Методики изучения значений слов

 Различение синтагматических  и парадигматических ассоциативных экспериментов дает возможность изучения как сочетательных свойств слова, так и его отношения к другим словам в словаре. Здесь целесообразно остановиться   на   последнем.   Ассоциативный эксперимент может показать как метафорические, так и метонимические связи слов, на чем специально останавливался   Р. Якобсон   (Jakobson   and   Halle,   1956,   §   5).   Могут быть использованы данные ассоциативных экспериментов и для установления системных отношений в языке. В связи с этим и был предложен ряд модификаций простой ассоциативной методики.

Простейшая  модификация – предложение испытуемым дать не одно слово-реакцию, а несколько. Это «несколько» может быть ограниченным (например, временем дли количеством слов) или практически неограниченным. Так, например, в ответ на слово-стимул год можно получить ответ: месяц, день, неделя, час, минута, секунда, високосный, удачный... Путем дальнейшего анализа таких ответов могут быть извлечены данные как о связях слова год, так и о связях между другими словами, выстраивающимися у испытуемого в цепочки. К. Нобл использовал подобного рода методику для введения параметра т, который он считал существенной характеристикой значения [Noble, 1952]. Величина — показатель отношения количества осмысленных ассоциатов к числу испытуемых. То, что в ранних работах Нобла она трактовалась как «значение», конечно, недоразумение; может быть, и как мера осмысленности эта величина — не универсальный показатель. Но некоторые, существенные черты осмысления слова в этой величине отражаются, хотя неполно и не расчленение

Одна из сравнительно частых модификаций ассоциативной методики состоит в жестком семантическом или другом ограничении, например, в требовании назвать в ответе только синонимы,  антонимы, слова той  же части речи и т. п. Так, например, к слову крепкий в эксперименте Ж. С. Мазур были получены от многих испытуемых синонимы сильный, здоровый, прочный, твердый, а к слову слабый — чаще всего синонимы хилый, болезненный, нездоровый, безвольный, это можно интерпретировать в том смысле, что крепкий имеет более широкий диапазон значения, в то время как слабый понимается более специализированно. Представляют интерес зеркальные методики, в которых устанавливается, взаимны ли ассоциации некоторых двух слов или же они имеют направленность только от одного слова к другому. "Так, в ответ на стимул table было дано 844 ответа (из 1000) chair, а в ответ на chair только 494 испытуемых ответили table [Psycholinguistics, 1965, 116]. Имеются и возможности комбинации разных вариантов методик, например, зеркальный эксперимент, направленный на выявление контрастирующих (антонимических) ассоциаций [Брудный, 1968, 156]. Особо надо указать на многие эксперименты по ассоциациям с неосмысленными звуковыми (буквенными) комплексами, в ходе которых этим комплексам обычно приписывается то или иное значение — либо условно, либо же путем установления ассоциации неосмысленного комплекса с обычными словами (можно указать тут опыты Сэйкса — Рассела, Минка и др. [А. А. Леонтьев, 1967а, 49]). Ряд ассоциативных экспериментов проводился в связи с проблемой запоминания, но они, как и эксперименты, направленные на анализ психических особенностей индивидуальных испытуемых, не относятся к собственно лексикологической (или семантической) проблематике психолингвистики.

Имеется большое число  исследований, выполняемых при помощи простых ассоциативных методик и их некоторых модификаций, направленных на изучение психолингвистического статуса слова, на исследование факторов, влияющих на получаемые результаты. Многие из них рассматриваются, в частности, книге Дж. Диза [Deese, 1965], проблематику некоторых ассоциативных методик в психолингвистическом плане анализирует А. А. Леонтьев [1965а, 184 и ел.; 1967а, 48 и ел.; 1969а, 127 и ел.] н др., на некоторые психолингвистические ограничения в использовании ассоциативных методик указывает [А. А. Брудный, 1968, 156]. Здесь нет возможности вновь в полном объеме рассматривать эти вопросы.

Для лингвистики наибольшее значение ассоциативных экспериментов состоит в "той, что при их" помощи выясняются семантические отношения между словами в словаре, устанавливаются степени связи между словами, их направленность и т. д. Однако те ограничения, которые накладываются иногда в заданиях, не ведут к тому, чтобы ассоциативная методика позволила провести семантическую группировку слов, а эта задача бесспорно ; относится к числу актуальных и интересных задач психолингвистики. Одна из возможностей заключается тут в задании не одного, а двух или нескольких стимулов, каждый из которых как-то ограничивал бы возможные ответы. Можно, например, предложить испытуемому продолжить список из двух или трех слов, что, видимо, актуализует общий семантический элемент этих двух-трех слов и заставит испытуемого реагировать словом с этим общим элементом (например, на стимулы рот, нос можно получить скорее всего слова, связанные с «полем» лица, головы: лицо, глаз, ухо и т. п.). В одном многократном эксперименте испытуемым предлагалось вписать слово-реакцию между двумя словами-стимулами, относящимися к одной и той же семантической совокупности. Самый частый ответ оказывался обычно принадлежащим к той же семантической группировке слов. Так, например, в пару жара—туман чаще всего вписано было дождь. Из двух первичных слов и полученного третьего образуются пары, вновь предлагаемые испытуемым (в нашем случае: жара—дождь и туман—дождь); самые частые реакции в ответах на эти пары  (у нас:  погода и сырость)   отбираются. На пятом - десятом тактах эксперимент замыкается, новые слова среди самых частых реакций не оказываются (в данном случае опыт замкнулся на седьмом такте, причем были получены представители всех семантических групп, обозначающих погоду). Таким образом, осуществляется не только отбор, определенной группы лексики, но и достигается некоторое ее ограничение, хотя в таком эксперименте оказывается очень существенным подбор начальной пары слов.

К качественным ассоциативным  экспериментам описанного типа примыкают  и такие, в которых испытуемым предлагается дать ту или иную оценку семантической близости между двумя или несколькими предъявляемыми словами.

Можно назвать еще  ряд экспериментальных методик, основанных на ассоциативных отношениях между словами, которые имеются в сознании носителей языка. Одна из наиболее интересных и объективных методик была применена под руководством А.Р.Лурия. Заключается она в том, что «сочетая предъявление слова с тем или иным видом рефлекторного произвольного ответа, и предъявляя затем иные слова, - исследователь оказывается в состоянии объективно установить, какая группа предъявляемых слов вызывает аналогичные реакции и, следовательно, в той или иной степени является эквивалентной ранее предъявленному слову; он оказывается вместе с тем и в состоянии проследить как структуру, так и динамику этих связей. Так, например, у испытуемого вырабатывается определенный условный рефлекс на слово скрипка. Тогда оказывается, что наиболее похожая на выработанную реакция возникает при предъявлении слов смычок, скрипач, струна, несколько более далекая реакция возникает на слова флейта, рояль, соната, а предъявление слов корова, печка не вызывает у испытуемого реакцию. К сожалению, обобщающих результатов по этой методике пока нет, кроме обзорной статьи, в основу которой положенная публикация на английском языке (Лурия и Виноградова, 1971).

«ИЗМЕРЕНИЕ ЗНАЧЕНИЙ»

Независимо от того, какое определение дается значению, у современных исследователей не возникает сомнения в том, что значение — явление сложное. А потому и допускаются методики, построенные на расчленении, разложении значений пли выделении из" них некоторых элементов. В принципе близкий подход имеется в фонологии, где каждая единица определяется пучком дифференциальных признаков. Как известно, универсальная система фонологических дифференциальных признаков включает в себя до полутора десятков признаков. Слов неизмеримо больше, чем фонем, а главное — различия между словами гораздо разнообразнее, чем между фонемами. Потому неудивительно, что было бы нереально построить систему противопоставлений между словами при помощи пятнадцати признаков, даже если бы мы смогли их найти (кстати, при помощи 15 признаков можно, оценивая признаки дихотомически, описать не более, чем 2,5=32 768 единиц).

Однако универсальной системы дифференциальных признаков для лексики пока что нет, ее нет даже и для грамматических элементов. Есть основания опасаться, что едва ли такая система и вообще может быть построена даже для одного языка. Дело в том, что вероятностная природа языка, статистический характер ряда языковых закономерностей ведет к тому, что противопоставления в осмысленных частях лингвистической системы, быть может, не обязательно сводятся к бинарному противопоставлению: некоторый признак может не только отсутствовать или иметься в наличии, но и быть выявленным в большей пли в меньшей степени. Есть немало таких признаков, которые присущи лишь некоторой части словаря и нерелевантны для остальной (большей) его части. Неясно пока что место признаков различного типа: логических и эмоциональных, четко соотносимых с внешним миром и внутрисистемных. Нет ясности и в том, какими способами надо искать семантические дифференциальные признаки и каковы критерии проверки соответствия найденных признаков с действительностью.

Психолингвистический путь допустимо рассматривать как один из возможных путей поиска семантических дифференциальных признаков; можно рассматривать некоторые психолингвистические построения в изучении семантики как попытки практического осуществления такого пути. Разумеется, поскольку нам неясно, что такое семантический дифференциальный признак, трудно судить о том, в какой мере мы приближаемся к решению поставленной задачи путем применения тех или иных психолингвистических методик. Но можно интерпретировать некоторые психолингвистические методики именно в этом направлении. Представляется, что с таких позиций целесообразно рассматривать методику Ч. Осгуда и его сотрудников, примененную в известной книге Осгуда, Сучи и Танненбаума «Измерение значений» [Osgood а. о., 1957] и в последовавших за ней «семантических атласах» [Jenkins а. о., 1958; Jenkins а. о., 1959]. Эта книга вызвала множество откликов во всем мире, например [Carroll, 1959; Weinreich, 1958; Ревзин и Финн, 1959). Несмотря на ряд достоинств проделанной Осгудом и его сотрудниками на английском языковом материале работы, бесспорны и некоторые серьезные недостатки их методики; применимость методики не исключает необходимости критического к ней подхода и анализа как самой методики, так и способов интерпретации полученных материалов. Это особенно важно в отношении лингвистического толкования результатов.

Существо экспериментальной  методики Осгуда сводится к тому, что  испытуемые оценивают подопытное слово по некоторому числу шкалы, каждая из которых характеризуется парой антонимов и имеет семь делений между этими полюсами — антонимами. Поставим перед собой задачу, например, "рассмотреть семантику слова год. Пусть нам для этого задан набор шкал: длинный—короткий, сложный—простой, веселый—грустный, новый—старый, быстрый—медленный. Каждая шкала имеет семь возможных оценок: очень длинный, (средне) длинный, не очень длинный, не имеющий отношения к этому противопоставлению (нулевой по длине), не очень короткий, (средне) короткий, очень короткий. Эти оценки можно изобразить цифрами, например, так: длинный +3 +2 -f-1   0—1 —2 —3 короткий).

Будем оценивать подопытное слово по каждой шкале. Пусть, к примеру, наш испытуемый оценил его по шкале  длинный-короткий па +2, по шкале сложный—простой  на +1, по шкале веселый — грустный на 0, по шкале новый — старый на + 3, по шкале быстрый—медленный на —1. Можно считать тогда, что слово год (по этому показанию этого испытуемого) определяется пучком таких-то дифференциальных признаков, каждый из которых имеет такое-то цифровое значение. Можно интерпретировать тогда слово год как точку в некотором пространстве, которое имеет столько измерений, сколько мы брали шкал координаты этой точки и даны по каждому направлению-шкале показаниями нашего испытуемого.

В реальности Осгуд и  его сотрудники пришли к необходимости определять каждое подопытное слово не по пяти шкалам, как дано в примере, а по 76 шкалам. В связи с этим пришлось бы каждое слово характеризовать длинным рядом из 76 цифр, что довольно громоздко и неудобно для сравнения; 76-мерное пространство трудно себе представить наглядно. Вместе с тем показания по некоторым шкалам оказываются достаточно близкими друг к другу. Так, к примеру, естественны сходные черты в показаниях по шкале большой — маленький и по шкале длинный—короткий и т. п. Эти соображения можно использовать для того» чтобы некоторым образом объединить шкалы.

Такое объединение можно провести просто путем отбрасы. некоторых шкал (иногда к этому и действительно приходите, прибегать), но можно осуществить его и путем суммирования показаний по ряду шкал, чтобы не упустить особенности, которые отражаются, например, в показаниях по одной шкале, но не отражаются в показаниях другой шкалы. Осгуд и его сотрудники осуществили объединение шкал путем суммирования показаний по шкалам, причем шкалы были объединены в три группы (в одном из вариантов интерпретации — в восемь групп) на основании применения довольно сложного статистического аппарата — факториального анализа показаний испытуемых по отдельным шкалам и их сопоставления. Ю. Д. Апресян показал, что математически такое объединение вызывает серьезные возражения [Апресян, 1963, 140], но надо учесть, что критика в данном случае направлена лишь на интерпретацию материала, но не на экспериментальную методику, так как сведение шкал к трем группам-факторам — не принципиальная необходимость, а прием интерпретации материала. Надо сказать вообще, что распределение шкал по факторам вызывало критические замечания не только принципиально-математического характера, как у Ю. Д. Апресяна, но и более конкретного, касающегося сомнительности в отнесении той пли иной шкалы к тому или иному фактору. Надо согласиться с рецензентами Осгуда[Апресян, 1963,. 140; Wein-reich, 1958, 353; Carroll, 1959, 67] в том, что' распределение шкал по факторам является одним из наиболее уязвимых мест в его исследованиях. Тем не менее, как методический прием, распределение шкал по трем факторам едва ли следует отрицать, так как этот приемдал Осгуду и его сотрудникам удобную п наглядную пространственную схему интерпретации, материала.

Заслуживает внимания проблема отбора шкал, а также и размещение их в эксперименте (последнее в связи с установленным Осгудом и Хауэсом [Osgood and Howes, 1961, 226] влиянием предшествующих операций на последующие). Известно, что основываясь на тезаурусе Роже, Осгуд и его сотрудники первоначально выбрали 289 антонимичных пар, которые могли стать полюсами шкал. Использование вычислительной машины с ограниченной памятью привело к необходимости ограничить число шкал 76. Но сверх того эксперименты показывают, что испытуемым было бы трудно или даже нереально пройти с одним словом сквозь все 289 шкал, сохраняя необходимый уровень внимания и прилежания. Во многих экспериментах, основанных на методике Осгуда, количество шкал еще значительнее снижается с учетом реальных возможностей как испытуемых, так и обработки эксперимента [Jenkins, 1960; Sines, 1962], оставляются 10— 20 шкал. В связи с этим очевидна целесообразность обсуждения приемов отбора шкал. Здесь, видимо, возможны различные подходы, зависящие от конкретного применения экспериментальной методики. Стоит в этой связи напомнить, что для описания, например, гласных нет необходимости использовать все дифференциальные фонологические признаки: для данной подсистемы достаточно использовать только  некоторую часть  признаков.  Подобно этому можно думать, что для эксперимента по описанию некоторой части словаря можно ограничиться меньшим числом признаков, чем нужно для описания всего словаря. Возможны, видимо, логические приемы отбора шкал, статистические приемы, основанные на том, что элиминируются наиболее близкие шкалы после анализа предварительного эксперимента, и, наконец, чисто психолингвистические