Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы)

«Евразийские Балканы» составляют внутреннее ядро огромной территории, имеющей удлиненную форму (см. карту XVI), и имеют весьма серьезное отличие  от внешней окружающей зоны: они  представляют собой силовой вакуум. Хотя в большинстве государств, расположенных  в районе Персидского залива и  Ближнего Востока, отсутствует стабильность, последним арбитром в этом регионе  является американская сила. Нестабильный регион внешней зоны является, таким  образом, районом гегемонии единственной силы и сдерживается этой гегемонией. Напротив, «Евразийские Балканы» действительно  напоминают более старые, более знакомые Балканы в Юго Восточной Европе: в политических субъектах не только наблюдается нестабильная ситуация, но они также являются соблазном для вмешательства со стороны более мощных соседей, каждый из которых полон решимости оказать сопротивление доминирующей роли другого соседа в регионе. Именно это знакомое сочетание вакуума силы и всасывания силы и оправдывает термин «Евразийские Балканы».

Котел этнических противоречий

«Евразийские Балканы» включают девять стран, которые в той или иной мере соответствуют вышеприведенному описанию, причем еще две страны являются потенциальными кандидатами. К числу этих девяти стран принадлежат  Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан, Азербайджан, Армения  и Грузия (прежде все они входили  в состав бывшего Советского Союза), а также Афганистан. Потенциальными кандидатами для включения в  этот список являются Турция и Иран. Обе страны гораздо более жизнеспособны  по сравнению с другими с политической и экономической точек зрения, обе активно борются за региональное влияние на «Евразийских Балканах»  и поэтому являются важными геостратегическими игроками в этом регионе. В то же время обе страны потенциально уязвимы  с точки зрения внутренних этнических конфликтов. Если произойдет дестабилизация обстановки в любой из них или в обеих сразу, внутренние проблемы региона могут выйти из под контроля, а усилия по восстановлению господства России в регионе даже оказаться бесполезными.

Про три закавказских государства  – Армению, Грузию и Азербайджан  – можно сказать, что они образованы на основе подлинно исторически сложившихся  наций. В результате их национализм  имеет тенденцию как к распространению, так и к усилению, а внешние конфликты могли бы стать ключевой проблемой для их благополучия. Напротив, пять новых государств Средней Азии скорее находятся на этапе создания нации, причем в них по прежнему сильны настроения, связанные с племенной и этнической принадлежностью, вследствие чего главной проблемой становятся внутренние противоречия. В государстве любого типа эти уязвимые моменты могут использоваться более сильными и имеющими имперские амбиции соседями.

«Евразийские Балканы» являются с  этнической точки зрения мозаикой (смотри табл. на стр. 153 и карту XVII). Границы  этих государств были произвольно обозначены советскими картографами в 20 х и 30 х  годах, когда официально создавались  соответствующие советские республики. (Афганистан, никогда не входивший  в состав Советского Союза, является исключением.) Границы этих государств были отмечены в основном в соответствии с этническим принципом, но они также  отражали интерес Кремля в сохранении внутренних разногласий и таким  образом большей подчиненности  южного региона Российской империи.

Соответственно Москва отклонила  предложения националистов Средней  Азии объявить об объединении разных народов Средней Азии (большая  часть которых все еще не имела  националистической мотивировки) в  единое политическое целое, например «Туркестан». Вместо этого она предпочла создать  пять самостоятельных «республик», каждая из которых имела новое  отличительное название и ажурные  границы. Вероятно, руководствуясь аналогичными расчетами, Кремль отказался от планов создания единой Кавказской федерации. Поэтому неудивительно, что после  падения Советского Союза ни одно из трех государств Кавказа и ни одно из пяти государств Средней Азии не были полностью готовы к принятию нового независимого статуса, а также к развитию необходимого регионального сотрудничества.

Многостороннее соперничество

То, что традиционно считалось  «Европейскими Балканами», было связано  с прямым противоборством трех империй: Оттоманской, Австро Венгерской и Российской. Кроме того, в этой борьбе было еще три косвенных участника, обеспокоенных тем, что их европейские интересы будут ущемлены в случае успеха одного из конкретных протагонистов: Германия опасалась российской мощи, Франция противостояла Австро Венгрии, а Великобритания предпочитала скорее видеть ослабление Оттоманской империи в вопросе контроля над Дарданеллами, чем участие какого бы то ни было из остальных соперников в контроле над Балканами. В XIX столетии эти державы оказались в состоянии сдержать конфликты на Балканах без ущерба для интересов остальных конкурентов, но в 1914 году это оказалось им не по силам, при этом последствия оказались разрушительными для всех.

Нынешнее соперничество за «Евразийские Балканы» также прямо увязывает  три соседних государства: Россию, Турцию и Иран, хотя одним из основных действующих  лиц может в конечном счете стать и Китай. В это соперничество, хотя и более отдаленно, вовлечены Украина, Пакистан, Индия и далеко расположенная Америка. Каждым из трех основных и явно связанных с этим вопросом соперников движет не только перспектива получения геополитических и экономических преимуществ, но и сильные исторические мотивы. Каждый из них в свое время доминировал в регионе в вопросах политики или культуры. Все они смотрят друг на друга с подозрением. Хотя открытые вооруженные действия между ними маловероятны, кумулятивный эффект их противостояния может усугубить хаос, сложившийся в регионе.

Что касается России, то ее враждебное отношение к Турции граничит с  навязчивой идеей. Российская пресса изображает турок как стремящихся к контролю над регионом, как провокаторов локального сопротивления России (что отчасти  подтверждается событиями в Чечне) и как угрозу общей безопасности России до степени, которая в общем и целом никак не соответствует фактическим возможностям Турции. Турки отвечают тем же, изображая себя освободителями своих братьев от долгого российского гнета. Турки и иранцы (персы) тоже исторически противостоят друг другу в данном регионе, и в последние годы это противостояние возродилось в обстановке, когда Турция выступает как современный и извечный противник иранской концепции исламского общества.

Хотя о каждом из соперников можно  сказать, что он стремится заполучить сферу влияния, тем не менее амбиции Москвы гораздо более широки, учитывая относительно свежие воспоминания об имперском контроле, проживание в регионе нескольких миллионов русских и устремления Кремля вернуть России статус одной из крупных держав глобального масштаба. Внешнеполитические заявления Москвы явно свидетельствуют о том, что она рассматривает все пространство бывшего Советского Союза как пространство своих особых геостратегических интересов, на котором всякое политическое – и даже экономическое – влияние извне недопустимо.

В отличие от этого, устремления  Турции к региональному влиянию  пусть и несут в себе определенные остатки имперского чувства отдаленного  прошлого (Оттоманская империя достигла апогея своего развития в 1590 г., завоевав Кавказ и Азербайджан, хотя в ее состав и не входила Средняя Азия), но у Турции более глубокие корни  для родства с тюркским населением данного региона с этнолингвистической  точки зрения (см. карту XVIII). Обладай Турция гораздо более ограниченной политической и военной мощью, какая бы то ни было сфера ее исключительного политического влияния оказалась бы просто недостижимой. Наоборот, Турция видит в себе потенциального лидера расплывчатого сообщества стран, говорящих на тюркских языках, играя для этого на своем привлекательном и относительно современном уровне развития, языковом родстве, собственных экономических возможностях, позволяющих стать наиболее влиятельной силой в процессе формирования наций, происходящем в данном регионе.

Ни доминион, ни аутсайдер

Геостратегические последствия для  Америки очевидны: Америка слишком  далеко расположена, чтобы доминировать в этой части Евразии, но слишком  сильна, чтобы не быть вовлеченной  в события на этом театре. Все  государства данного региона  рассматривают американское участие  как необходимое для своего выживания. Россия чересчур слаба, чтобы восстановить имперское доминирование над  регионом или исключить других действующих  лиц из его судьбы, но она слишком  близко расположена и слишком  сильна, чтобы ею пренебрегать. Турция и Иран достаточно сильны, чтобы  оказывать влияние, но их собственная  уязвимость могла бы помешать региону справиться одновременно и с угрозой с Севера, и с внутрирегиональными конфликтами. Китай слишком силен, и его не могут не опасаться Россия и государства Средней Азии, тем не менее само его присутствие и экономический динамизм облегчают реализацию стремления Средней Азии к выходу на более широкую мировую арену.

Отсюда следует вывод, что первостепенный интерес Америки состоит в  том, чтобы помочь обеспечить такую  ситуацию, при которой ни одна держава  не контролировала бы данное геополитическое  пространство, а мировое сообщество имело бы к нему беспрепятственный  финансово экономический доступ. Геополитический плюрализм станет устойчивой реальностью только тогда, когда сеть нефтепроводов и транспортных путей соединит регион непосредственно с крупными центрами мировой экономической деятельности через Средиземное и Аравийское моря так же, как и по суше. Следовательно, усилия России по монополизации доступа требуют отпора, как вредные для стабильности в регионе.

Однако исключение России из региона  в равной степени нежелательно и  неосуществимо, как и раздувание противоречий между новыми государствами  этого региона и Россией. Действительно, активное экономическое участие  России в развитии региона является существенно важным для стабильности в этой зоне, а наличие России в качестве партнера, а не исключительного господина, также может принести существенные экономические выгоды. Большая стабильность и возросшее благосостояние в рамках региона непосредственно послужили бы благополучию России и придали бы истинное значение «содружеству», обещанному сокращенным термином «СНГ». Но такой кооперативный путь станет российской политикой лишь тогда, когда наиболее честолюбивые, исторически устаревшие планы, которые болезненно напоминают первоначальные планы в отношении Балкан, будут успешно предотвращены.

Государствами, заслуживающими мощнейшей  геополитической поддержки со стороны  Америки, являются Азербайджан, Узбекистан и (вне данного региона) Украина; все три – геополитические  центры. Роль Киева подкрепляет аргумент в пользу того, что Украина является ключевым государством постольку, поскольку  затрагивается собственная будущая  эволюция России. В то же время Казахстан (с учетом его масштабов, экономического потенциала и географически важного  местоположения) также заслуживает  разумной международной поддержки  и длительной экономической помощи. Со временем экономический рост в  Казахстане мог бы помочь перекинуть мосты через трещины этнического  раскола, которые делают этот среднеазиатский  «щит» столь уязвимым перед лицом  российского давления.

Глава 6

Опорный пункт на Дальнем  востоке

Эффективная политика Америки в  отношении Евразии заключается  в том, чтобы иметь опорный  пункт на Дальнем Востоке. Эта  необходимость не будет обеспечена, если Америка будет изгнана или  сама уйдет с Азиатского континента. Для глобальной политики США важное значение имеют тесные отношения с морской державой – Японией, в то же время для американской евразийской геостратегии необходимо плодотворное сотрудничество с материковым Китаем. Следует иметь в виду возможные последствия этой реально сложившейся обстановки, так как существующее взаимодействие на Дальнем Востоке между тремя основными державами – Америкой, Китаем и Японией – создает потенциально опасную региональную головоломку и почти неизбежно вызовет серьезные геополитические перемены.

Для Китая расположенная через  Тихий океан Америка должна стать  естественным союзником, так как  Америка не имеет планов в отношении  Азиатского материка и исторически  противодействовала и японским, и  российским посягательствам на более  слабый Китай. Для китайцев Япония была основным противником на протяжении всего прошлого столетия; России, «голодной  земле» в переводе с китайского, Китай всегда не доверял; Индия для  него также в настоящее время  становится потенциальным противником. Таким образом, принцип «сосед моего  соседа является моим союзником» вполне подходит для геополитических и  исторических отношений между Китаем и Америкой.

Однако Америка больше не является заокеанским противником Японии. Напротив, она поддерживает с Японией  тесные союзнические отношения. У Америки  также установились прочные связи  с Тайванем и с рядом стран  Юго Восточной Азии. Кроме того, китайцы болезненно относятся к содержащимся в доктрине Америки оговоркам в отношении внутреннего характера нынешнего режима Китая. Таким образом, Америка также рассматривается как главное препятствие на пути стремления Китая к тому, чтобы не только занять ведущее положение в мире, но и играть доминирующую роль в регионе. Является ли вследствие этого столкновение между США и Китаем неизбежным?

Для Японии Америка служила «зонтиком», под которым страна могла спокойно прийти в себя после опустошительного поражения, набрать темпы экономического развития и на этой основе постепенно занять позиции одной из ведущих  держав мира. Однако сам факт существования  этого прикрытия ограничивает свободу  действий Японии, создавая парадоксальную ситуацию, когда держава мирового уровня одновременно является чьим то протекторатом. Для Японии Америка по прежнему является жизненно важным партнером в процессе ее превращения в международного лидера. Однако Америка также является основной причиной того, что Япония по прежнему не имеет национальной самостоятельности в области безопасности. Как долго может сохраняться такая ситуация?

Другими словами, в ближайшем будущем  роль Америки на Дальнем Востоке  Евразии будет определяться двумя  геополитическими проблемами, имеющими центральное значение и непосредственно  связанными между собой:

Насколько практически возможно и, с точки зрения Америки, насколько  приемлемо превращение Китая  в доминирующую региональную державу  и насколько реально его усиливающееся  стремление к статусу мировой  державы?

Так как Япония сама стремится играть глобальную роль, каким образом Америка  может справиться с региональными  последствиями неизбежного нежелания  Японии продолжать мириться со статусом американского протектората?