только в том случае, если Соединенные  Штаты окажутся настолько недальновидными, чтобы вызвать антагонизм в Китае  и Иране одновременно. Безусловно, такая возможность не исключена, и действия США в 1995 1996 годах почти  оправдывали мнение, что Соединенные  Штаты стремятся вступить в антагонистические  отношения и с Тегераном, и  с Пекином. Однако ни Иран, ни Китай  не были готовы связать стратегически  свою судьбу с нестабильной и слабой Россией. Оба государства понимали, что любая подобная коалиция, как  только она выйдет за рамки некоторой  преследующей определенную цель тактической  оркестровки, может поставить под  угрозу их выход на более развитые государства с их исключительными  возможностями по инвестициям и  столь необходимыми передовыми технологиями. Россия могла предложить слишком мало, чтобы быть по настоящему достойным партнером по коалиции антигегемонистской направленности.

Таким образом, ни один из вариантов  контральянса не является при ближайшем рассмотрении жизнеспособной альтернативой. Решение новой геополитической дилеммы России не может быть найдено ни в контральянсе, ни в иллюзии равноправного стратегического партнерства с США, ни в попытках создать какое либо новое политически или экономически «интегрированное» образование на пространствах бывшего Советского Союза. Во всех них не учитывается единственный выход, который на самом деле имеется у России.

Дилемма единственной альтернативы

Для России единственный геостратегический  выбор, в результате которого она  смогла бы играть реальную роль на международной  арене и получить максимальную возможность  трансформироваться и модернизировать  свое общество, – это Европа. И  это не просто какая нибудь Европа, а трансатлантическая Европа с расширяющимися ЕС и НАТО. Такая Европа, как мы видели в главе 3, принимает осязаемую форму и, кроме того, она, вероятно, будет по прежнему тесно связана с Америкой. Вот с такой Европой России придется иметь отношения в том случае, если она хочет избежать опасной геополитической изоляции.

Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть ее партнером, но, как  и прежде, слишком сильна, чтобы  быть просто ее пациентом. Более вероятна ситуация, при которой Россия станет проблемой, если Америка не разработает  позицию, с помощью которой ей удастся убедить русских, что  наилучший выбор для их страны – это усиление органических связей с трансатлантической Европой. Хотя долгосрочный российско китайский и российско иранский стратегический союз маловероятен, для Америки весьма важно избегать политики, которая могла бы отвлечь внимание России от нужного геополитического выбора. Поэтому, насколько это возможно, отношения Америки с Китаем и Ираном следует формулировать также с учетом их влияния на геополитические расчеты русских. Сохранение иллюзий о великих геостратегических вариантах может лишь отсрочить исторический выбор, который должна сделать Россия, чтобы избавиться от тяжелого заболевания.

Только Россия, желающая принять  новые реальности Европы как в экономическом, так и в геополитическом плане, сможет извлечь международные преимущества из расширяющегося трансконтинентального европейского сотрудничества в области торговли, коммуникаций, капиталовложений и образования. Поэтому участие России в Европейском Союзе – это шаг в весьма правильном направлении. Он является предвестником дополнительных институционных связей между новой Россией и расширяющейся Европой. Он также означает, что в случае избрания Россией этого пути у нее уже не будет другого выбора, кроме как в конечном счете следовать курсом, избранным пост Оттоманской Турцией, когда она решила отказаться от своих имперских амбиций и вступила, тщательно все взвесив, на путь модернизации, европеизации и демократизации.

Никакой другой выбор не может открыть  перед Россией таких преимуществ, как современная, богатая и демократическая  Европа, связанная с Америкой. Европа и Америка не представляют никакой  угрозы для России, являющейся неэкспансионистским национальным и демократическим государством. Они не имеют никаких территориальных притязаний к России, которые могут в один прекрасный день возникнуть у Китая. Они также не имеют с Россией ненадежных и потенциально взрывоопасных границ, как, несомненно, обстоит дело с неясной с этнической и территориальной точек зрения границей России с мусульманскими государствами к югу. Напротив, как для Европы, так и для Америки национальная и демократическая Россия является желательным с геополитической точки зрения субъектом, источником стабильности в изменчивом евразийском комплексе.

Глава 5

«Евразийские Балканы»

В Европе слово «Балканы» вызывает ассоциации с этническими конфликтами  и соперничеством великих держав в этом регионе. Евразия также  имеет свои «Балканы», однако «Евразийские Балканы» гораздо больше по своим  размерам, еще более густо населены и этнически неоднородны. Они  расположены на огромной территории, которая разграничивает центральную  зону глобальной нестабильности, о  чем говорилось в главе 2, и включает районы Юго Восточной Европы, Средней Азии и части Южной Азии, района Персидского залива и Ближнего Востока.