Пауло Коэльо "Алхимик" Роман

 

Однако все это его  не интересовало. Много людей приходили  и уходили, а оазис и пустыня  пребывали вечными и неизменными. Он видел, как ноги царей и нищих  ступали по этому песку, который, хоть и менял все время по воле ветра свою форму, тоже оставался  прежним - таким, каким с детства  помнил его Алхимик. И все-таки ему  передавалась радость, возникающая  в душе каждого путешественника  при виде того, как на смену синему небу и желтому песку появляются перед глазами зеленые кроны  тамариндов. "Быть может, Бог и  сотворил пустыню для того, чтобы  человек улыбался деревьям", -- подумал  он.

 

 

А потом решил сосредоточиться  на вещах более практических. Он знал - знаки подсказали ему, - что  с этим караваном прибудет человек, которому следует передать часть  своих тайных знаний. Алхимик, хоть и не был знаком с этим человеком, был уверен, что опытным взглядом сумеет выделить его из толпы, и надеялся, что тот будет не хуже, чем его  предшественник.

 

"Непонятно только, почему  все, что я знаю, надо прошептать  ему на ухо", - думал Алхимик.  Вовсе не потому, что это тайны,  ибо Бог щедро являет их  всем своим чадам.

 

Алхимик находил этому  одно объяснение: то, что подлежало  передаче, есть плод Чистой Жизни, которую  трудно запечатлеть в словах или  рисунках. Потому что люди имеют  склонность, увлекаясь словами и  рисунками, забывать в конце концов Всеобщий Язык.

 

 

Новоприбывших немедля привели  к местным вождям. Сантьяго глазам своим не верил: оазис оказался вовсе  не колодцем с двумя-тремя пальмами, как написано в книжках по истории, - он был гораздо больше иных испанских  деревень. И колодцев там было три  сотни, а пальм - пятьдесят тысяч, а между ними стояли бесчисленные разноцветные шатры.

 

- "Тысяча и одна ночь", -- сказал англичанин, которому не  терпелось поскорее встретиться  с Алхимиком.

 

 

Их тотчас окружили дети, с любопытством глазевшие на лошадей, верблюдов и людей. Мужчины расспрашивали, случалось ли путникам видеть бои, а  женщины хотели знать, какие ткани  и самоцветы привезли с собой  купцы. Безмолвие пустыни воспринималось теперь как далекий сон - стоял  неумолчный говор, слышался смех и крики, и казалось, что путники были раньше бесплотными духами, а теперь вновь  становятся людьми из мяса и костей. Они были довольны и счастливы.

 

Погонщик объяснил Сантьяго, что оазисы всегда считались как  бы ничейной землей, потому что населяли их в основном женщины и дети. Считалось, что они не за тех и  не за этих, и воины сражались  между собой в песках пустыни, оставляя оазисы как убежище.

 

Вожатый не без труда собрал всех и объявил, что караван останется  в оазисе до тех пор, пока не стихнет  межплеменная рознь. Путники найдут приют в шатрах местных жителей, которые окажут им гостеприимство, как велит Закон. После чего он попросил всех, у кого есть оружие, сдать  его. Исключением не стали и те, кто охранял караван по ночам.

 

- Таковы правила войны, - объяснил он. - Оазис не может  принимать солдат или воинов.

 

Сантьяго очень удивился, когда англичанин вытащил из кармана  хромированный револьвер и отдал  его сборщику.

 

- Зачем тебе револьвер? - спросил юноша.

 

- Чтобы научиться доверять  людям, - ответил англичанин: он был  очень доволен тем, что совсем  скоро отыщет то, за чем пустился  в путь.

 

А Сантьяго продолжал размышлять о своем сокровище. Чем ближе  он был к осуществлению своей  мечты, тем больше трудностей оказывалось  на его пути. То, что старый царь Мелхиседек называл "новичкам везет", перестало  действовать, а действовали, как  он понимал, упорство и отвага человека, отыскивающего Свою Стезю. А потому он не мог ни торопиться, ни потерять терпение, иначе знаки, которые Господь  расставил на его пути, могут так  и остаться неувиденными.

 

"Господь расставил", - повторил он про себя, удивляясь  этой мысли. До сих пор ему  казалось, что эти знаки - часть  мира, то же, что голод или жажда,  поиски любви или работы. Он  не думал, что это язык, на  котором говорит с ним Бог,  показывая, чего хочет от него.

 

"Не торопись, - сказал  он себе. - Как говорил погонщик  верблюдов, ешь в час еды,  а придет час пути - отправляйся  в путь".

 

 

В первый день все, включая  англичанина, отсыпались с дороги. Сантьяго поместили в шатер с пятью  другими юношами примерно его  возраста. Все они были местные  и потому очень хотели разузнать, как живут в больших городах.

 

Он уже успел рассказать им, как пас овец, и только собирался  перейти к своей работе в лавке  хрустальных изделий, как в шатер  вошел англичанин.

 

- Все утро тебя ищу, - сказал он, вытаскивая Сантьяго  наружу. - Ты мне нужен. Помоги  мне найти Алхимика.

 

Двое суток они искали его поодиночке, полагая, что живет  Алхимик не так, как другие, и очень  вероятно, что в его шатре всегда топится очаг. Они бродили из конца  в конец оазиса, покуда не поняли, что он гораздо больше, чем им казалось поначалу, - там было несколько  сотен шатров.

 

- Целый день потеряли  впустую, - сказал англичанин, присаживаясь  возле одного из колодцев.

 

- Надо бы расспросить  о нем, - сказал Сантьяго.

 

Однако англичанин колебался - ему не хотелось обнаруживать свое присутствие. Но в конце концов он согласился и попросил Сантьяго, который  хорошо говорил по-арабски, навести  справки об Алхимике. И юноша обратился к женщине, подошедшей к колодцу, чтобы наполнить водой бурдюк.

 

- Здравствуйте. Не знаете  ли, где бы нам найти Алхимика? - спросил он.

 

Женщина ответила, что никогда  не слышала о таком, и тотчас ушла. Правда, перед этим предупредила Сантьяго, что он должен уважать обычай и  не обращаться к замужним женщинам, одетым в черное.

 

Разочарованию англичанина  не было предела. Проделать такой  путь - и все впустую! Юноша тоже был огорчен за него - ведь и его  спутник искал Свою Стезю. А в  этом случае, по словам Мелхиседека, Вселенная  приходит на помощь человеку, делая  все, чтобы он преуспел. Неужели старый царь ошибся?

 

- Я раньше никогда не  слышал об алхимиках, - сказал  он. - А то бы постарался тебе  помочь.

 

Глаза англичанина сверкнули.

 

- Ну конечно! - вскричал  он. - Здесь никто не знает о  том, что он Алхимик! Надо  спрашивать о человеке, который  может вылечить любой недуг!

 

К колодцу подошли несколько  женщин в черном, но Сантьяго, как  ни просил его англичанин, не задал  им вопроса. Но вот наконец появился и мужчина.

 

- Вы не знаете здесь  человека, который лечит все болезни? - спросил юноша.

 

- Все болезни лечит  только Аллах, - отвечал тот, испуганно  оглядев чужеземцев. - Вы ищете  колдунов?

 

Он пробормотал несколько  сур из Корана и пошел своей  дорогой.

 

Через какое-то время появился другой; он был постарше, а в руке нес ведро. Сантьяго задал ему  тот же вопрос.

 

- Зачем вам такие люди? -- осведомился он.

 

- Мой друг проделал  долгий путь, чтобы найти его.

 

- Если в нашем оазисе  есть такой, он должен быть  очень могущественным человеком, - подумав, сказал старик. - Даже  вожди племени не могут увидеть  его, когда пожелают. Они встречаются,  когда этого хочет он. Переждите  здесь войну, а потом уходите.  Не надо вам вмешиваться в  жизнь нашего оазиса, - и он  ушел.

 

Однако англичанин, почуяв, что напал на след, очень обрадовался.

 

А к колодцу подошла, наконец, незамужняя женщина в черном, а  девушка с кувшином на плече. На голове у нее было покрывало, но лицо открыто. Сантьяго решил расспросить у  нее об Алхимике и подошел поближе.

 

И тут - словно бы время остановилось и Душа Мира явилась перед ним  во всем своем могуществе. Взглянув в черные глаза этой девушки, на ее губы, словно не знавшие, что им сделать: оставаться ли сомкнутыми или дрогнуть в улыбке, - Сантьяго в один миг  уразумел самую важную, самую мудреную часть того языка, на котором говорит  мир и который все люди постигают  сердцем. Она называется Любовь, она  древнее, чем род человеческий, чем  сама эта пустыня. И она своевольно проявляется, когда встречаются глазами мужчина и женщина - так произошло и сейчас, у этого колодца. Губы девушки решили наконец улыбнуться, и это был знак, тот самый знак, которого Сантьяго, сам того не зная, ждал так долго, который искал у своих овец и в книгах, в хрустале и в безмолвии пустыни.

 

Это был чистый и внятный  язык, не нуждавшийся в переводе и объяснениях, как не нуждается  в них Вселенная, свершающая свой путь в бесконечности. Сантьяго же в  ту минуту понял только, что стоит  перед своей суженой, и та без  слов тоже должна понять это. Он был  уверен в этом со всей непреложностью - больше, чем в том, что он сын  своих родителей, хотя родители наверняка  сказали бы, что надо сначала влюбиться, посвататься, узнать человека как следует, скопить денег, а уж потом жениться. Но тот, кто дает такой совет, не владел Всеобщим Языком, ибо, когда погрузишься  в него, становится ясно: посреди  ли пустыни или в большом городе - всегда один человек ждет и ищет другого. И когда пути этих двоих  сходятся, когда глаза их встречаются, и прошлое и будущее теряют всякое значение, а существует лишь одна эта минута и невероятная  уверенность в том, что все  на свете написано одной и той  же рукой. Рука эта пробуждает в душе любовь и отыскивает душу-близнеца для всякого, кто работает, отдыхает или ищет сокровища. А иначе в  мечтах, которыми обуреваем род людской, не было бы ни малейшего смысла.

 

"Мактуб", - подумал юноша.

 

 

Англичанин вскочил с  места и потряс Сантьяго за плечо:

 

- Ну, спроси же ее!

 

Сантьяго приблизился  к девушке. Она с улыбкой обернулась к нему, и он улыбнулся в ответ.

 

- Как тебя зовут? - спросил  он.

 

- Фатима, - потупившись, отвечала  она.

 

- В тех краях, откуда  я родом, многие женщины тоже  носят такое имя.

 

- Так звали дочь Пророка, - отвечала Фатима. - Наши воины  принесли это имя в дальние  земли.

 

В словах этой хрупкой и  изящной девушки звучала гордость. Англичанин нетерпеливо подталкивал  Сантьяго, и тот спросил, не знает  ли она человека, исцеляющего все  болезни.

 

- Он владеет всеми тайнами  мира. Он разговаривает с джиннами  пустыни.

 

Джинн - это демон. Девушка  показала на юг - в той стороне  и жил человек, которого они искали. Потом набрала воды в свой кувшин и ушла.

 

Англичанин отправился искать Алхимика. А Сантьяго еще долго  сидел у колодца и думал, что  когда-то, еще на родине, восточный  ветер донес до него благоухание  этой женщины, что он любил ее, еще  не подозревая о ее существовании, и  что эта любовь стоит, пожалуй, всех сокровищ земных.

 

 

На следующий день он опять  пришел к колодцу и стал поджидать  девушку. Однако, к своему удивлению, обнаружил там англичанина, который  впервые оглядывал пустыню.

 

- Я ждал весь вечер,  дотемна, - сказал тот. - Когда зажглись  первые звезды, появился и он. Я рассказал ему о том, что  ищу. А он спросил, удавалось  ли мне уже превращать свинец  в золото. Я ответил, что этому-то  и желаю научиться. Он велел  мне пробовать снова. Так и  сказал: "Иди и пробуй".

 

Сантьяго притих. Для того ли англичанин столько странствовал по свету, чтобы услышать то, что  знал и так? И тут вспомнил, что  сам отдал своих овец Мелхиседеку, получив взамен не больше.

 

- Ну так пробуй! - сказал  он.

 

- Я и собираюсь. И  начну прямо сейчас. - Англичанин  ушел, и вскоре появилась Фатима  со своим кувшином.

 

- Хочу тебе кое-что сказать, - заговорил Сантьяго. - Дело очень  простое. Я хочу, чтобы ты стала  моей женой. Я тебя люблю.

 

От неожиданности Фатима пролила воду.

 

- Я буду ждать тебя  здесь. Я пересек пустыню в  поисках сокровищ, которые находятся  где-то у пирамид. Но тут  началась эта война. Сначала  я проклинал ее. А теперь благословляю, потому что она привела меня  к тебе.

 

- Но война когда-нибудь  кончится, - отвечала девушка.

 

Сантьяго оглядел финиковые  пальмы. Он был когда-то пастухом, а  в этом оазисе много овец. Фатима дороже всех сокровищ. Но девушка, словно прочитав его мысли, продолжала:

 

- Воины ищут сокровища.  А женщины пустыни гордятся  ими.

 

Потом доверху наполнила  свой кувшин и ушла.

 

 

Сантьяго каждый день приходил к колодцу. Он уже рассказал Фатиме, как пас овец, как повстречал Мелхиседека, как торговал хрусталем. Постепенно они подружились. За исключением  тех пятнадцати минут, что юноша  проводил с нею, день для него тянулся  нескончаемо долго.

 

Когда истек месяц. Вожатый  созвал всех путешественников.

 

- Неизвестно, когда кончится  война, - сказал он. - Продолжать путь  мы не можем. А бои будут  идти еще долго, затянутся на  годы. В каждом из враждующих  племен есть отважные и сильные  воины, каждое дорожит своей  честью и не уклоняется от  боя. Тут воюют не хорошие  с плохими, тут бьются за  власть, а такие войны, однажды  начавшись, долго не кончаются,  ибо Аллах и за тех, и за  других.

 

Люди разошлись. Сантьяго, увидевшись с Фатимой, передал ей слова Вожатого.

 

- Уже на второй день  после нашей встречи, - сказала  она, - ты объяснился мне в любви.  А потом рассказал о стольких  прекрасных вещах - таких, как  Всеобщий Язык и Душа Мира, - что я постепенно становлюсь  частью тебя.

 

Сантьяго слушал ее голос, и он казался ему прекрасней, чем  шелест ветра в кронах тамариндов.

 

- Я уже давно поджидаю  тебя у этого колодца. Я забыла  о своем прошлом, о наших  обычаях, о том, как, по мнению  мужчин нашего племени, должно  вести себя девушке. С самого  раннего детства я мечтала,  что пустыня преподнесет мне  подарок, какого в жизни еще  не бывало. И вот я получила  его - это ты.

 

Сантьяго хотел взять  ее за руку, но Фатима продолжала крепко сжимать кувшин.