Основные этапы развития советской музыкальной культуры

Однако особенного восхищения и преклонения заслуживает деятельность артистов и музыкантов в осажденном Ленинграде. Лишь на три месяца после  начала блокады приостановилась  концертная жизнь. Но уже в марте 1942 года в условиях непрекращавшегося артиллерийского обстрела началась работа по восстановлению оркестра Ленинградского радиокомитета — его первый концерт состоялся 5 апреля 1942 года. В переполненном зале при температуре 7—8° ниже нуля прозвучала 6-я симфония Чайковского под управлением К. Элиасберга. Воспоминания дирижера рисуют потрясающие картины изнурительной работы полуголодных людей, нашедших в себе силы выполнять свой долг: "Мы возвращались с концертов, буквально держась за стены домов... Наши товарищи, выходя из дому на репетицию, зачастую падали по дороге без сознания".

В репертуаре концертных залов и театров осажденного  города в первую очередь были представлены творения отечественной классики —  Глинки, Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова, Бородина. В блокадном Ленинграде состоялись 81 оперный и 55 балетных спектаклей, из них 40 раз шел "Евгений Онегин", 29 раз — "Пиковая дама". Но важно подчеркнуть и другое: наряду с шедеврами отечественной и мировой классики звучала музыка великих мастеров даже тех государств, которые находились с нашей страной в состоянии войны. Оперы Россини, Верди, Пуччини пользовались неизменным успехом у публики, в том числе и военной, в концертах и по радио звучали произведения Баха, Моцарта и Бетховена, исключительной популярностью пользовались вальсы И. Штрауса.

Важной особенностью музыкальной жизни военного времени  стало перераспределение творческих сил, связанное с эвакуацией многих выдающихся мастеров музыки, действовавших  до войны на территориях, захваченных  врагом, либо в культурных центрах, оказавшихся в непосредственной близости от фронта.  В различные Города были эвакуированы многие ведущие коллективы. Так, Ленинградский театр оперы и балета им. С. М. Кирова оказался в Перми, Белорусский оперный театр — в Горьком (Нижнем Новгороде), Киевский — в Иркутске. Центром деятельности музыкантов Эстонии стал Ярославль, где были сформированы эстонские государственные художественные ансамбли, подобный же ансамбль Латвийской ССР был организован в Иваново. Ленинградская филармония действовала в Новосибирске, Государственный симфонический оркестр Украинской ССР — в Душанбе. По разным городам рассеялись многие музыканты. Так, значительное число украинских музыкантов, среди которых были Г. Веревка, М. Вериковский, Ф. Козицкий, обосновались в столице Башкирии Уфе. И музыкальных учебных заведениях ряда городов преподавали И. Ревуцкий, Д. Клебанов, А. Коломиец (Ташкент), Б. Лятошинский (Саратов); Ю. Мейтус, А. Штогаренко жили и работали в Туркмении; на Кавказе обосновались К. Данькевич и Я. Цегляр, в Казахстане — М. Скорульский, О. Сандлер, А. Рябов.

  Крупным центром, принявшим в годы войны многих виднейших музыкантов стал Тбилиси. В столицу Грузии были эвакуированы композиторы Н. Мясковский, С. Прокофьев, Ю. Шапорин, Ан. Александрии, А. Крейн, пианисты К. Игумнов, А. Гольденвейзер, С. Фейнберг, дирижеры А. Гаук, К. Сараджев, Н. Голованов, К. Иванов, Л. Стасевич.

Естественным проявлением  солидарности народов страны в борьбе с общим врагом стали совместные мероприятия, объединившие художественные силы различных регионов. Так, артисты из союзных республик приняли участие в работе концертных бригад, выступавших в крупных городах России и на передовой шипи фронта. Шефские концерты проводились и в воинских частях, находившихся в тылу, среди раненых в госпиталях. Были проведены декады музыки республик Средней Азии и Казахстана во Фрунзе (1942) и в Ташкенте (1944). В 1944 году такая же декада была проведена в Тбилиси, где собрались мастера музыки трех республик Закавказья.

    Особого упоминания заслуживает музыкальная деятельность на временно оккупированной территории СССР. Даже в немецких концентрационных лагерях устраивались концерты силами заключенных, где в замаскированной, а порой и в открытой форме выражались идеи сопротивления захватчикам, вера в неизбежное крушение их неправого дела. Нужно отметить, что по мере освобождения захваченной врагом земли сразу же начиналась работа по восстановлению учреждений культуры, налаживалась музыкальная и музыкально-театральная жизнь.

Как это ни покажется  парадоксальным, но в годы войны несколько ослабла железная хватка командно-административной системы, подавлявшей свободную творческую деятельность художников. Более того, делались широкие жесты, дабы снискать расположение западных союзников и привлечь на сторону Советского Союза всех противников фашизма, в том числе далеких от сочувствия коммунизму. С этой целью виднейшим советским мастерам музыки — ранее опальному Шостаковичу, "подозрительному" вследствие своих связей с Западом Прокофьеву, равно как и их коллегам — Мясковскому, Хачатуряну, Шебалину и другим, присуждались Сталинские премии, их сочинения постоянно звучали по радио. Поддерживалась также исполнительская деятельность.

Нужно признать, что сложившаяся  в 30-е годы централизованная система музыкальных учреждений и организаций во время войны в основном отвечала своему назначению, помогая обеспечить планомерную профессиональную деятельность музыкантов, их общение с публикой. Несмотря на все неурядицы военного времени, когда львиную долю средств поглощала напряженная работа, обеспечивавшая потребности фронта, такая система оказалась достаточно эффективной. Основным ее компонентом по-прежнему оставались стационарные учреждения, действовавшие в крупных городах и располагавшие необходимой материальной базой для театральных постановок и концертных выступлений. Это театры оперы и балета, музкомедии, симфонические оркестры, ансамбли песни и пляски и другие музыкально-исполнительские коллективы. На такой базе могла развиваться система гастрольно-концертных выступлений бригад, обслуживавших войска на фронте и в прифронтовой полосе, раненых бойцов в госпиталях и миллионы людей, прежде всего женщин и детей, на плечи которых легла изнурительная работа в тылу.

  В эти нелегкие для судеб народов страны годы были не только сохранены сложившиеся ранее исполнительские объединения, но и организованы новые — такие, как Ансамбль советской песни Всесоюзного радио под управлением Б. Александрова (1942), Государственный хор русской народной песни под управлением А. Свешникова (январь 1942). Широкое развитие, как уже говорилось, получила система музыкальных ансамблей, приданных фронтовым объединениям и предназначенных непосредственно для концертного обслуживания армии. После временных затруднений был налажен выпуск художественных кинофильмов, где песня по-прежнему играла ведущую роль. Поистине всенародную популярность приобрел кинофильм "Два бойца" с музыкой Н. Богословского, песня звучала и в кинокомедиях с участием М. Жарова, Л. Целиковской, М. Бернеса и других известных киноактеров.

Совершенно неожиданно оказалось, что предвоенное "мифотворчество", нагляднее всего проявившееся в серии музыкальных кинофильмов, нашло отклик у людей, которые воспринимали мирное время с чувством ностальгии, как бы забыв о притеснениях и расправах, чинимых политическим руководством во главе со Сталиным.

Именно в годы войны  вышли на экран фильмы, работа над  которыми началась еще в предвоенное время. Зрителям импонировала в этих фильмах великолепная музыка, созданная нашими видными мастерами. Так, лубочно-неправдоподобному фильму "Свинарка и пастух" (стоявшему в ряду фильмов о "счастливой" Колхозной жизни— "Трактористы", "Богатая невеста") сообщали силу воздействия песни Т. Хренникова, создававшие атмосферу искреннего лиризма.

Музыка разных жанров звучала в годы Великой Отечественной войны, и она находила отклик у чуткой, доброжелательно расположенной аудитории. Но один жанр, подхвативший эстафету 30-х годов, занял в годы войны исключительное положение. Речь идет о массовой песне, именно в это время вступившей в пору расцвета. В экстремальных условиях, когда особенно остро ощущается потребность в живом, ободряющем слове, обращенном ко всем вместе и к каждому в отдельности, именно песня обладала неоценимыми преимуществами в сравнении с другими видами искусства. Если мы вспомним о тогдашней литературе, то наибольший отклик имели как раз те поэтические произведения, которые заключали в себе внутреннюю музыкальность. "Жди меня" К. Симонова, "Вьется в тесной печурке огонь" А. Суркова, непритязательные, но искренние стихи А. Фатьянова и других поэтов-фронтовиков содержали в себе особую лирическую интонацию и как бы сами просились на музыку. Чаяниям простых солдат отвечали и бодрые частушки с их грубоватым солдатским юмором, соленой шуткой.

Песня стала важным звеном в развертывании антифашистской пропаганды, в которую включились все действовавшие тогда средства массовой информации, печать и радио прежде всего. Враг представал в них как бы в двух ипостасях. С одной стороны, создавался образ насильника и убийцы, лишенного даже капли человеческого сострадания к беззащитным жертвам, которые не призна-12кались за людей. С другой — всячески подчеркивалась глупость, примитивность захватчика, которого занимали лишь животные интересы и низменные инстинкты. Задачи военной пропаганды сводились к тому, чтобы внушить ненависть к полчищам зверей в человеческом облике и в то же время показать их в нарочито сниженном, карикатурном виде, дабы развенчать мнимое превосходство представителей так называемой "высшей расы". Насмешка над тупыми, неповоротливыми и скотоподобными существами, какими фашисты представали в бойких сатирических куплетах, создавала ощущение уверенности в своих силах противостоять врагу, над которым в начальную пору наших тяжких неудач еще веял ореол непобедимости.

Нужно признать, что такая  пропагандистская заостренность была не просто неизбежна, она была жизненно необходима. Не случайно резкая поляризация "своих" и "не своих", столь  характерная для художественного творчества предвоенных лет, достигла в роды войны своего апогея. До глубокого психологического анализа человека и его взаимоотношений с людьми по эту и по ту сторону фронта не наступило время. Поэтому, в отличие от музыки, тогдашняя литература не может похвалиться крупными художественными завоеваниями — она, по сути дела, выполняла роль боевой публицистики, которой была придана художественная форма. Сама публицистика достигла в годы войны небывалого подъема. Здесь были шедевры в своем роде, какими следует признать статьи И. Эренбурга, пронизанные поистине неодолимым отвращением к идеологии фашизма, но облекавшие эту ненависть в одежды высокою стиля, опиравшегося на глубочайшее знание европейской культуры. Однако такого рода публицистика была, скорее, исключением, более доходчивой стала пропаганда иного рода.

На таком фоне даже самая непритязательная песня гораздо  и  сильнее и сильнее воздействовала на сердца людей, одетых в солдатские шинели, нежели трескучая антифашистская риторика, которой были заполнены страницы печатных изданий от объемистых романов до скромных фронтовых листков. песня-эмблема, песня-эталон, которая почти с фотографической Нападение фашистской Германии сразу поставило все на свои места, фальшивое и показное исчезло едва ли не в мгновение ока, а истинно ценное доказало свою непреходящую значимость. Ушли из памяти народной приподнятые песни Дунаевского, а сам мастер на долгие годы оказался в тени и только в послевоенное время обрел второе дыхание. Но что было показательно, так это столь же быстрый выход из обращения и тех песен, которые, казалось бы, были призваны укреплять в народе решимость в борьбе с врагом. Речь даже не идет об ура-патриотических, "шапкозакидательских" поделках, обещавших разгромить врага "малой кровью, могучим ударом": ушли в небытие лихие кавалерийские, "гарцующие" мелодии, аффектированные песни-баллады, создававшие миф о героях гражданской войны с их чувствительностью к соратникам и боевым подругам и свирепой беспощадностью к идейным противникам, ко всем, "кто не с нами". В первые дни войны по радио зазвучали бодрые марши, строевые песни с подчеркнутым ритмом поступи, шага. Еще не истек месяц после 22 июня — даты вражеского нападения, -как была создана точностью передала смысл свершившегося события и тот сдвиг, который произошел в мироощущении людей. Это была "Священная война" А. В. Александрова на слова В. Лебедева-Кумача.

Интересна история создания одной из самых знаменитых песен  Великой Отечественной войны. 24 июня 1941 года газеты «Известия» и «Красная звезда» опубликовали стихотворение  В. И. Лебедева-Кумача, начинавшееся словами: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...»

Стихи эти потребовали  от поэта упорной работы. Хранящиеся в архиве черновики говорят о  том, что Лебедев-Кумач не раз  переписывал и дорабатывал отдельные  строки и строфы, подчас заменяя целые четверостишия. Видимо, замысел этих стихов возник у поэта еще в предвоенную пору. По свидетельству Евг. Долматовского, за несколько дней до вероломного нападения гитлеровских полчищ Лебедев-Кумач под впечатлением кинохроники, где показывались налеты фашистской авиации на города Испании и Варшаву, занес в свою записную книжку такие слова:

Не смеют крылья черные

Над Родиной летать...

Стихотворение в газете прочитал руководитель Краснознаменного ансамбля песни и пляски Красной Армии А. В. Александров. Оно произвело на него такое сильное впечатление, что он сразу же сел за рояль. На другой день, придя на репетицию, композитор объявил:

– Будем разучивать новую  песню – «Священная война».

Он написал мелом  на грифельной доске слова и ноты песни – печатать не было времени! – а певцы и музыканты переписали их в свои тетрадки. Еще день – на репетицию с оркестром, и вечером - премьера на Белорусском вокзале, узловом пункте, откуда в те дни отправлялись на фронт боевые эшелоны.

Сразу после напряженной репетиции группа ансамбля выехала на Белорусский вокзал для выступления перед бойцами, уезжающими на передовую (мы не оговорились, сказав «группа ансамбля». Дело в том, что полного состава коллектива в те дни уже не было. Три группы сразу же выехали на фронт, а четвертая, руководимая А. В. Александровым, оставалась временно в Москве, для обслуживания воинских частей, госпиталей, выступлений на радио и разучивания новых песен). Вид вокзала был необычен: все помещения до отказа заполнены военными, как говорится, яблоку негде упасть. На всех новое, еще не пригнанное обмундирование. Многие уже успели получить винтовки, пулеметы, саперные лопатки, противогазы, словом, все, что полагается фронтовику.

В зале ожидания был сколочен из свежевыструганных досок помост – своеобразная эстрада для выступления. Артисты ансамбля поднялись на это возвышение, и у них невольно зародилось сомнение: можно ли выступать в такой обстановке? В зале - шум, резкие команды, звуки радио. Слова ведущего, который объявляет, что сейчас впервые будет исполнена песня «Священная война», тонут в общем гуле. Но вот поднимается рука Александра Васильевича Александрова, и зал постепенно затихает...