П.А.Столыпин и программа модернизации России

        Разрешенные   профсоюзы   находились   под  бдительным контролем полиции  и не  пользовались доверием  среди рабочих.   Между тем количество  рабочих постоянно  и заметно росло.   Новое поколение оказалось весьма  благосклонным к восприятию социалистических идей. Очевидно,  Столыпин  не  отдавал себе  отчета  в значении   рабочего вопроса, который с новой силой встал в 1912 г.

      Второй  ошибкой  Столыпина стало  то,  что   он  не   предвидел последствий интенсивной  русификации нерусских  народов.   Столыпин не скрывал своих националистических убеждений; однажды на заседании  Думы он  резко  ответил  польскому  депутату  Дмовскому,  что  почитает  за "высшее  счастье  быть   подданным  России".    Он  открыто   проводил националистскую  великорусскую  политику  и,  естественно, восстановил против  себя и  царского   режима  все   национальные   меньшинства. Финляндия  стала  прибежищем  для  многих  оппозиционеров.   Столыпина возмущало, что сейм  Финляндии состоял преимущественно  из социалистов и либералов.  В 1908 г. он безуспешно попытался ограничить  полномочия сейма,  дважды  распускал  его,  а  затем  вновь ввел в стране прежние диктаторские  методы.   к  1914 г.  неприязнь   финнов  к   "русским оккупантам" стала повсеместной.   Что касается  Польши, там ситуация была сложнее, так как отношение поляков к России не было  единодушным. Часть поляков, под руководством  Дмовского, пыталась добиться для своей страны  большей  автономии.  Другая  часть,  руководимая   Пилсудским, требовала полной независимости. Столыпин закрыл польскоязычные  школы, а в городах насадил  муниципальные учреждения с преобладанием  русских служащих.  На  Украине,   где  пресса  и   высшие  учебные   заведения подверглись насильственной    русификации,    росло национальное самосознание украинской элиты, основанное на понимании экономического могущества  края,  ставшего  житницей  и индустриальным  центром всей империи.    Царские   власти жестоко   преследовали    украинских националистов,  организовавших  Союз  освобождения  Украины и нашедших прибежище в Галиции, входящей  в состав  Австро-Венгрии.  Австрийские власти  охотно  покровительствовали украинским  националистам,  желая всячески  помешать  российским  властям  в  отместку  за  поддержку  в Богемии  и  на  Балканах  антиавстрийских  настроений малых славянских народов. По  тем  же  причинам  тюркские  меньшинства  на территории Азербайджана,  объединившиеся  в   партию  "Муссават"("Равенство"), решительно  пошли на  сближение с обновленной после младотюркской революции Турцией.   Часть мусульманской интеллигенции   татарского происхождения,  проживающей на  территории  Крыма и на Нижней Волге, пыталась  возродить   тюркско-татарскую  цивилизацию, добиваясь   ее признания наравне с русской. Царское правительство, естественно,  не желало  идти на  подобные   уступки,  считая   мусульманские  народы слаборазвитыми. Оно также  поощряло внедрение русских  колонизаторов и переселенцев в  Среднюю Азию  не менее  жестко, чем  это делали другие европейские  государства-завоеватели  по  отношению  к  странам Азии и Африки.

      Столыпин  совершил  ошибку  и  в  вопросе  об учреждении земств в западных губерниях (1911 г.),  в результате чего он  лишился поддержки октябристов. Дело   в  том,  что западные  губернии   экономически продолжали  зависеть  от  польской шляхты.   Дабы  укрепить  в   них положение   белорусского    и   русского    населения, составлявших большинство,  Столыпин  решил  учредить  там  земскую форму правления. Дума  охотно  его  поддержала,  однако  государственный  совет   занял обратную  позицию  - классовые   чувства солидарности  со   шляхтой оказались сильнее национальных.  Столыпин  обратился с просьбой  к Николаю II прервать работу обеих палат на три дня, чтобы за это время правительство срочно  приняло новый закон.   18 сентября 1911 г.  Столыпин  был убит в Киеве одним из  двойных агентов,  которыми  полиция наводнила революционные организации. Его смерть   означала поражение   последней   попытки   сознательного  и целенаправленного  обновления  политической  системы  в стране. Будучи консервативной, она все же была не лишена творческой мысли.

        Есть мнение что, существует постоянный парадокс, состоящий в следующем: с одной стороны реформирование России предполагает создание и развитие представительной власти, а с другой, в бесконечных дебатах всех ветвей этой власти начиная с Думы на долгие месяцы “тонут” самые необходимые меры. Этот процесс естественен, он обусловлен самой природой представительной власти: она призвана обеспечить мирное урегулирование интересов различных групп общества, а следовательно, этот процесс не может не быть полным компромиссов и длительным. В стране, где общественная ситуация достаточно благополучна, эти демократические парламентские процедуры играют в целом прогрессивную и положительную роль. Но в эпоху решительных, коренных реформ (тем более в базисе!), когда промедление “равносильно смерти” эти процессы грозят вообще все затормозить. И Столыпин, и правительство осознавали, что земельная реформа через Думу в какие - то приемлемые сроки не пройдет, а то и вовсе “утонет”.

         С самого начала она оказалась в центре главных забот Столыпина. Первая Дума своим большинством выдвигала требования, не приемлемые для самодержавия и 8 июля 1906 года была распущена. II Государственная дума была избрана Столыпиным как полигон для будущего бонапартистского курса, хотя выборы происходили по старому избирательному закону. Но резкое ослабление кадетского центра и столь, же явное усиление левого крыла уже говорило о том, что возможность соглашения между правительством и Думой стала еще более призрачной. Премьер явно провоцировал Думу на открытые конфликты с правительством, приближая час разгона.

         III Государственная Дума, избранная по “бесстыжему” избирательному закону, вышла именно такой, какая ему была нужна, явилось тем инструментом, на котором, как он полагал, ему удастся исполнить свою сольную партию. Главная особенность избирательного закона 3 июня, помимо его крайнего антидемократизма, состояла в бонапартизме, создании возможности лавирования между правым и левым крылом Думы. Статистический анализ показывает, что большинство мог создать только октябристский “центр”, голосуя со своими правыми или левыми соседями. Таким образом, столыпинский аграрный бонапартизм был завершен и дополнен бонапартизмом политическим, воплощенным в третьиюньской Думе. Он стал на замену провалившегося цезаризма (с опорой на крестьянство). Это хоть как то сгладило противоречие между правительством и думой.

           Надо отметить, что Столыпин несколько раз нарушил закон для осуществления своей политики (быть может, это одна из глубинных причин неудач его реформистского курса...). Так, к примеру, быстро утвердить у царя Указ о земельной реформе стало возможным только благодаря статье 87 Основных законов Российской империи. Эта статья давала право правительству между Думами принимать чрезвычайные указы по неотложным вопросам. Столыпин и воспользовался 87 статьей и утвердил аграрное законодательство сразу после роспуска первой и до созыва второй Дум. При этом он дважды нарушил статью 87(во-первых, аграрное законодательство не было чрезвычайным вопросом, напротив, это был главный вопрос России; во-вторых двухмесячный срок не был соблюден). Таким образом, коренной вопрос об аграрной реформе был решен почти без участия российского парламента и в обход его. Как и в 1861 г., бюрократия обошлась без демократических механизмов.

           Николай II одобрил реформу, но не был ее двигателем. Двигателем был сам Столыпин (это, кстати, отличается от ситуации 18-19 века, когда инициаторами реформ выступали императоры) .  Очаг преобразований находился не на ее вершине, то энергия тратилась не только на преобразования сверху вниз, но и на “работу с начальством”. Возникает борьба на два фронта, которая отвлекает ресурсы и изматывает силы. И даже гигантская энергия Столыпина не выдерживала такого порядка проведения реформ.

         В абсолютистской монархии, как и любой другой тоталитарной системе очень сложно проводить реформы: старый режим, защищая себя, не позволяет сформироваться силам, заинтересованным в реформах. Он все подавляет. Именно поэтому движущей силой может только сам режим, вернее та его часть, которая решилась на реформы. Итак, реформа с самого начала была ослаблена тем, что ее вело не первое лицо пирамиды власти. Но эта реформа еще более ослабла, поскольку у нее не было и достаточной поддержки в обществе. Столыпин во многом переоценил активность той части крестьян, которая хотела разбогатеть. Богатые крестьяне еще не стали в селе самостоятельной силой. Соответственно, они не смогли стать опорой столыпинской реформы. В перспективе, конечно, слой самостоятельных крестьян фермеров стал бы мощным фактором политической жизни России. Но это в перспективе. А вначале все зависит от активности ее инициаторов. Однако длительным начатое сверху быть не может успех реформ зависит от быстрого формирования их социальной базы. Столыпин так и не сумел найти способ, который позволил бы начатой сверху силами бюрократии аграрной реформе опереться на активность крестьянства. Оно, к сожалению, оставалось лишь материалом, который реформировали. Лишенная социальной опоры, столыпинская реформа оставалась комплексом административных мер. А в политической жизни страны по-прежнему действовали силы, выступавшие против реформы и справа, и слева. В этой социальной и политической изоляции состоит, кстати, главное отличие реформы 1906 г. от реформы 1861 г.

        Подводя итог главе, отметим -  крах столыпинской реформы, невозможность срастить тоталитаризм и авторитаризм с самостоятельностью, крах курса на крестьянина фермера стал уроком для большевиков, которые предпочли опереться на колхозы. Путь Столыпина, путь реформ, путь предотвращения октября 17 года был отвергнут. И теми, кто революции не хотел. И теми, кто к ней стремился.

Столыпин понимал и верил в свои реформы. Он был их идеологом. Это сильная сторона Столыпина. Будем объективными: как политик он совершал ошибки, но почему бы нам не поучиться на них. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                        Заключение

                                                                                                     «Им нужны великие потрясения,

                                                                                                     нам нужна великая Россия»

                                                                                                                               Столыпин.²⁹

               Крах столыпинской реформы не означал, что она не имела серьезного значения. Она была крупным шагом по капиталистическому пути,  способствовала в определенной мере росту применения машин,  удобрений, увеличению товарности сельского хозяйства.

               Революция показала огромный  социально-экономический и политический  разрыв между народом и властью.  Стране требовались радикальные реформы, которых не последовало. Можно сказать, что страна в период столыпинских реформ переживала не конституционный кризис, а революционный. Стояние на месте или полуреформы не могли решить ситуацию, а только наоборот расширяли плацдарм для борьбы за кардинальные преобразования. Только уничтожение царского режима и помещичьего землевладения могли изменить ход событий; меры, которые предпринял Столыпин в ходе своих реформ, были половинчатыми. Конечно же, Столыпин был выдающимся деятелем и политиком, но при существовании такой системы, которая была в России, все его проекты "раскалывались" о непонимание или о нежелание понять всю важность его начинаний. Надо сказать, что без тех человеческих качеств, таких как: смелость, целеустремленность, напористость, политическое чутье, хитрость - Столыпину вряд ли удалось внести хоть какой-то  вклад в развитие страны.

Личность  и деятельность Столыпина были столь  ярки и масштабны, что, кажется, никого не оставляли равнодушным. Более  того, само его имя вызывало резкую поляризацию не только политический мнений, но и сугубо личностных чувств. Одни называли его спасителем Родины, опорой Отечества, другие черносотенцем, палачом, а выражения “Столыпинский галстук”, “Столыпинский вагон” стали нарицательными.

          П.А.Столыпину, его соратникам и единомышленникам требовалась железная воля, абсолютная убежденность в правоте своего дела, его государственной целесообразности и великий труд, чтобы, несмотря на активное сопротивление, успеть столь многое совершить за пять лет. После смерти Столыпина в стране не нашлось сил, способных продолжить политику реформирования. Пришедший на смену Столыпину бывший министр финансов В.Н.Коковцов стал проводить политику, которая фактически свернула реформы его предшественника. Брошенная Столыпиным фраза: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!» - получила обратное значение: всё, что делалось после него, вело к социальному взрыву и непредсказуемости развития страны.

               К этому надо добавить, что  сегодня имя Столыпина стало символом буржуазных реформ, ещё плохо продуманных и обеспеченных гарантиями. Спокойные эволюционные преобразования, каковые и сеть суть столыпинской идеи, снова неприемлемы для правого и левого флангов нашего общества.

Звезда  Столыпина взошла на российском политическом небосклоне не случайно. Он был востребован историей именно в столь драматический момент, потому что лучше, чем кто-либо другой, был способен помочь России, а вернее, спасти ее, вывести с минимальными потерями из грозных общественных катаклизмов. И не его вина, что этого не случилось...

           Значение Столыпина, как образца и примера, сохранится на многие десятилетия; именно как образца вот этой простоты, вот этой прямоты. Их можно считать "завещанием Столыпина" и завещание это надо помнить. Оно не блестит, но оно драгоценно. Конституционализму, довольно-таки вертлявому и иногда несимпатичному на Западе, он придал русскую бороду и дал русские рукавицы. И посадил его на крепкую русскую лавку, - вместо беганья по улицам, к чему он на первых шагах был склонен. Он незаметно самою натурою своею, чуть-чуть обывательскою, без резонерства и без теорий, "обрусил" парламентаризм: и вот это никогда не забудется. Особенно это вспомнится в критические эпохи, - когда вдруг окажется, что парламентаризм у нас гораздо рациональнее и, следовательно, устойчивее, гораздо больше "прирос к мясу и костям", чем это можно вообще думать и чем это кажется, судя по его экстравагантному происхождению. Столыпин показал возможный единственный путь парламентаризма в России, которого ведь могло бы не быть очень долго, и может, даже никогда (теория славянофилов; взгляд Аксакова, Победоносцева, Достоевского, Толстого). Он указал, что если парламентаризм будет у нас выражением народного духа и народного образа, то против него не найдется сильного протеста, и даже он станет многим и наконец, всем дорог. Это - первое условие: народность его. Второе: парламентаризм должен вести постоянно вперед, он должен быть постоянным улучшением страны и всех дел в ней, мириад этих дел. Вот если он полетит на этих двух крыльях, он может лететь долго и далеко; но если изменить, хотя одно крыло, он упадет. Россия решительно не вынесет парламентаризма как главы из "истории подражательности своей Западу".