Реформы в Московском государстве в 50-е гг. XVI в. «Избранная рада»

Но, во всяком случае, связь возникновения Челобитной избы с реформами середины века несомненна. В Челобитную избу поступали челобитные на имя государя, здесь же по ним принимались решения. Челобитная изба была своего рода высшим апелляционным ведомством и контрольным органом, надзиравшим над другим правительственным учреждением.

Одновременно с «Собором примирения» происходили заседания и церковного собора, который установил церковные празднования еще 16 «святых» и рассмотрел жития этих «чудотворцев». В условиях роста реформационного движения церковь канонизацией своих видных деятелей стремилась укрепить свой падающий авторитет.

После февральских  соборов правительственная деятельность в 1549 г. развернулась в различных областях. Рост народных движений в городе и деревне заставил возобновить проведение губной реформы, после торжества Шуйских в 1542 г. 27 сентября 1549 г. был выдан губной наказ крестьянам Кириллова монастыря. Этот наказ свидетельствовал о росте влияния дворянства. Теперь губные дела передавались в ведение выборных губных старост из числа детей бояр.

Формирование  различных изб происходило по функциональному различию, а не по территориальному. Это свидетельствовало о значительном успехе централизации управления [3, с. 330].

Однако часть  изб не порывала окончательно с территориальным  принципом управления.

1549 г. был  годом активного наступления на иммунитетные привилегии духовных феодалов. 4 июня 1549 г. в Дмитров послали грамоту, согласно которой ряд монастырей лишался права беспошлинной торговли в Дмитрове и других городах. Но крупные монастыри привилегии сохраняли.

К концу 1549 г. все настойчивее стали раздаваться голоса, подталкивающие правительство на проведение реформ. Царю подал свой проект Ермолай-Еразм, предполагавший ценой некоторых уступок предотвратить возможность новых волнений. Он начал меры по унификации системы поземельного обложения, по обеспечению землей служивого люда.

Разносторонностью и вдумчивостью отличались проекты  И. С. Пересветова, защитника сильной  самодержавной власти. Централизация  суда и финансов, кодификация законов, создание постоянного войска, обеспеченного жалованием, — вот некоторые из предложений этого «воинника»-публициста, выражавшего думы и чаяния передовой части дворянства, затронутого реформационно-гуманистическим движением [4,с.82]. Изначально в царских вопросах ставилась задача издания законов, которые должны были восстановить порядок, существовавший при Иване III и Василии III. Ссылка на «отца» и «деда», встречающаяся в законодательстве, означала, что реформам старались придать вид мероприятий, направленных против тех злоупотреблений властью боярами, которыми были «наполнены» несовершеннолетние годы Ивана IV.

После постановки об отмене местничества в проекте  излагался ряд соображений о  необходимости навести порядок  в вотчинном и поместном праве. По мнению автора проекта, необходимо было провести проверку земельных владений (вотчин, поместий) и кормлений с целью выяснения размеров владений и исполнения воинских обязанностей служилыми людьми. Нужно было перераспределить имеющийся в распоряжении служебный фонд, чтобы обеспечить малоземельных и безземельных феодалов. Но этот проект нарушал исконные вотчинные права феодальной аристократии, поэтому проект осуществления не получил.

К числу финансовых реформ относится проект ликвидации проездных пошлин (мыта) внутри стран. Таможенные перегородки между отдельными землями Русского государства, отражавшие незавершенность процесса изживания экономической раздробленности, препятствовали дальнейшему развитию товарно-денежных отношений.

Если подвести итоги рассмотрению царских «вопросов», то можно констатировать далеко идущие намерения правительства удовлетворить земельные требования дворян за счет боярского землевладения, укрепить армию и государственные финансы.

3. Реформы в период 1549-1556 гг.

3.1 Приговор о местничестве

Местничество  являлось одним из тех институтов феодального государства, которые обеспечивали монопольное право на руководящую роль в важнейших органах государства представителям феодальной знати. Сущность местничества состояла в том, что возможность занятия тем или иным лицом какого-либо поста в административных органах или в армии предопределялась местническими счетами, т. е. взаимными соотношениями между отдельными феодальными — княжескими или боярскими — фамилиями, а внутри этих фамилий — взаимными соотношениями между отдельными членами этих фамилий. При этом исключалась возможность изменения этих соотношений, так как это означало бы изменение порядка мест в служебной, придворной или военной иерархии. Это приводило к тому, что для занятия каким-либо лицом того или иного поста нужно было, чтобы положение данного лица в местнической иерархии соответствовало тому положению, какое занимал в этой иерархии тот пост, на занятие которого претендовало данное лицо.

Московские  великие князья (а затем цари) вели упорную борьбу против местничества, так как местничество связывало их и ставило их действия под контроль феодальной знати. Однако, феодальная знать, в свою очередь, упорно боролась за сохранение местнических привилегий. Выражением и проявлением этой борьбы вокруг проблемы местничества являются местнические счеты, рост которых на протяжении XVI в. отражает в себе усиливающееся стремление русских государей к слому местнической иерархии.

Особую остроту  местничество и местнические счеты  приобрели в области военной, в армии. Здесь с особой очевидностью выступала реакционная роль местничества.

Основным недостатком  в организации русской армии  того времени было то, что управление армией было построено на местнических началах. Это лишало командование армии  возможности оперативного руководства  войсками и, напротив, позволяло княжатам и боярам, недовольным политикой правительства Ивана IV, саботировать путем местнических счетов и распрей распоряжения верховного командования. Местнические счеты лишали правительство возможности руководствоваться при назначении на посты воевод соображениями политического и персонального порядка, а требовали предоставления воеводских постов тем, кто имел на них привилегию в соответствии с местнической иерархией.

В ноябре 1549 г. был  издан приговор о местничестве. В  «Вопросах» Ивана IV Стоглавому собору обстоятельства и мотивы издания приговора о местничестве изложены следующим образом: «Отец мой, Макарий митрополит, и архиепископы, и епископы, и князи, и бояре. Нарежался есмих Казани со всем хрисолюбивым воинством и положил есми совет своими боляры в пречистой и соборной перед тобою, отцем своим, о местех в воеводах и в сяких посылах в всяком разряде не местничатися, кого с кем куды ни пошлют, чтобы воиньскому делу в том порухи не было; и всем бояром тот был приговор люб». Таким образом, целью издания приговора «О местах» было создать условия, позволяющие не допустить «порухи» «воинскому делу» во время похода, проистекавшие от местничества в «посылках» и в «разряде».

Приговор о  местничестве от ноября 1549 г. состоит  из двух частей. Первая часть приговора посвящена воеводам основных пяти полков, на которые делилась армия: Большого, Правой руки, Левой руки, Передового и Сторожевого. Во второй части речь идет об остальных служилых людях — не воеводах.

По своему содержанию приговор 1549 г. формально представляет собой акт, определяющий местнические соотношения между отдельными воеводскими должностями. В рамках признания правомерности местничества находится и другая группа норм, формулируемых приговором: о порядке регулирования тех случаев, когда служебные отношения между теми или иными служилыми людьми не соответствуют местническим счетам между ними. Однако существо приговора 1549 г. о местничестве заключалось не в простой регламентации местнических счетов в полках, а в борьбе против местничества.

Для понимания  политической направленности приговора  о местничестве очень много дает то толкование, которое было дано этому  приговору во время похода 1549—550 гг. после приезда во Владимир митрополита  Макария, когда вопрос о местничестве являлся предметом обсуждения царя, митрополита и бояр, и только что принятый приговор о местничестве был вновь подтвержден. Опираясь на это подтверждение, Макарий в своем обращении к служилым людям следующим образом сформулировал тот порядок, которым должна была определяться служба всех категорий служилых людей во время похода: «А лучитца каково дело, кого с ким царь и великий князь на свое дело пошлет, а хотя будет кому с кем и не пригож быти своего для отечества, и бояре б, и воеводы, и князи, и дети боярские для земского дела все ходили без мест. А кому будет каково дело о счете, и как, оже даст бог, с своего дла и с земского придет, и государь им счет тогды даст».

Речь Макария, внесенная в текст официальной  Разрядной книги, может рассматриваться  как своего рода официальный комментарий к тексту приговора о местничестве. Совершенно так же излагается существо приговора 1549 г. и в «Царских вопросах» Стоглавому собору, где приговор о местничестве характеризуется как закон, устанавливающий принцип: «О местех в воеводах и в всяких посылках в всяком разряде не местничатися, кого с кем куды ни пошлют».

Таким образом, как по свидетельству Макария, так  и по заявлению самого Ивана IV, смысл  приговора о местничестве заключался в установлении службы в полках «без мест» и в запрете «местничаться» во время похода.

Будучи одной  из наиболее ранних по времени политических реформ 40 — 50 гг., приговор о местничестве отразил в себе общий характер политики правительства и продемонстрировал формы и пути реализации этой политики.

3.2 Военная реформа

После неудачного похода на Казань в ноябре 1549 г. встал  вопрос об осуществлении военной  реформы. Единоначалие укреплялось  путем установления старшинства  первого (большого) воеводы большого полка по отношению к воеводам всех других полков. Укреплению дисциплины в дворянской армии содействовало запрещение местничества на «службе» с воеводами. Это также повышало роль воевод во время военных действий. В целом июльский приговор 1550 г., ограничивший местнические счеты на основе сложившейся практики взаимоотношений воевод в полках, имел большое значение для боеспособности дворянской армии [5, с. 345]. Наряду с попытками укрепления дисциплины дворянской конницы в середине XVI в. закладывается основа формирующегося постоянного (стрелецкого) войска. Между сентябрем 1549 г. и августом 1550 г. Иван Грозный учредил «выборных» стрельцов. По его приказу 3 000 человек должны были жить в Воробьевской слободе под предводительством боярских детей. Речь шла о реорганизации старых отрядов пищальников. Отныне войско пищальников стало называться стрелецким. Для обеспечения стрелецкого войска вводился новый подворный налог — «пищальные деньги», который до этого собирался неповсеместно. Стрельцы сделались ядром постоянного войска. Они имели значительные преимущества над дворянской конницей, постепенно уступающей ему место.

3.3 Судебник 1550 г.

Бесспорно, самым  крупным начинанием правительства  Ивана Грозного было составление в июне 1550 г. нового законодательного кодекса, который заменил устаревший Судебник 1497 г. Из 99 статей нового Судебника 37 были совершенно новыми, а в остальных текст предшествующего кодекса подвергался координатной переработке. Социальное законодательство, вошедшее в Судебник 1550 г., касается двух важнейших вопросов — землевладения и зависимого населения (крестьян и холопов). В одной из статей речь идет о вотчинном землевладении в целом. Так как дворянство все больше и больше начинало обеспечиваться поместьями, а не вотчинами, то совершенно ясно, что основное содержание статьи главным образом касалось землевладения феодальной знати. Статья провозглашает, что лица, продавшие вотчину, или их родственники, подписавшие купчую грамоту, лишаются права выкупа отчужденной земельной собственности. Закон стоит на стороне покупателя земли. Закон содействовал отчуждению вотчино-боярской земельной собственности.

Второй закон, относящийся к проблеме землевладения, провозглашал ликвидацию тарханов. Статья наносила удар по основным группам привилегированных землевладельцев — тарханников — и была направлена против податных привилегий духовных феодалов.

Вторую группу статей Судебника составляют законы о крестьянах и холопах. «В обстановке роста классовой борьбы правительство  Адашева не рискнуло пойти на дальнейшее закрепощение крестьян, хотя к этому  сводились требования дворян. Еще более ужесточилось отношение к холопам» [6, с. 355].

Особое внимание Судебник уделял вопросам центрального и местного управления. В этом законодательном памятнике уже намечаются основные направления, по которым будет проходить перестройка государственного аппарата в 50-е гг. Все преобразования начинаются с местного управления. Судебник 1550 г. наглядно отразил эту особенность: его преобразования касаются главным образом наместнического управления. Сохраняя в целом старую систему кормлений, он лишь вносит в нее коррективы, ограничивающие власть наместников и волостей.

Издание Судебника 1550 г. было актом огромной политической важности. Основные стадии, через которые проходит вновь издаваемый закон:

1) доклад царю, мотивирующий необходимость издания закона;

2) приговор царя, формулирующий норму, которая  должна составить содержание  нового закона.

Само же составление  закона и окончательная редакция текста производятся в приказах, точнее казначеями, по приказу царя выполняющими эту работу. Наконец, на основе новых законов составляются дополнительные статьи Судебника, которые и приписываются к его основному тексту. Такова общая схема законодательного процесса в Русском государстве второй половины XVI в. Она конкретизируется указанием на разновидность законов. Основанием для установления нескольких разновидностей законов служит то, что различные законы по-разному проходят намеченные выше стадии законодательного процесса. Основные различия падают на вторую стадию. Если доклад является общим для всех разновидностей законов второй половины XVI века, то вторая стадия законодательного процесса — «приговор» — осуществляется для различных законов по-разному:

1) Приговором  одного царя;

2) Приговором  царя с боярами;

3) Устным приказом  царя («государевым словом»).

Вряд ли можно говорить о какой-либо зависимости применения той или иной законодательной процедуры от содержания закона. Привлечение или не привлечение Боярской думы к обсуждению закона зависело целиком от конкретных обстоятельств момента.