Положение католической церкви в БССР в 20-30-е годы 20 века

Второй этап - 1926-1928 гг. В это время происходило организационное оформление организации, появились первые ячейки и кружки, которые вели работу среди католиков. Однако в большинстве случаев в документах, где речь шла об организации этих структур, присутствовали характерные оговорки: “организовать, где это возможно, кружки “Безбожника”, “там, дзе маюцца для гэтага спрыяючыя ўмовы”, и т.д. Подобные формулировки встречаются в документах вплоть до 1928 г., и это свидетельствует об относительно “мягком” подходе к ведению антирелигиозной работы в середине 1920-х гг. В течение 1927-1928 гг. приняты решения о создании кружков и ячеек в Бобруйском, Гомельском, Полоцком, Оршанском и Витебском округах БССР. В 1927 г. Агитпропотдел ЦК КП(б)Б указывал: “Ячэйкі саюзу “Бязбожнік” павінны паставіць сабе задачай актывізацыю членаў ячэйкі ў справе індывідуальнай, сістэматычнай работы сярод суседаў, блізкіх знаёмых. У гэтай працы, як і наогул ва ўсёй антырэлігійнай прапагандзе, неабходна растлумачваць клясавую сутнасць царквы і рэлігіі, ссылаючысь на канкрэтныя прыклады з акружаючага жыцьця” [18, c. 136].

Третий этап - 1928-1930 гг. В это время в СССР произошел поворот в сторону ужесточения конфессиональной политики, усилилась административно-репрессивная составляющая, и это не могло не отразиться на деятельности организации [17, с. 137]. В 1929 г. Союз безбожников переименовывается в СВБ - Союз воинствующих безбожников. Характер руководящих документов стал более жестким и бескомпромиссным. Вышестоящие органы, начиная с 1928-1929 гг., требовали в деле антирелигиозной пропаганды “окончательно изжить всякую нерешительность и боязнь”, а также “ўзмацніць антырэлігійную работу сярод рабочых палякаў і іх сямей, як шляхам утварэньня ячэек “бязбожнікаў”, … так і шляхам выкрыцця контррэвалюцыйнай сутнасці каталіцкага касьцёлу і ксяндзоў як агентаў польскага фашызму”. Если раньше предполагалось организовывать ячейки и кружки “Безбожник” только там, где были соответствующие условия и обеспечено надежное руководство, то сейчас подобные оговорки были отброшены. Бюро ЦК КП(б)Б в марте 1929 г. постановило, что “кожная партарганізацыя павінна паставіць перад сабой заданьне арганізаваць ва ўсіх буйных … вясковых і гарадскіх пунктах, пры ўсіх польскіх чытальнях, клюбах, школах, антырэлігійныя гурткі і ячэйкі таварыства “Бязбожнік” [10, c. 42]. После принятия подобных решений начался бурный рост численности как ячеек, так и количества их членов. Например, если в 1928 г. в Гомельском округе, по данным местного Польбюро, существовало 11 ячеек и кружков, то уже в 1929 г. таковых было 27. Аналогичная картина наблюдалась на общереспубликанском уровне. В 1926 г. в БССР всего числилось 4,5 тыс. безбожников, к 1930 г. их количество превысило 40 тыс. человек [6, с. 204]. По данным Польбюро ЦК КП(б)Б, в среде польского населения в 1929 г. работало 33 кружка “Безбожников” [17, с. 135].

Наиболее популярной формой работы Союза безбожников в конце 1920-х годов были антирелигиозные кампании, проводимые во время крупных религиозных праздников (Рождество, Пасха). Основной упор делался на беседы, лекции, массовые вечера, читки газет, расклейку стенгазет, лозунгов и пр. Во время кампаний использовались всевозможные лозунги, например: “Walka z religją - to walka o socjalizm” или “Religja - to gorzałka duchowa”. Кроме того, устраивались бойкоты ксендзов - их не пускали в дома бедноты, батраков и середняков. Нередко организовывались демонстрации, на которых принимались решения о закрытии костелов. Так, 19 марта 1929 г. Польбюро ЦК КПБ(б) приняло следующее постановление: “Лічыць мэтазгодным, каб дэманстрацыя выставіла жаданьне аддачы аднаго польскага касьцёла для культурных патрэб польнасельніцтва. Даручыць Менскаму Польбюро АК і праўленьню таварыства “Бязбожнік” правесьці гэта ў жыцьцё” [17, с. 138].

Что касается результатов  атеистической пропаганды Союза безбожников среди католиков, то в некоторых случаях происходит падение религиозных настроений у молодежи. Однако количество подобных свидетельств крайне невелико по сравнению с регулярной критикой качества антирелигиозной работы со стороны вышестоящих органов. Причин невысокой результативности работы безбожников было, по меньшей мере, две: 1) формальное отношение работников этой организации к выполнению своих обязанностей; 2) упорное противостояние верующих католиков практике вульгарного атеизма

ГЛАВА 3. РЕПРЕССИИ ПРОТИВ РИМСКО-КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ БССР (20-30-е ГОДЫ ХХ ВЕКА)

Полагая, что невозможно искоренить веру одними лишь законодательными, пропагандистскими и административными методами, советская власть использовала репрессии против духовенства и верующих под предлогом борьбы с контрреволюцией и враждебными элементами. Обвинениям и репрессиям подвергся в 1919 г. могилевский митрополит Эдвард де Ропп. В 1922-1923 гг. в Москве состоялся судебный процесс над могилевским архиепископом Яном Цепляком и 14 активными католическими священниками из России. Их обвиняли в сопротивлении декретам и распоряжениям советской власти по отношению к религии и церкви, в организации борьбы с советской властью. Ян Цепляк и настоятель костела святой Катерины в Петрограде К. Буткевич были приговорены к расстрелу, остальные - к лишению свободы от трех до десяти лет. Впоследствии смертный приговор Яну Цепляку был заменен десятью годами лишения свободы [5, c. 79].

В среде руководства органов  государственной безопасности значительный интерес к вопросам костела проявлял И. Опанский (1897-1927 гг.), с 1924 г. совмещавший одновременно две должности: заместителя главы Полномочного представительства Обьединенного государственного политического управления по Белорусскому военному округу (БВО) и заместителя председателя Государственного политического управления Беларуси. Именно его фамилия достаточно часто фигурирует в документах, посвященных костелу [6, c. 184].

В своей работе органы Государственного политического управления Беларуси опирались не только на собственную информационную сеть, но и тесно сотрудничали с партийными структурами, в частности с Польским Бюро, регулярно обмениваясь информацией. Например, в письме от 23января 1925 г. секретарь Польбюро ЦК РКП(б) С. Дзержинская требовала от окружных Польбюро: “о всех известных … фактах контрреволюционной работы ксендзов (их антисоветской агитации) следует сообщать в местные органы ГПУ” [7, с. 110]. В течении последующего времени это распоряжение безоговорочно исполнялось. Так, инструктор Польбюро ЦК КП(б)Б Пяско 4 декабря 1926 г. сообщал в контрреволюционный отдел Государственного политического управления Беларуси что, ксендз А. Мачук “ведет скрытую антисоветскую и контрреволюционной деятельность … совместно с членами костельного совета распространяет слухи, что скоро будет война с Польшей … что советская власть будет существовать не долго и т.д.” [7, с. 110].

Но в большей степени обмен информацией осуществлялся в обратном порядке. Типичным примером может служить обширная аналитическая справка от 8 января 1927 г., посвященная религиозным обществам, кружкам, братствам и прочим организациям в среде католического населения, адресованная секретарю ЦК КПБ(б) А. Криницкому и секретарю Польбюро ЦК КПБ(б) В. Вноровскому . Точно так же, на местах, окружные отделы Государственного политического управления постоянно информировали окружные комитеты партии и Польбюро о состоянии дел в католическом костеле.

В некоторых случаях осуществлялся  не просто механический обмен информацией -  работники Государственного политического управления и Польбюро давали друг другу рекомендации и советы. Инструктор Польбюро ЦК КП(б)Б Пяско 4 декабря 1926 г., оценивая деятельность ксендзов А. Мачука и Бородзюли, писал о необходимости “усилить наблюдение за деятельностью указанных ксендзов и их помощников из костельных советов” [1, с. 79]. Начальник Мозырского окружного отдела Государственного политического управления 30 ноября 1927 г. информировал местное Польбюро о Союза безбожниковоре денежных средств для костельного совета на заводе “Звезда”, объясняя этот факт “слабасьцю правядзеньня палітвыхаваўчай працы”, настоятельно рекомендуя при этом принять соответствующие меры.

Основное внимание Государственного политического управления отводилось следующим аспектам: административно территориальное устройство католического костела, ксендзы и их деятельность, религиозность населения, религиозные кружки и костельные советы, влияние костела в школе.    Чаще всего характеристики административно-территориального устройства содержатся в развернутых аналитических записках. В 1927 г. органам Государственного политического управления было известно, что “на территории Западного Края имеются две римско-католические епархии: Минская, управляемая Войцеховичем, охватывает всю бывшую Минскую губернию до ее восточных границ, обслуживает 42 костела, с количеством ксендзов в 21 человек и Могилёвская (Ленинградская), управляется Малецким, обслуживает 48 костелов, сюда входят костелы территории Брянской, Смоленской и Гомельской губерний, с количеством ксендзов в 29 человек” [8, с. 256].  

  Следующий важнейший аспект – это наблюдение за духовенством. В основном здесь уделялось внимание его численности, деятельности и влиянию на местное население. На момент 28 декабря 1924 г. в БССР насчитывалось 36 ксендзов, в 1927 г. с учетом укрупнения БССР и Смоленской губернии их было 50 [10, с. 47]. В том же 1927 г. по мнению работников Государственного политического управления в среде католического духовенства выделяются три течения: “первая группировка, возглавляемая ксендзом Войцеховичем и Хмелевским, выражается в тенденции создания автономной Белорусской епархии, с непосредственным подчинением Ватикану. Второе течение, возглавляется ксендзом Саком; оно по своему замыслу аналогично с первым, с той только разницей, что эта группировка, в случае необходимости, готова отказаться от подчинения даже Ватикану. Третье течение, возглавляемое Белоголовым, в настоящее время носит характер прямого проведения инструкций и директив Ватикана”. Подобное внимание к различным течениям в среде духовенства объясняется наличием планов у Государственного политического управления по расколу католического костела по аналогии с православной церковью.  Так, уже в 1924 г. И. Опанский отмечал, что в среде ксендзов четверо стоят на позициях автокефальной церкви в БССР. В 1926 г. Бюро ЦК КПБ(б) одобрило деятельность Государственного политического управления, направленную на внесение раскола в ряды католического духовенства [8, с. 58].  Однако, не смотря на все предпринятые усилия, подобная политика не принесла желаемых результатов [4, с. 187].

Что касается деятельности католического духовенства, то, как  правило, Государственное политическое управление обращало внимание на те действия, которые могли интерпретироваться  как антисоветские или контрреволюционные. Например, в докладной записке заместителя Полномочного представительства Обьединенного государственного политического управления по Западному краю И. Опанского секретарю ЦК КПБ(б) А. Криницкому “Об опасностях в условиях нэпа мелкобуржуазного влияния и необходимости поворота в национальной политике к большей жесткости” от 28 декабря 1924 г. отмечено, что в Могилевском и Слуцком округах “местными ксендзами собираются подписи от шляхтичей о том, что Белоруссия не желает быть Советской, а желает быть польской” [4, с. 34].

На бюро ЦК КП(б)Б в мае 1926 г. обсуждался доклад Государственного политического управления БССР “О политическом положении в Белоруссии”, в ходе чего было отмечено “усиление контрреволюционной деятельности духовенства”, в частности: “антисоветские публичные выступления католического духовенства на белорусском языке с предсказыванием освобождения от гнета и близости жестокой расправы с коммунистами” [6, с. 185].

Наконец в 1927 г. всему католическому  духовенству была дана общая характеристика: “Всякий ксендз, будь он белорус, поляк или литовец, он прежде всего прилагает все усилия к тому, чтобы сохранить свою религию. Имея в виду, что Советская власть разными открытыми и скрытыми путями подтачивает религию, как таковую, они естественно, в силу этого, относятся к Соввласти враждебно, обращаясь в данном случае к Польше, которая, в силу услуг, оказываемых ей католическим духовенством Белоруссии, в деле шпионажа и других контрреволюционных деяний, очень благосклонно к ним относится, - из этого также и вытекает отношение и ксендзов Белоруссии к Польше” [14, с. 311].

Следующий аспект - это влияние  и авторитетность ксендзов. 7 мая 1926 г. в постановлении бюро Центрального комитета КПБ(б) по докладу Государственного политического управления БССР “О политическом положении в Белоруссии” отмечено, “что влияние католического духовенства на верующих гораздо сильнее влияния православного, вследствие более высокой квалификации ксендзов, большей дисциплины в католической церкви” [10, c. 45]. 8 января 1927 г. заместитель председателя Государственного политического управления Беларуси И. Опанский отмечал, что “ксендзы в общественной жизни католиков-белорусов, а поляков в особенности - играют не малую роль, зачастую беря на себя инициативу на идеологическом фронте, как белорусской, так и польской культуры” [9, с. 166]. На местах картина была во многом схожая. 16 декабря 1924 г. Мозырский окротдел Государственного политического управления отмечал, что “польское население слишком сочувствует польскому духовенству и всецело на стороне его”. Впрочем встречаются и обратные характеристики, свидетельствующие о падении влияния духовенства. В 1927 г. по данным КРО Мозырского окротдела Главного политического управления “авторитетность ксендзов по сравнению с 1925 г. значительно уменьшилась. Объясняется это тем, что ксендзы выступая в своих речах, призывали население не воровать леса, ремонтировать костелы, признавать действие власти, за что некоторые из верующих особенно в Петриковском приходе меж собою говорили: “что теперь мол ксендзы все равно, что коммунисты”. Кроме духовенства наблюдение осуществлялось и за прихожанами. При этом не последнее внимание уделялось степени их религиозности (посещение костела, хождение на исповедь и так далее).

7 мая 1926 г. в Постановлении  бюро Центрального комитета КПБ(б) по докладу Государственного политического управления БССР “О политическом положении в Белоруссии” отмечено, что католики являются более фанатично верующими, чем православные. В информационном докладе Мозырского окротдела Государственного политического управления за период с 1 января 1925 по 1 августа 1925 г. отмечается общее падение влияния религии, за исключением католицизма и иудаизма.