Политическая история народов Кубани в 1 тыс. до н.э.

 

Такой подход предусматривал восприятие мечетей как мест «нравственного воспитания горцев». К 1912 г. относятся  первые в российском делопроизводстве систематизированные сведения о  мечетях на Северо-Западном Кавказе - в 1912 г. в Кубанской области уже  действовали 51 соборная (главная) и 66 квартальных (пятивременных) мечетей. При каждой мечети эфенди обучали детей грамоте  и основам исламского вероучения. В начале XX в. мечети действовали  в Майкопе и Екатеринодаре (ныне Краснодар).

 

Концентрируя вокруг себя жителей близлежащих аулов в  дни мусульманских праздников и  пятничных проповедей, мечети выполняли  основные присущие этому социокультурному центру функции: культового здания, школы, места общественных собраний.

 

Мусульманская образованность основной части эфедиев, как правило, ограничивалось элементарными знаниями Шариата и мусульманской экзегетики, арабской письменности, необходимыми для выполнения их обязанностей. Однако примерно десятую часть религиозных  деятелей (более 20 чел.) составляла группа, прошедшая через престижные исламские  университеты – Османский университет  в Стамбуле, каирский аль-Азхар и  образовательные центры Дагестана, Казани и Уфы. Именно они оказали  наиболее существенное влияние на все  слои адыгского общества, прежде всего, через судебную шариатскую практику.

 

Применение мусульманского права ограничивалось делами семейно-брачного характера. Шариатские суды, наряду с  мировым соглашением и адатными (медиаторскими) судами образовывали полиюридическое  пространство, в котором до 60-х  гг. XIX в. реализовалась судебная практика адыгов.

 

В конце 60-х – начале 70-х  гг. XIX в. российская администрация начинает судебные преобразования Северного  Кавказа как часть политики, регламентирующей религиозную жизнь мусульман. В 1870 г. на основании «Временных правил горских  словесных судов», утвержденных Кавказским Наместником, в Екатеринодаре, Майкопе  и Баталпашинске (ныне – г. Черкесск) были открыты как суды первой инстанции  окружные горские словесные суды, в аулах – «аульные суды». Они  подчинялись начальнику Кубанской  области.

 

Сохранение шариатских норм в судопроизводстве имело позитивное значение в ходе постепенной интеграции адыгов в правовую систему Российского  государства, смягчало многие стороны  этого сложного и болезненного для  адыгов процесса. Неслучайно известный  адыгский просветитель С.Сиюхов писал: «Самым крупным и основательным  препятствием к культурному сближению  горцев с русскими служит боязнь со стороны первых утратить и ослабить свою религию».

 

Другим каналом влияния  эфенди на адыгское общество было образование. Религиозная школа сосуществовала с общеобразовательными учебными заведениями, и эфенди отнюдь не являлись исключительным, единственно существующим слоем, ответственным  за распространение знаний в адыгском обществе.

 

Но программа обучения в средних учебных заведениях Кавказского учебного округа также  предусматривала мусульманское  вероучение. Помимо этого, изучалась  математика, физика, естествознание, химия, черчение и дисциплины, рассчитанные на подготовку чиновников среднего звена - краткую историю законодательства, сельское хозяйство, гражданскую архитектуру, местные языки.

 

С 90-х гг. XIX в. адыги Кубанской  области, исключительно представители  горской аристократии, получили законодательно закрепленные возможности учиться  в высших учебных заведениях Петербурга, Москвы, Одессы, Риги и т.д. Таким  образом, к началу ХХ в. у адыгов формировался слой, профессионально занятый интеллектуальным трудом, из среды которого в дальнейшем выйдут просветители, размышляющие в своих сочинениях о характере проникновения Ислама к адыгам, его роли в развитии образования и культуры. Авторы подобных сочинений много писали о необходимости сохранения родного языка, религиозной исламской идентичности и традиций адыгэ хабзэ в ходе усвоения адыгами русской культуры и российской системы образования, признавая последнее необходимым и неизбежным для успешного существования в российском культурном пространстве.

 

Религиозные учебные заведения  давали возможность получить первоначальные знания прежде всего выходцам из крестьян. Особо выделялись среди них новометодные школы, организованные по инициативе молодых  эфенди, получивших образование в  Османском университете, в Каире, в Казани или в Уфе.

 

Новометодные школы, открытые у адыгов в начале ХХ в., далеко вышли  за рамки обучения учеников на арабском языке основным положениям мусульманского вероучения. Курс обучения в таких  школах составлял 2-4 года. Здесь подростки  впервые изучали русский язык, на родном языке знакомились с  историей, арифметикой, географией, основами астрономии. Религиозная школа длительное время оставалась для большинства  крестьянских детей единственной возможностью социального продвижения. Учениками  религиозных школ были и девочки.

 

Новые религиозные учебные  заведения содержались за счет аульных  обществ, а в начале XX в. чаще открывались  благодаря средствам, собранным  в виде закята.

 

Именно через эти школы  распространялись изданные в Каире  и Стамбуле азбуки адыгейского и  арабского языка и религиозная  литература, пользовавшаяся большой  популярностью на Северо-Западном Кавказе. В начале ХХ в. появляется книжная  продукция, созданная самими адыгскими  эфенди - поэтические биографии Пророка  Мухаммада (мир ему), статьи о необходимости  образования. Сама мусульманская адыгская интеллигенция становится распространителем  произведений мыслителей и поэтов Востока, утверждавших ценность человеческой личности, ее права на собственный мир чувств.

 

Мусульманское школьное образование  обладало перспективами дальнейшего  развития. Увеличение количества предметов  по всем отраслям знания, повышение  образовательного уровня преподавателей при интенсификации культурного  обмена с адыгскими диаспорами в  дальнейшем могло бы способствовать превращению начальной религиозной  школы в один из каналов распространения  исламского знания. Однако сложности  российской истории открыли подобные возможности только в последние  годы.

14

Международная обстановка в 70-х - начале 80-х годов XVIII в. была более  чем благоприятной для реализации Россией поставленных задач.

 

Франция - главный противник  России в русско-турецких разногласиях - была занята внутренними событиями: в стране складывалась революционная  ситуация.

 

С Англией был заключен торговый договор, способствовавший улучшению  русско-английских отношений. А война  Англии с североамериканскими колониями  отвлекала ее внимание от политической борьбы в Черноморском бассейне.

 

После Семилетней войны Россия проводила политику сближения с  Пруссией, которая вылилась в оборонительный союз. Одна из секретных статей договора предусматривала получение Россией  денежной субсидии от Пруссии в случае войны с Турцией.

 

С Австрией, как и с Пруссией, Россия заключила предварительное  соглашение о территориальном разделе  Польши.

 

С Данией Россию связывал оборонительный договор, в котором был пункт  о помощи России в случае ее войны  с Турцией. А в 1780 г. была заключена  конвенция о защите нейтрального кораблеплавания, соединившая еще  и торговые интересы России и Дании. Швеция так и не смогла подняться  после поражения в Северной войне.

 

В 1780 г. в связи с англо-американской войной Россия выступила инициатором  морского вооруженного нейтралитета, который поддержали Североамериканские Соединенные Штаты, Франция, Испания  и Нидерланды. Декларация о вооруженном  нейтралитете продемонстрировала, какого большого влияния и значения добилась Россия в области международных  отношений.

 

Политическая обстановка в Персии (ныне Иран) также была на руку царскому правительству. После  смерти персидского правителя страна находилась в огне междоусобной борьбы за власть, что доставляло пограничным  с Персией турецким областям немало хлопот.

 

Не лучшая обстановка была в Турции. Освободительное движение угнетенных Портой народов, постоянные межфеодальные распри осложнялись  выступлениями народных низов в  империи. Нередко волнения охватывали и столицу, как это было, например, в августе 1782 г., после огромного  пожара в Стамбуле. Все это отвлекало  внимание султанского правительства  от внешних событий. В ином положении  находилась Российская Империя. Угроза предстоящей войны не пугала Россию, сознававшую свой высокий авторитет  в Европе и военное превосходство  над Турцией.

 

В начале 1783 г. Г. А. Потемкин вызывает к себе на совещание в  г. Херсон А. В. Суворова и атамана  Войска Донского А. И. Иловайского. Совещание  было посвящено вопросам подготовки предстоящего присоединения Прикубанья к России. А. В. Суворову было приказано  привести в полную боевую готовность Кубанский корпус, а А. И. Иловайскому - усилить суворовские войска 17 казачьими  полками. Кубанский корпус в это  время находился на Дону, куда из Херсона и вернулся А. В. Суворов, ожидая дальнейших указаний.

 

В начале апреля 1783 г. Екатерина II сообщила Г. А. Потемкину о решении  присоединить к России немедленно полуостров Крым, Тамань, Прикубанье и рекомендовала "стараться в Крыму, Тамани и  на Кубани устраивать как порядочные и образу мыслей и жития новых  наших подданных свойственное земское  правление, так особливо военную  стражу и оборону". Организацию  земского управления Екатерина II намечала осуществить после приведения татар  и ногайцев к присяге.

 

Для присоединения Крыма  и Прикубанья к России необходимо было уговорить хана отречься от престола, что не без труда удалось сделать  Г. А. Потемкину.

 

8 апреля 1783 г. был опубликован  царский манифест о присоединении  Крыма, Тамани и Кубанского  Правобережья к России. Издавая  этот документ, царское правительство  учитывало возможность русско-турецкой  войны. Но Россия была подготовлена  к ней, и, по мнению Екатерины,  эта готовность должна была  поколебать решимость Турции. По  подсчетам царской канцелярии, пресловутая  "независимость" крымских татар  стоила России 7 млн. рублей, не  считая материальных и людских  потерь. Поэтому русское правительство  заявило о своем праве присоединить  Крым и Прикубанье, тем более  что продолжавшиеся провокации  Турции ставили под угрозу  независимость Крымского ханства  и спокойствие России. Все это  было объяснено правительству  султана русским послом в Константинополе,  которому для лучшего ведения  дела были посланы соответствующие  наставления и деньги "на обращение  в пользу личного лакомства  [подкупа] турецких министров,  если только оные с небрежностью  успеха в игру ввести можно".

 

В рескрипте, данном Екатериной II 8 апреля на имя Г. А. Потемкина, особое внимание уделялось Шагин-Гирею. Ему  разрешалось набрать из татар  и закубанцев отряд и отправиться  в Персию для захвата там власти и создания себе владения, не меньшего по территории, чем Крымский полуостров. Со своей стороны царское правительство  обещало ему помощь в этом мероприятии. Кроме того, ему назначалась пенсия в размере 200 тыс. рублей в год.

 

После опубликования манифеста  многие ногайские мурзы стали  готовить свои аулы к уходу за Кубань, куда их усиленно приглашали турецкие агенты, пугая властью России. В  апреле 1783 г. Г. А. Потемкин отдает распоряжение командирам корпусов быть готовыми к  приведению новых подданных к  присяге на верность России. Для  проведения ритуала присяги А. В. Суворов собирает свои части к  Ейскому укреплению и просит атамана  А. И Иловайского прислать ему  еще 2 полка. А. И. Иловайский тотчас же дает распоряжение станичным атаманам, чтобы все казаки и "выростки" (казачьи дети не моложе 15 лет) были приведены в военную готовность. Эти приготовления и меры предосторожности были необходимы на случай отказа ногайцев принять новое подданство и, как показали дальнейшие события, явились весьма кстати. В отличие от А. И. Иловайского, который был настроен по отношению к ногайцам агрессивно, А. В. Суворов не был склонен к применению крайних мер. Он прекрасно понимал, что принуждение их к присяге не даст положительных результатов и, во всяком случае, не послужит гарантией прочного мира на Кубани. Поэтому он употребил все мирные средства, чтобы удержать ногайцев от ухода за Кубань и убедить их в преимуществах нового подданства.

15

Во внешней политике Российской империи при Екатерине II отличались два этапа, разграничены французской  революцией конца XVIII в.

 

На первом этапе главной  целью внешней политики Екатерины II было распространение влияния  в Европе, где основным соперником на то время считалась Франция - самая  могущественная европейская государство, а также присоединения новых  земель за счет соседних государств. Король Франции Людовик ХV цели своей  политики в отношении России выражал  так: "Все, что в состоянии втянуть  эту империю в хаос и заставить  ее вернуться во мрак, соответствует  моим интересам ". С этой целью  французское правительство проводило  политику создание "восточного барьера" - поддержке Швеции, Речи Посполитой, Османской империи. Самым слабым звеном этого барьера была Речь Посполитая, которую раздирали внутренние противоречия и которая стала объектом посягательств  со стороны Пруссии, Австрии и  России. Поэтому основными направлениями  внешней политики России, вокруг которых  концентрировались усилия царского правительства, были:

 

борьба против Османской  империи с целью овладеть побережьем Черного моря с Крымом, выйти к  Кавказского хребта. Решение этой задачи открывало возможность осваивать  Причерноморские степи, развивать  внешнеторговые связи через Черное и Средиземное моря, ликвидировало  опасность нападений Крымского  ханства и Османской империи;