Пауло Коэльо "Алхимик" Роман

 

 

- А что это за величайшая  на свете ложь? -- удивился Сантьяго.

 

- Звучит она так: в  какой-то миг нашего бытия мы  теряем контроль над своей  жизнью, и ею начинает управлять  судьба. Ничего более лживого  нет.

 

- Со мной все было  не так, - сказал Сантьяго. - Меня  хотели сделать священником, а  я ушел в пастухи.

 

- Так оно лучше, - согласился  старик. - Ты ведь любишь странствовать.

 

"Он будто прочел  мои мысли", - подумал юноша.

 

А старик тем временем листал толстую книгу и вроде бы даже не собирался возвращать ее. Только сейчас Сантьяго заметил, что он одет в арабский бурнус - впрочем, ничего особенного в этом не было: Тарифу от африканского побережья отделял  лишь узкий пролив, который можно  было пересечь за несколько часов. Арабы  часто появлялись в городке - что-то покупали и несколько раз в  день творили свои странные молитвы.

 

- Вы откуда будете? - спросил  он старика.

 

- Отовсюду.

 

- Так не бывает, - возразил  юноша. - Никто не может быть  отовсюду. Я вот, например, пастух, брожу по всему свету, но  родом-то я из одного места,  из городка, рядом с которым  стоит старинный замок. Там  я родился.

 

- Ну, в таком случае  я родился в Салиме.

 

Сантьяго не знал, где это - Салим, но спрашивать не стал, чтобы  не позориться, обнаруживая свое невежество. Он уставился на площадь, по которой  с озабоченным видом сновали  прохожие.

 

- Ну, и как там, в Салиме?

 

- Как всегда, так и сейчас.

 

Ухватиться было не за что. Ясно было только, что город этот не в Андалусии, иначе он бы его  знал.

 

- А чем вы там занимаетесь?

 

- Чем занимаюсь? - старик  раскатисто расхохотался. - Я им  правлю. Я - царь Салима.

 

"Какую чушь иногда  несут люди, - подумал юноша. - Право,  лучше уж общаться с бессловесными  овцами, которым бы только есть  да пить. Или книги читать - они  рассказывают невероятные истории  и именно тогда, когда хочется  слушать. А вот с людьми хуже: они брякнут что-нибудь, а ты  сидишь, не зная, что на это  сказать, как продолжить разговор".

 

- Зовут меня Мелхиседек, - промолвил старик. - Сколько у  тебя овец?

 

- Достаточно, - ответил Сантьяго: старик хотел знать слишком  много о его жизни.

 

- Ах, вот как? Я не  могу помочь тебе, раз ты считаешь, что овец у тебя достаточно.

 

Юноша рассердился всерьез. Он не просил о помощи. Это старик попросил сначала вина, потом книгу, а потом - разговора.

 

- Книжку верните, - сказал  он. - Мне пора трогаться в путь.

 

- Дашь мне десятую часть  своей отары - научу, как тебе  добраться до сокровищ.

 

 

Сантьяго снова припомнил  свой сон, и все ему вдруг стало  ясно. Старуха цыганка ничего с  него не взяла, а старик -- может, это  ее муж? -- выманит у него в обмен  на фальшивые сведения гораздо больше денег. Наверно, он тоже цыган.

 

Но прежде чем Сантьяго успел произнести хоть слово, старик подобрал веточку и принялся что-то чертить на песке. Когда он наклонился, у него на груди что-то ослепительно заблестело. Однако не по годам проворным  движением он запахнул свое одеяние, и блеск погас. Юноша смог тогда  разобрать, что написано на песке.

 

На песке, покрывавшем  главную площадь маленького городка, он прочел имена отца и матери и  историю всей своей жизни вплоть до этой самой минуты -- прочел свои детские игры и холодные семинарские  ночи. Он прочел имя дочки лавочника, которого не знал. Он прочел то, чего никогда  никому не рассказывал: как однажды  взял без спросу отцовское ружье, чтобы поохотиться на оленей, как  в первый и единственный раз в  жизни переспал с женщиной.

 

 

"Я - царь Салима", - вспомнилось ему.

 

- Почему царь разговаривает  с пастухом? - смущенно и изумленно  спросил Сантьяго.

 

- Причин тому несколько,  но самая главная та, что ты  способен следовать Своей Стезей.

 

Что это за стезя, юноша  не знал.

 

- Это то, что тебе всегда  хотелось сделать. Каждый человек,  вступая в пору юности, знает,  какова его Стезя. В эти годы  все ясно, все возможно, все под  силу, и люди не боятся мечтать  о том, что бы они хотели  сделать в жизни. Но потом  проходит время, и какие-то  таинственные силы, вмешиваясь, стараются  доказать, что следовать Своей  Стезей невозможно.

 

Сантьяго не очень-то тронули  слова старика, но "таинственной силой" он заинтересовался - дочка  лавочника разинет рот, когда  услышит про такое.

 

- Силы эти лишь на  первый взгляд кажутся пагубными,  а на деле они учат тебя, как найти Свою Стезю. Они  укрепляют твой дух и закаляют  волю, ибо в мире нашем есть  одна великая истина: кем бы  ты ни был, чего бы ни хотел,  но если чего-нибудь сильно  хочешь, то непременно получишь, ибо это желание родилось в  душе Вселенной. Это твое предназначение  на Земле.

 

- Даже если я хочу  всего-навсего бродить по свету  или жениться на дочке лавочника?

 

- Или отыскать клад. Душа  Мира питается счастьем человеческим. Счастьем, но также и горем,  завистью, ревностью. У человека  одна-единственная обязанность:  пройти до конца Своей Стезей. В ней - все. И помни, что  когда ты чего-нибудь хочешь, вся  Вселенная будет способствовать  тому, чтобы желание твое сбылось.

 

 

Некоторое время они молча  глядели на площадь и на прохожих. Первым нарушил молчание старик:

 

- Так почему же ты  решил пасти овец?

 

- Потому что люблю бродить  по свету.

 

Старик указал на торговца воздушной кукурузой, пристроившегося  со своей красной тележкой в углу площади.

 

- В детстве он тоже  мечтал о странствиях. Однако  потом предпочел торговать кукурузой,  копить да откладывать деньги. Потом, когда он состарится, проведет  месяц в Африке. Ему не дано  понять, что у человека всегда  есть все, чтобы осуществить  свою мечту.

 

- Лучше бы он пошел  в пастухи, - сказал Сантьяго.

 

- Он подумывал об этом. Но потом решил, что лучше  заняться торговлей. У торговцев  есть крыша над головой, а  пастухи ночуют в чистом поле. И родители предпочитают брать  в зятья торговцев, а не пастухов.

 

Сантьяго, подумав о дочке  суконщика, ощутил укол в сердце. Наверняка  и в том городке, где она  живет, кто-то бродит с красной тележкой.

 

- Вот и получается, что  мнения людей о пастухах и  торговцах кукурузой оказываются  важней, чем Своя Стезя.

 

Старик полистал книгу  и вдруг зачитался. Сантьяго подождал-подождал, а потом решил отвлечь его, как тот его отвлек:

 

- А почему вы со мной  говорите об этом?

 

- Потому что ты пытался  ступить на Свою Стезю. Но  сейчас готов отказаться от  нее.

 

- И вы всегда появляетесь  в такую минуту?

 

- Всегда. Хоть могу представать  и в другом обличье. Я способен  приходить, как приходит в голову  удачная мысль или верное решение.  Бывает, что в переломный момент  я подсказываю выход из затруднительного  положения. Всего не упомнишь. Но обычно люди моего появления  не замечают.

 

И старик рассказал, что на прошлой неделе ему пришлось появиться  перед одним старателем в образе камня. Когда-то этот человек все  бросил и отправился добывать изумруды. Пять лет трудился он на берегу реки и расколол 9 999 999 камней в поисках  хотя бы одного драгоценного. И тут  отчаялся и решил отказаться от своей  мечты, а ведь ему оставался один - всего-навсего ОДИН КАМЕНЬ - и он отыскал бы свой изумруд. Тогда старик решил вмешаться и прийти на помощь старателю, который так упорно шел  Своей Стезей. Он обернулся камнем, подкатился ему под ноги, но старатель, разозленный и отчаявшийся от пяти лет бесплодных усилий, пнул камень и отшвырнул его от себя. Однако вложил в удар такую силу, что  камень, отлетев, стукнулся о другой, расколол его, и на солнце засверкал  прекраснейший в мире изумруд.

 

- Люди очень быстро  узнают, в чем смысл их жизни, - сказал старик, и Сантьяго заметил  в его глазах печаль. - Может  быть, поэтому они так же быстро  и отказываются от него. Так  уж устроен мир.

 

Тут юноша вспомнил, что  разговор у них начался с клада.

 

- Сокровища выносятся  на поверхность земли ручьями  и реками, они же и хоронят  их в недрах земли, - сказал  старик.

 

- А если хочешь узнать  об этом кладе поподробней  - отдай мне каждую десятую  овцу в твоем стаде.

 

- А может, лучше десятую  часть сокровищ?

 

- Если посулишь то, чем  не обладаешь, потеряешь желание  обладать, - разочарованно сказал  старик.

 

Тогда Сантьяго сказал, что  десятую часть своего стада он уже обещал цыганке.

 

- Цыгане - люди смышленые, - вздохнул старик. - Но так или  иначе тебе полезно узнать, что  все на свете имеет свою  цену. Именно этому пытаются учить  Воины Света, - он протянул Сантьяго  книгу. - Завтра в это же самое  время ты пригонишь мне десятую  часть своего стада. А я расскажу  тебе, как найти сокровища. До  свиданья.

 

И он исчез за углом.

 

 

Сантьяго вновь взялся было за книгу, но чтение не шло - ему  никак не удавалось сосредоточиться. Он был взбудоражен разговором со стариком, потому что знал: тот говорил  правду. Юноша подошел к лотку  и купил пакетик кукурузы, размышляя, надо ли сказать торговцу, что говорил  о нем старик, и решил, что не стоит. "Иногда лучше все оставить как есть", - подумал он и промолчал. Скажешь - а торговец, который так  привык к своему красному лотку на колесах, суток трое будет думать, не бросить ли ему все.

 

"Избавлю его от этой  муки", - и Сантьяго зашагал  по улицам куда глаза глядят, пока не оказался в порту,  перед маленькой будочкой с  окошком. Там продавали билеты  на пароходы. Египет был в Африке.

 

- Что вам угодно? -- спросил  кассир.

 

- Может быть, завтра куплю  у вас билет, - ответил ему Сантьяго  и отошел.

 

 Всего одну овечку  продать - и можно переплыть  пролив. Эта мысль смутила его.  А кассир сказал своему помощнику:

 

- Еще один мечтатель.  Хочет путешествовать, а в кармане  пусто.

 

А покуда Сантьяго стоял перед  окошечком кассы, ему вспомнились  его овцы, и вдруг страшно стало  возвращаться к ним. Целых два  года овладевал он искусством пастуха  и достиг в нем совершенства - умел и остричь овцу, и помочь ей произвести на свет ягненочка, и  от волков защитить. Знал как свои пять пальцев все пастбища Андалусии, точно помнил, во что обойдется  покупка или продажа любой.

 

В хлев, где его дожидалось стадо, он двинулся самой длинной  дорогой. В этом городе тоже был свой замок, и Сантьяго решил подняться  по откосу и посидеть на крепостной стене. Оттуда видна была Африка. Кто-то ему объяснил, что оттуда в незапамятные времена приплыли мавры, надолго  покорившие чуть не всю Испанию. Сантьяго терпеть не мог мавров: должно быть, это они и привезли сюда цыган.

 

Со стены весь город - и  площадь, на которой он разговаривал со стариком, - был как на ладони.

 

"Будь проклят час,  когда он мне повстречался", - подумал он. Ведь ему-то всего  и нужно было, чтобы цыганка  растолковала ему сон. Ни она,  ни старик вроде бы не придали  никакого значения тому, что он  пастух. Верно, эти люди - одинокие  и во всем изверившиеся - не  понимают, что пастухи неизменно  всей душой привязываются к  своим овцам. А Сантьяго знал  про каждую все и во всех  подробностях: та - яловая, та через  два месяца принесет потомство,  а вон те - самые ленивые. Он  умел и стричь их, и резать. Если он решится уехать, они  без него затоскуют.

 

Поднялся ветер. Сантьяго знал: люди называют его "левантинцем", ибо с востока, оттуда же, откуда он задувал, налетали орды язычников. Юноша, пока не побывал в Тарифе, и не подозревал, что африканское побережье  так близко. Опасное соседство - мавры  могут нагрянуть снова. Ветер  усиливался. "Не разорваться же мне  между овечками и сокровищем", - подумал Сантьяго. Надо выбирать между  тем, к чему привык, и тем, к чему тянет. А ведь есть еще и дочка  лавочника, но овцы важнее, потому что  они зависят от него, а она - нет. Да и помнит ли она его? Он был  уверен: она и не заметит, если он не появится перед ней через два  дня. Те, для кого дни похожи один на другой, перестают замечать все  хорошее, что происходит в их жизни.

 

"Я оставил отца, и  мать, и замок возле моей родной  деревни, - думал он. - Они привыкли  жить в разлуке, и я привык. Стало быть, и овцы привыкнут,  что меня нет".

 

Он снова оглядел площадь  с высоты. Бойко шла торговля воздушной  кукурузой; на той скамейке, где он разговаривал со стариком, теперь целовалась парочка.

 

"Торговец..." - подумал  Сантьяго, но докончить мысль  не успел - порыв "левантинца", задувшего с новой силой, ударил  ему прямо в лицо. Ветер не  только надувал паруса завоевателей-мавров, он нес с собой тревожащие  душу запахи: пустыни, женщин под  покрывалами, пота и мечтаний  тех, кто когда-то пустился  на поиски неведомого, на поиски  золота и приключений. Он приносил  и запах пирамид. Юноша позавидовал  свободному ветру и почувствовал, что может уподобиться ему.  Никто не стоял у него на  пути, лишь он сам. Овцы, дочка  суконщика, поля Андалусии - все  это были лишь подступы к  Своей Стезе.

 

 

Назавтра в полдень  он пришел на площадь и пригнал  шесть овец.

 

- Удивительное дело, - сказал  он. - Мой друг тут же купил  у меня всю отару и сказал, что всю жизнь мечтал стать  пастухом. Это доброе предзнаменование.