Восприятие И. Ф. Анненским творчества поэтов «Современного Парнаса»

Центральные образы этого  стихотворения в целом переданы довольно точно. Отклонения от оригинала  проявляются в поэтических клише, либо в индивидуальных образах и элементах поэтического идиолекта Иннокентия Анненского, характерного для его переводческих работ.

Теперь рассмотрим перевод  другого стихотворения – стихотворения  о любви под названием «Не  гибнущий аромат» («Le parfurn imperissable»).

Quand la fleur du soleil, la rose de Labor,

De son ame adorante a rempli goutte a goutte

La Hole d'argile ou de cristal ou d'or, –

Sur le sable qui brule on peut l'epandre toute.

 

Les fleuves et la mer inonderaient en vain,

Ce sanctuaire etroit qui la tint enfermee:

Il garde en se brisant son arome divin,

Et sa poussiere heureuse en reste parfumee.

 

Puisque par la blessure ouverte de mon coeur

Tu t'ecoules de meme, o celeste liqueur,

Inexprimable amour, qui m'enflammais pour elle!

 

Qu'il lui soit pardonne, que mon mal soit beni.

Par dela l'heure humaine et Ie temps infini

Mon coeur est embaume d'une odeur immortelle!

 

В статье оно  приводится как ответ на обвинения, прозвучавшие в речи Александра Дюма–сына при вступлении Леконта де Лиля во Французскую академию. «Вы думали вдохнуть в нашу поэзию новую жизнь и для этого отняли у нее то, чем живет Вселенная: отняли любовь, вечную любовь»²⁶. Упрек, по Анненскому, заслуженный. Перевод данного стихотворения считается самым не точным²⁷.

Раннее в  работе рассматривались лишь стихотворения, приведенные в статье Иннокентий Анненского «Леконт де Лиль и его “Эринии”», но существуют и другие переводы стихотворений Леконта де Лиля, которые не менее необходимы для понимания творческих принципов переводов Иннокентия Федоровича и его поэтических связей с поэтами – французами. Одно из таких стихотворений – «Последнее воспоминание», которое входило в сборник стихов «Тихие песни». Перевод данного стихотворения строится все также с опорой на ключевые образы, только в этот раз ключевыми они являются для русского поэта: «воронка» – немая, неподвижная, черная, согласно французскому тексту, — переводится характерным для Анненского термином «немая ночь», пришедшим в его творчество из перевода «Слепых» Ш. Бодлера.

Самым запоминающимся отклонением от оригинального текста – это образ съеденного текста, который предстает перед читателем в финале:

 

Я помню тень и крик, и язву раны злой…

Все это было…  и давно… Иль нет? Не знаю…

О ночь небытия! Возьми меня… я твой…

 

Там… сердце на куски… Припоминаю.

Перевод стихотворения  являет собой редкое единство всех формальных аспектов стиха: метра и ритма, лексики, грамматики, синтаксиса, в выражении определенной семантики. Переводчик последовательно, на всех уровнях, удаляет текст от оригинала, отклоняясь от парнасской строгости и облекая его мысли в «новые формы современной чувствительности».

Не последнее  место в переводах Иннокентия Федоровича из произведений Леконта  де Лиля занимают поэмы. «Огненная жертва» и «Дочь эмира» вошли в книгу «Парнасцы и проклятые». «Смерть Сигурда» была опубликована В. Кривичем в «Посмертных стихах», однако, как уже отмечалось, написана она до выхода первого сборника. В «Стихотворениях и трагедиях» (1959) был впервые опубликован отрывок перевода поэмы «Christine» — «Над синим мраком ночи длинной». Работа с текстами Леконат де Лиля, статьи о Леконте де Лиле  составляют неотъемлемую часть творчества Иннокентий Анненского.

Эта часть творчества, выросшая изначально из поэтического интереса переросла огромные труды Иннокентия Федоровича. В основу переводов Анненского почти всегда закладывается ключевой образ, который впоследствии становится «эпицентром» цитирования в оригинальных произведениях. В приведенных примерах переводов, мы имели возможность увидеть, как эти образы появляются на самых ранних стадиях работы. «При этом поэтика Анненского существенно отличается от леконтовской. Отчасти, вероятно, сознательно. За французом стоит вековая, пусть не вполне непрерывная, традиция классической поэзии. Поэтика и система образов, к которой он обратился, все–таки очевидным образом ориентированы на традиции «проклятых» поэтов, именно поэтому, как мы указывали, порой их образы находятся и в переводах из Леконта де Лиля. Переводы Анненского, как и его творчество в целом, довольно противоречивы. Классик Леконт де Лиль и здесь являл пример удачного разрешения противоречия “поэта” и “учителя”»²⁸, – пишет в своей работе Е. С. Островская.

Таким образом, в первой главе мы познакомились с некоторыми этапами творческого пути образованнейшей личности своего времени – Иннокентием Федоровичем Анненским. Это человек, который был по жизни скромным человеком и не дождавшийся при жизни признания, заключал в себе огромнейший талант, который не был замечен при жизни, но получивший признание посмертно.

Иннокентий  Федорович – это русский поэт,  литературный критик, драматург, учитель и переводчик. Его лирическое творчество не отличается большим объемом, но отличается глубиной ее содержания. Одна из дорог, ведущая к творческому «Я» Иннокентия Федоровича – это тема творчества, которой он придавал огромное значение. Эта тема является объединением тем рутинности и мучительности обыденного существования, стремление достигнуть совершенства, идеала; тему взаимоотношения поэта с окружающим миром.

Главным образом  нас интересует именно переводческая  деятельность Иннокентия Анненского, в которой он себя показал довольно неординарно, добавляя в переводы зарубежных авторов частичку своего понимания, при этом так умело сохранявшийся основную идею стихотворения.

В своей работе Г.В. Адамович высказал такие слова  об Иннокентии Федоровиче: «Анненский — это все–таки мирок, а не мир: мирок единственный, одновременно жуткий и манящий, однако без того, что в творчестве дороже всего, без самозабвения, без самопожертвования. В конце концов, все в поэзии решается именно этим, и вечные слова о тех, кто «душу свою потеряет…», вечны и в ней.»²⁹. Действительно Иннокентий Анненский это маленький «мирок» самобытного, уединенного творчества – творчества, которое не рассчитано на массового читателя, а рассчитано на узкий круг вдумчивых читателей. Эта самобытность отражается не только в его собственных произведениях, но и в его переводах, которые неразрывно связаны с его творчеством. Каждый перевод – это отражение его собственных мыслей и переживаний.

Островская  Е.С. очень точно сказала об Иннокентии Анненском : «И все же Иннокентий Анненский для русской поэзии XX в. — это выход из круга тем и поэтических штампов 80–90–х гг. в другой мир — мир Леконта де Лиля, Аристотеля, Анаксагора»³⁰.

 

 

Глава 2. Восприятие И.Ф. Анненским творчества поэтов «Современного Парнаса»

 

1.1. Заветная мечта в стихотворении Поля Верлена «Mon rêve familier».

Иннокентий  Федорович Анненский в 1901 году переводит  стихотворение Поля Верлена «Mon rêve familier», которое в переводе Иннокентия Федоровича звучит как «Сон, с которым  я сроднился». Данное стихотворение входит в сборник Поля Верлена «Сатурнианские стихи», вышедшего в 1866 году, в оригинале название сборника звучит как  «Poèmes saturniens».

«Сон, с которым  я сроднился» – перевод, над которым велась, очевидно, очень долгая по времени и детальная работа. На это указывает, во–первых, то, что в автографах Иннокентия Федоровича стихотворение имело различные заглавия: французское, затем русское – «Любимый сон». Поэт рассматривал возможность дать переводу и такое название как «Под музыку Верлена», которое указывает на своеобразие собственного диалога с иноязычным произведением. Во–вторых,  «Mon rêve familier» имеет еще и другой вариант перевода, который не включен в приложение «Парнасцы и Проклятые». В этом варианте поэт будто выражает возможные интерпретации стихотворения Поля Верлена: заглавие второго перевода остается французским, но Иннокентий Анненский меняет в нем притяжательное местоимение «mon» (мой) на определенный артикль «le», отрывая стихотворение от личной принадлежности; у перевода–варианта предполагался подзаголовок «На мотив из П. Верлена».  Важно указать, что Анненский выбирает для публикации первый, наиболее точный вариант перевода, озаглавленный «Сон, с которым я сроднился», который по жанровой характеристике соответствует оригинальному стихотворению Верлена. В приложении «Парнасцы и проклятые» только к сонетам П. Верлена Иннокентий Анненский делает подзаголовок «сонет». Таким образом, выбор традиционной формы стиха в детально разрабатываемых Анненским сонетах П. Верлена позволяет предположить, что жанровая форма произведения имела большое значение для переводчика. Она служила своеобразной общей основой, устоявшимися границами, в которых происходит модификация заявленных в оригинале сюжетов, образов, тем.

 

Оригинал	Подстрочник	Художественный перевод
Mon rêve familier   Je fais souvent ce rêve étrange et pénétrant D’une femme inconnue, et que j’aime, et qui m’aime, Et qui n’est, chaque fois, ni tout à fait la même Ni tout à fait une autre, et m’aime et me comprend.   Car elle me comprend, et mon cœur, transparent Pour elle seule, hélas! сesse d’être un problème Pour elle seule, et les moiteurs de mon front blême, Elle seule les sait rafraîchir, en pleurant.     Est–elle brune, blonde ou rousse? – Je l’ignore. Son nom? Je me souviens qu’il est doux et sonore Comme ceux des aimés que la Vie exila.   Son regard est pareil au regard des statues, Et, pour sa voix, lointaine, et calme, et grave, elle a 14. L’inflexion des voix chères qui se sont tues.	Моя обычная  мечта или Мой привычный  сон   Я часто вижу этот странный и глубоко волнующий сон О неизвестной женщине, и которую я люблю, и которая меня любит, И которая каждый раз совсем не та же Ни совсем другая, и меня любит и меня понимает.   Ибо она меня понимает, и мое сердце, прозрачно Для нее одной, увы! Перестает быть проблемой Для нее одной, и испарину моего мертвенно–бледного лба, Она одна может освежить, плача.   Брюнетка ли она, блондинка или рыжая? – Я этого не знаю. Ее имя? Я вспоминаю, что оно приятное и звучное Как имена любимых, которые Жизнь изгнала.   Ее взгляд подобен взору статуй, А, что касается ее голоса, далекого и тихого, и низкого, у нее 14. Модуляция  дорогих голосов, которые замолчали.	Сон, с которым  я сроднился (Сонет)   Мне душу странное измучило виденье, Мне снится женщина, безвестна и мила, Всегда одна и та ж и в вечном измененье, О, как она меня глубоко поняла…     Всё, всё открыто ей… Обманы, подозренья, И тайна сердца ей, лишь ей, увы! светла. Чтоб освежить слезой мне влажный жар чела, Она горячие рождает испаренья.   Брюнетка? русая? Не знаю, а волос Я ль не ласкал её? А имя? В нём слилось Со звучным нежное, цветущее с отцветшим;   Взор, как у статуи, и нем, и углублён, И без вибрации, спокоен, утомлён. 14.Такой бы  голос шёл к теням, от нас  ушедшим…

 

 

 

 

Размер у  Поля Верлена:

–|–|–|–|–|–|–|–|–|–|–||

–|–|–|–|–|–|–|–|–|–|–|

–|–|–|–|–|–|–|–|–|–|–|

–|–|–|–|–|–|–|–|–|–|–||

Размер у  Иннокентия Федоровича Анненского:

U–|U–|UU|U–|UU|U–|U

U–|U–|UU|U–|UU|U–

U–|U–|U–|U–|UU|U–|U

U–|U–|U–|U–|UU|U–

 

Стихотворение Поля Верлена написано одиннадцатисложником, Иннокентий Федорович переводит его шестистопным ямбом с пиррихием, что наиболее близко по размеру к оригинальному стихотворению.

 

Построение  строф в стихотворении:

№ стиха	Построение  строф у Поля Верлена	Построение  строфы перевода Иннокентия Анненского
1–4	aBBa	AbAb
5–8	cDDc	CddC
9–11	EEf	eeF
12–14	GfG	ggF

 

Построение  строф в переводе  И. Анненского несколько изменено. Первая строфа у П. Верлена – кольцевая, а  в переводе – перекрестная. В  остальных строфах Иннокентий Анненский  сохраняет построение строф.

Структура строф  оригинала сохранена в переводе:

№ стиха	оригинал	перевод
1–4	катрен	Катрен
5– 8	катрен	Катрен
9– 11	терцет	Терцет
12– 14	терцет	Терцет

 

В первой строфе ( 1–4 стих) смысл передан точно. Лирический герой находится на грани сна и бодрости. Он одинок, но у него есть мечта, греза о прекрасной девушке, которую он даже не знает, но любит и эта любовь взаимна, и самое главное, что эта девушка его понимает. Лирический герой грезит этой девушкой и она  «одна и та ж и в вечном измененье», то есть в воображении лирического героя она всегда меняется, но остается собой.