Предмет политологии

Rimland является пограничной зоной, поясом, полосой. Вместе с тем это граница. Такое сочетание подводит к геополитическому определению границы. В отличие от границ между государствами, геополитика понимает этот термин иначе, отправляясь от изначальной модели, в которой первограницей или архетипом всех границ является конкретное историко-географическое и культурное понятие rimland.

Пространственный объем береговых зон является следствием взгляда на материк извне, "от лица морских пришельцев". Именно для "сил моря" берег является полосой, простирающейся в глубь суши. Для самого материка берег, напротив, это предел, линия.

Граница как линия (а именно так она понимается в международном праве) - это рудимент "сухопутной юриспруденции", унаследованный современным правом из древнейших традиций. Это взгляд сугубо сухопутный.

Но взгляд морской, внешний по отношению к материку, видит береговые территории как потенциальные колонии, как полоски земли, которые можно оторвать от остальной континентальной массы, превратить в базу, в стратегическое пространство. При этом береговая зона никогда не становится до конца "своей"; при необходимости можно сесть на корабль и уплыть на родину, на "остров". Полосой же берег становится именно за счет того, что пришельцам с моря небезопасно углубляться внутрь континента только на определенное расстояние.

Так как геополитика совмещает оба взгляда на пространство морской и сухопутный, то в ней rimland понимается как особая реальность, как граница-полоса, причем ее качественный объем зависит от того, какой импульс доминирует в данном секторе - сухопутный или морской. Гигантские и вполне судоходные океанические побережья Индии и Китая суть линии, полосы минимального объема. Соответствующие культуры имеют сухопутную ориентацию, и объем береговых полос тяготеет к нулю, к тому, чтобы стать просто концом материка. В Европе и особенно в Средиземноморье береговые зоны суть широкие полосы, уходящие далеко в глубь материка. Их объем максимален. Но в обоих случаях речь идет о геополитической границе. Следователь но, это категория переменная, варьирующаяся, в зависимости от обстоятельств, от линии до полосы.

Такой подход геополитика проецирует и на анализ более частных проблем, связанных с границами. Она рассматривает границы между государствами как "зоны переменного объема". Этот объем, его сокращение или расширение зависят от общей континентальной динамики. В зависимости от нее эти зоны меняют форму и траекторию в заданных пределах. В понятие "геополитической границы" могут входить целые государства. Например, английская идея "санитарного кордона" между Россией и Германией предполагала создание "ничейной" (полуколониальной и ориентированной на Англию) зоны, состоящей из прибалтийских и восточноевропейских государств. Континенталистская политика России и Германии, напротив, тяготела к тому, чтобы превратить эту зону в линию (Брест-Литовск, Раппало, пакт Риббентроп-Молотов). Талассократы-атлантисты стремились ее максимально расширить, создавая искусственные "прокладочные государства" (etats-tampons).

При этом законченная и совершенная талассократия (Англия, США) применяет в данном случае двойной стандарт: границы собственных Островов талассократы стремятся свести к линии, а береговые зоны Евразии максимально расширить. Для континенталистской геополитики логично использовать точно такой же принцип в обратном направлении: границы Евразии - линии, границы Америки - полосы.

Аналогия с историческим rimland'ом как "колыбелью цивилизации" показывает важнейшее значение "зон-границ" и в более частных случаях. Свободные от необходимости нести на себе тяжесть географического заряда истории "пограничные зоны" сплошь и рядом направляют свою энергию в культурно-интеллектуальные сферы. И умелое использование этого "легкого" геополитического потенциала составляет искусство геополитической стратегии противоборствующих сторон.

При этом именно "морские силы" овладели этим в совершенстве, так как всегда основывались на принципе максимального и скорейшего извлечения пользы из колонизированных территорий. Это отличало их от сухопутных завоевателей, которые после захвата территории сразу же начинали считать ее своей, а, следовательно, не очень спешили выжимать из нее все, что можно.

Геополитика как судьба

Законы геополитики чрезвычайно удобны для анализа политической истории, истории дипломатии и стратегического планирования. Эта наука имеет множество пересечений с социологией, политологией, этнологией, военной стратегией, дипломатией, историей религий и т.д. Косвенно, но подчас очень наглядно, связана она и с экономикой, вплоть до того, что некоторые геополитики предлагали основать новую науку геоэкономику. Во всяком случае, в некоторых аспектах геополитического метода обращение к экономическим реальностям необходимо.

В настоящий момент при тяготении всех видов наук к синтезу, к слиянию, к созданию новых межнаучных макродисциплин и многомерных моделей геополитика обнаруживает свое значение как для чисто теоретических исследований, так и для практических шагов в управлении сложными цивилизационными процессами в масштабе планеты или в масштабе отдельных государств или блоков государств. Это наука будущего, основы которой в самом ближайшем времени будут преподаваться не только в специальных высших учебных заведениях, учреждениях и академиях, но и в простых школах. С помощью геополитического анализа легко можно осмыслить целые эпохи исторического развития стран и народов. При свойственном нашему времени расширению информационных зон, появление таких простых и наглядных редукционистских методологий неизбежно, так как в противном случае человек рискует окончательно потерять всякие ориентиры в многообразном и многомерном хаосе потоков разнородных знаний.

Геополитика - бесценное подспорье в вопросах образования. Ее структура такова, что именно она могла бы стать осевой дисциплиной на новом этапе развития школы.

Вместе с тем все более очевидна роль геополитики в широкой социальной сфере. Уровень развития информации, активная вовлеченность обычного человека в события, разворачивающиеся на всем континенте, «мондиализация» масс-медиа все это выдвигает на первый план пространственное мышление в геополитических терминах, которое помогает "сортировать" народы, государства, режимы и религии по единой упрощенной шкале для того, чтобы смысл даже самых элементарных теле- или радионовостей был хотя бы приблизительно понятен. Если применить простейшую геополитическую сетку heartland, rimland, World Island к любому сообщению относительно международных событий, сразу же выстраивается некая ясная интерпретационная модель, не требующая дополнительных узкоспециальных знаний. "Расширение НАТО на Восток" при таком подходе означает "увеличение объема rimland в пользу талассократии"; "договор между Германией и Францией относительно создания особых, чисто европейских вооруженных сил" - "шаг в сторону создания континентальной теллурократической конструкции"; "конфликт между Ираком и Кувейтом - стремление континентального государства уничтожить искусственное талассократическое образование, препятствующее прямому контролю над береговой зоной", и т. д.

И, наконец, о влиянии геополитической методологии на внутреннюю и внешнюю политику. Если геополитический смысл определенных шагов политических партий и движений, а также властных структур будет очевиден, легко соотнести их с системой глобальных интересов, а следовательно, расшифровать их далеко идущие цели. Например, интеграция России с европейскими странами (особенно с Германией) - шаг теллурократических сил (евразийцев), отсюда автоматически можно прогнозировать усиление "идеократических" ("социалистических") тенденций внутри страны. Напротив, сближение Москвы с Вашингтоном означает подчинение талассократической линии и с неизбежностью влечет за собой позиционное усиление "рыночников" и т.д. Точно так же в свете закономерностей внутренней геополитики можно легко интерпретировать и внутриполитические процессы: сепаратизм народов внутри России, двухсторонние или многосторонние соглашения различных административных образований и областей между собой. Каждое событие в свете геополитики приобретает четкий смысл. Этот геополитический смысл не может рассматриваться как ultimo ratio события, но в любом случае он всегда оказывается в высшей степени выразительным и полезным для анализа и прогнозирования.

Рекомендации к самостоятельной работе

В процессе самостоятельной работы студент должен освоить и свободно оперировать следующими понятиями: цивилизационный дуализм, теллурократия, талассократия, heartland, rimland, World Island, внешний полумесяц, внутренний полумесяц, уметь соотносить понятия Морское могущество и Сухопутное могущество с типами цивилизаций, локализовать эти типы цивилизаций и идентифицировать отдельные страны и культуры по признаку принадлежности к одному или другому типу. Также необходимо понимать связь внутренней и внешней политики в зависимости от идеологических установок правящей элиты.

Контрольные вопросы

Чем, с точки зрения геополитики, определяются национальные интересы государства? Зависит ли их содержание от типа политического режима или партии, стоящей в данный момент у власти?

Что такое талассократия? Каковы отличительные особенности этого типа цивилизации?

Что такое теллурократия? Какими признаками она отличается?

Продемонстрируйте на примерах из истории развертывание цивилизационного дуализма в пространстве и времени.

За что идет борьба между теллурократией и талассократией? Что такое rimland? Чем объясняется его ключевое значение?

Каковы варианты развития событий в мире после окончания «холодной войны» - с точки зрения геополитики? Какой из них вы считаете наиболее вероятным?

Основываясь на геополитическом подходе, попытайтесь определить, кто в современном мире является естественным союзником России, а кто – ее противником?

Почему знание геополитики совершенно необходимо тем, кто занимается (или стремится заниматься) вопросами внешней политики?

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТОЛОГИЯ

Лекция № 10. СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: ВОПРОСЫ ПОДХОДА И МЕТОДА

 
ПРЕДМЕТ ИЗУЧЕНИЯ И ОСНОВОПОЛОЖНИКИ

Изучение принципов сравнительной политологии порой сопряжено с рядом проблем, как для студента, так и для ученого. Прежде всего, это связано с некоторой терминологической путаницей и использованием некоторых терминов в разных значениях. Так, например, понятие comparative government обычно относится к изучению политических структур и их функций в странах (государствах-нациях) Европы – к их исполнительным, законодательным и судебным институтам – и, в дополнение к тому, таких организаций, как политические партии или группы давления. Предмет изучения comparative politics, с другой стороны, более широк - он включает, помимо упомянутых выше, исследование других форм организации, не связанных непосредственно с национальными правительствами, – например, племен, общин, ассоциаций, союзов.

В политологии вообще и в сравнительной политологии, в частности, выделяют теорию и метод.

Теория есть набор систематизированных обобщений, а метод – это процедура или процесс исследования, сопряженный с применением соответствующих инструментов и технологий, цель которого – проверка и оценка теории.

Методология включает в себя методы, процедуры, рабочие концепции, правила и т.п. - все, что используется для организации исследования и проверки теории, равно как и для поиска конкретных решений вполне определенных проблем реального мира.

Более чем столетие назад Эдвард Фриман (1873) с оптимизмом заявил, что сравнительная политология обещает нам открытие (посредством глобального исследования) универсальных законов политики. Сегодня многие исследователи ныне констатируют, что никаких универсальных принципов – или базовых законов развития политических структур и процессов в обществе до сих пор не найдено. Но, тем не менее, многие ученые-гуманитарии – с тех пор и до наших дней – уделяли и уделяют серьезное внимание теоретическим и методологическим вопросам.

Макс Вебер Методология социальных наук (1949) и

Эмиль Дюркгейм Основы социологического метода (1938) считаются классиками современной западной сравнительной политологии. Вебер, в частности, обращал внимание на значение оценочных суждений и нейтрального подхода к исследованию в социологии и экономике, подробно изучая методологические воззрения ученых своего времени. Дюркгейм пытался определить, сконструировать метод, пригодный для изучения социальных явлений, включающий в себя правила наблюдения за социальными явлениями, их типологии, объяснения, как и обоснования социологических данных. Дюркгейм полагал, что его метод четко отграничивает общественные науки, и особенно социологию, от философии, - как и от позитивистской, эволюционной и идеалистической ориентации, довольно долго доминировавшей в общественных науках.

Карл Маркс, в отличие от Вебера и Дюркгейма, не писал пособий по теории и методологии – и, тем не менее, был чрезвычайно внимателен к этим проблемам. Как политолог, практиковавший сравнительный метод исследования, Маркс изучал европейские монархии, обращая, впрочем, внимание и на другие цивилизации, прежде всего на Азию. Он, пожалуй, воспринял бы современное общество как эквилибриум, сложный, находящейся в относительном равновесии механизм, сложившийся в результате вполне конкретной политики правящего класса. Этот класс устанавливает правила и нормы, легитимизирующие сложившиеся производственные отношения, отвечающие определенному уровню развития производительных сил – с развитием производительных сил они непременно вступят в конфликт со сложившимися производственными отношениями, - и тогда эквилибриум исчезнет, равновесие нарушится и система рухнет.

 
ИДЕОЛОГИЯ В СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

Значение идеологии в современной, в том числе сравнительной политологии, трудно переоценить. Сам термин идеология возник в литературе позднего Просвещения (конец XVIII века) и воспринимался как наука об идеях, средство определения истины и рассеяния иллюзий. У Маркса и Манхейма присутствует иное понимание идеологии. В частности, в «Немецкой идеологии» Маркс определяет идеологию как ложное, неистинное мировосприятиеили набор социальных иллюзий, порожденный тем или иным классовым окружением. Только через классовую борьбу, скажем, пролетариат способен изжить этот набор иллюзий, придя к пониманию истинного состояния дел в обществе. Переход к бесклассовому обществу положит конец разнообразной идеологической мифологии и приведет к созданию истинно свободного, не зашоренного стереотипами общественного мнения.