Местное управление в России в 17 веке

Наибольшее недовольство патриарха Иосифа вызвало самочинное введение ревнителями благочестия  «единогласия» в ряде соборов  и приходских храмов и их вмешательство (благодаря принадлежности к кружку царя Алексея) в назначения архиереев, архимандритов и протопопов. Чтобы  положить конец этому вмешательству, патриарх Иосиф на церковном соборе 11 февраля 1649 г., созванном по распоряжению царя, использовал слабость позиции  ревнителей благочестия в вопросе  о «единогласии». Ревнители благочестия, настаивая на «единогласии», не предусматривали  сокращения богослужебного текста, поэтому  службы становились настолько продолжительными, что многие верующие не выстаивали их до конца. Таким образом, верующие лишались установленной для них  «духовной пищи». Пропуск же службы или досрочный уход с нее считались  большим грехом. Поэтому при рассмотрении 11 февраля 1649 г. по инициативе царя предложения  ревнителей благочестия о введении в приходских церквах «единогласия»  патриарх и архиереи отвергли предложение о введении «единогласия».

Царь Алексей Михайлович был недоволен решением церковного собора и поведением патриарха. Он не утвердил этого решения, но и не мог  отменить его своей властью. В  итоге царь потребовал передать вопрос о «единогласии» на рассмотрение константинопольского патриарха. Переписка  заняла два года. В ответ на послание Иосифа, константинопольский патриарх, угождая по спорному вопросу царю, писал, что «единогласие» и в  приходских церквах «не только подобает, но и непременно должно быть». В связи  с этим в 1651 г. был созван новый  церковный собор. Он отменил решение  предыдущего собора и постановил «пети во святых божиих церквах, ...псалмы и псалтирь говорить в один голос, тихо и неспешно». Патриарх и его сторонники выразили свое недовольство вмешательством светской власти в церковно-обрядовые дела. Это было осуждение намерений царя и близких к нему ревнителей благочестия самим осуществить церковную реформу.

Глава III. Возвышение Никона.

До июля 1652 г., то есть до избрания на патриарший престол Никона (патриарх Иосиф умер 15 апреля 1652 г.), положение  в церковно-обрядовой сфере оставалось неопределенным. Протопопы и священники из ревнителей благочестия и митрополит Никон в Новгороде, не считаясь с  решением церковного собора 1649 г. об умеренном  «многогласии», добивались совершения «единогласной» службы. Напротив, приходское духовенство, отражая настроения прихожан, не выполняло решения церковного собора 1651 г. о «единогласии», в связи с чем в большинстве церквей сохранились «многогласные» службы. Результаты исправления богослужебных книг не внедрялись в практику, так как не было церковного одобрения этих исправлений. Эта неопределенность более всего беспокоила царскую власть.

4 вопрос

Генезис абсолютной монархии. Складывание условий  для создания абсолютной монархии в XVI–XVII веках

Первая половина XVII века явилась  периодом расцвета сословно-представительной монархии, когда важнейшие вопросы  внутренней и внешней политики государства  решались с помощью земских соборов. В первые годы правления царя Михаила Романова в условиях разрухи и тяжёлого финансового положения после интервенции и социальных потрясений правительство особо нуждалось в опоре на основные группировки господствующего класса, поэтому земские соборы заседали почти непрерывно: с 1613 года по конец 1615 года, в начале 1616–1619 годов, в 1620–1622 годах. На этих соборах основными вопросами были: изыскание финансовых средств для пополнения государственной казны и внешнеполитические дела.

Примерно с 20-х гг. XVII в. государственная власть несколько окрепла, и земские соборы стали собираться реже. Соборы 30-х годов также связаны с вопросами внешней политики: в 1632–1634 годах в связи с войной в Польше, в 1636–1637 годах в связи с войной с Турцией. На этих соборах были приняты решения о дополнительных налогах на ведение войны.

Одним из важнейших земских  соборов был собор, собравшийся  в условиях городских восстаний  летом 1648 года. На соборе были поданы челобитные от дворян с требованием усиления феодальной зависимости крестьян (сыска  их без урочных лет); посадские  в своих челобитных выражали желание  уничтожить белые (т.е. не обложенные налогами и сборами) слободы, жаловались на непорядки в управлении и в суде.

Что касается, формы права, в которую облачались решения  Земского собора, то следует выделить, что «…они представляли собой, так  называемый соборный акт – протокол за печатями царя, патриарха, высших чинов  и крестоцелованием чинов пониже» [34, С. 91].

Падение роли земских соборов  тесно связано с глубокими  социально-экономическими сдвигами, произошедшими  в Русском государстве к середине XVII века. Восстановление экономики  страны и дальнейшее развитие феодального  хозяйства позволили укрепить государственный  строй России с самодержавной  монархией, бюрократическим аппаратом  приказов и воевод. Правительство  уже не нуждалось в моральной  поддержке «всей земли» своих  внутриполитических и внешнеполитических начинаний. «Удовлетворённое в своих  требованиях окончательного закрепощения крестьян, поместное дворянство охладело к земским соборам. С 60-х годов XVII века земские соборы переродились в более узкие по составу сословные совещания» [35, С. 100].

Таким образом, можно выделить две основные причины отмирания  сословно-представительных институтов. Во-первых, это уже вышеуказанные  социально-экономические причины. А, во-вторых, как отмечает О.И. Чистяков, «во второй половине XVII в. не только возникла необходимость, но и сложилась  возможность установления абсолютной монархии…. Вместо своевольного дворянского  ополчения было создано постоянное войско. Развитие приказной системы  подготовило армию чиновничества. Царь получил независимые источники  дохода в виде ясака (налог преимущественно  пушниной с народов Поволжья и  Сибири) и винной монополии. Теперь ему не нужно спрашивать разрешения у земских соборов на начало войны  или иное серьезное мероприятие. Необходимость в сословно-представительных органах отпала и они были отброшены. Это означало, что монарх освободился от всяких пут, что его власть стала неограниченной, абсолютной» [35, С. 211].

Таким образом, к концу XVII в. в России начинает складываться абсолютная монархия. Ее формирование произошло не сразу после образования централизованного государства и установления самодержавного строя. Самодержавие еще не есть абсолютизм. Для становления последнего требуется целый ряд условий и предпосылок.

Для абсолютной монархии характерно максимальное сосредоточение власти (как  светской, так и духовной) в руках одной личности.

Однако это не единственный признак. Сосредоточение власти осуществлялось египетскими фараонами, римскими императорами и диктатурами XX в. И все же это  не было абсолютной монархией. Для возникновения  последней необходима ситуация перехода от феодальной к капиталистической системе. В разных странах этот переход происходил в различные исторические периоды, сохраняя при этом общие черты.

Для абсолютной монархии характерно наличие сильного, разветвленного профессионального  бюрократического аппарата, сильной  постоянной армии, ликвидация всех сословно-представителъных органов и учреждений. Все эти признаки были присущи и российскому абсолютизму.

Однако у него были свои существенные особенности:

• если абсолютная монархия в Европе складывалась в условиях развития капиталистических отношений  и отмены старых феодальных институтов (особенно крепостного права), то абсолютизм в России совпал с развитием крепостничества;

• если социальной базой  западноевропейского абсолютизма  был союз дворянства с городами (вольными, имперскими), то российский абсолютизм опирался почти исключительно на крепостническое дворянство, служилое сословие.

Установление абсолютной монархии в России сопровождалось широкой  экспансией государства, его вторжением во все сферы общественной, корпоративной  и частной жизни. Экспансионистские  устремления выразились, прежде всего, в стремлении к расширению своей  территории и выходу к морям.

Другим направлением экспансии  стала политика дальнейшего закрепощения. Наконец, усиление роли государства  проявилось в детальной, обстоятельной  регламентации прав и обязанностей отдельных сословий и социальных групп. Наряду с этим происходила юридическая консолидация правящего класса, из разных феодальных слоев сложилось сословие дворянства.

Монархическое государство, сложившееся к началу XVIII в., во многих источниках называют «полицейским», так как именно в этот период была создана профессиональная полиция, служившая опорой власти, и государство стремилось вмешиваться во все мелочи жизни, регламентируя их.

5 вопрос

Движение старообрядцев  в 17 веке

Осуждение старообрядческого  движения Соборами 1666 и 1667 гг., карательные  меры, предписанные царем, публичное  покаяние нескольких выдающихся староверов и анафема, наложенная на них Собором, придали правительству и церковным  властям уверенностью том, что это  движение подавлено.

Скоро, однако, стало ясно, что подобная оценка ошибочна. Движение староверов демонстрировало поразительную  жизненную силу, Оказалось, что его  вожди имели колоссальную поддержку  в значительных группах населения. Наказания и гонения правительства  не могли поколебать дух Аввакума и его друзей, их мученичество вызывало широкое сочувствие. Некоторые из вождей, прежде публично покаявшиеся, отказались от своих обещаний подчиниться. «У этих людей [староверов]... психология мученичества сложилась как способ отрицания светского вмешательства  в религиозные дела.... Историк церкви А. Карташев справедливо сравнил преданность старообрядцев своей вере с самоотверженностью древних израильтян, которая прослеживается в обвинительных заключениях их проповедников.»[1491]

В 1667 г. соловецкие монахи убедительно защищали старую веру в петиции к царю. Многочисленные ее копии разошлись по стране. В 1668 г., когда царь и патриарх категорически потребовали, чтобы монахи приняли никонианские книги и обряды, те поднялись на восстание.[1492]

В это время Аввакум  и другие сосланные вожди староверов активно сочиняли послания верующим, составляли полемические трактаты против никонианцев, формулировали основы старой веры и крепили духовное братство своих приверженцев.[1493]

В декабре 1667 г. Аввакума, Никифора, Лазаря и Епифания, доставили в Пустозерск. (Никифор вскоре после этого умер). В апреле 1668 г. к ним присоединился диакон Федор. Всех их должны были содержать отдельно друг от друга, и, поскольку в Пустозерске в то время не было специального тюремного здания, воевода приказал его построить. Строительство задержали суровые зимние морозы, недостаток лесоматериалов и рабочих рук, в связи с чем новое здание было готово лишь в концу 1669 г.[1494] До его завершения ссыльных, плохо кормили, однако не подвергали строгой изоляции. Охранявшие их стрельцы почувствовали к ним расположение. Все ссыльные возобновили свои литературные занятия. Лазарь и Аввакум написали прошения царю; Федор – обширный трактат о Старой вере под названием «Ответ православных защитников религии по поводу Символа веры и других догматов».[1495]

Прошение Лазаря в действительности представляло собой увещевание и  протест. Лазарь напоминал царю о  его долге защищать истинную веру, как это делали его отец (царь Михаил) и дед (патриарх Филарет). Он требовал нового суда и предупреждал царя Алексея: «Не думайте, что нас мало. Сотни тысяч человек на Руси готовы умереть за веру своих отцов».[1496]

Письмо Аввакума носило личный характер, было мольбой за его семью. «По моим грехам я заслуживаю пустозерской тюрьмы. Но, святая душа, сжалься над моей женой и детьми... Я благословляю тебя...Да простит нас Господь... Мы всегда должны думать о смерти, об аде, о Царствии небесном и помнить наставления нашего [покойного] отца, протоиерея Стефана».[1497]

Стефан, бывший вождь этих ревнителей, много лет являлся  исповедником царя Алексея. Таким образом, в слегка завуалированной форме  Аввакум передавал свой конфликт с царем на Божий суд и моральную  ответственность святого человека, чью память почитали и Аввакум, и  Алексей.

Аввакум также нашел различные  пути, чтобы передать свои послания друзьям и последователям в Москве. Одним из посредников в этой секретной  переписке служила жена Аввакума, Анастасия, сосланная на Мезень.

В Москве полуподпольным центром староверов являлся дом боярыни Морозовой. Морозова пришла к тому, чтобы всю свою жизнь посвятить делу Аввакума. Он был ее обожаемым духовным отцом" «светом и радостью ее души», как сказал Паскаль.[1498]

Она посылала деньги Анастасии, информировала Аввакума об общине его  последователей в Москве, просила  отпустить ее незначительные грехи, истинные и мнимые, настаивала на его  благословении. В душе искренне любя ее, Аввакум тем не менее в письмах к ней был строг и суров.

Как вследствие собственного богатства и положения, так и  по статусу своего рода, Морозова играла заметную роль при царском дворе. Ее любила первая жена Алексея, Мария. Частично под влиянием Морозовой, члены  других именитых родов московского  общества; такие как Салтыковы  и князья Хованский, Долгоруков и  Волконский, сочувствовали староверам.

Смерть царицы Марии Милославской 3 марта 1669 г. лишила боярыню Морозову и ее круг не только друга, но и влиятельной  покровительницы.

Мария, с ее приверженностью  к старому русскому быту, сдерживала пристрастие Алексея к западным новшествам. После ее смерти царь психологически освободился, чтобы развивать свои вкусы более открыто. Род Милославских терял свое влияние, а звезда склонного к западничеству друга Алексея, Артамона Матвеева, восходила. Матвеев считал староверов упрямыми фанатиками, мешающими прогрессу в России. Московские церковные власти тоже настаивали на более тщательном контроле за религиозной оппозицией.

В Москве одним из самых  ревностных защитников церковных традиций был «блаженный» (юродивый) Афанасий, принявший постриг под именем Авраамия. Он служил связным между  Москвой я Мезенью и распространял трактаты и послания, приходящие из Пустозерска. 13 февраля 1670 г. Авраамия арестовали и допросили. После почти двух лет тюремного заключения, в начале 1672 г. его сожгли на костре. У него обнаружили письма и документы, свидетельствующие о тесных связях пустозерских ссыльных с Москвой через Мезень.

Правительство немедленно направило  в Пустозерск и на Мезень специального представителя, голову (капитана) караульного отряда стрельцов Ивана Елагина, чтобы принять меры для прекращена деятельности ссыльных. На Мезени Елагин поместил жену и двух сыновей Аввакума в тюремную яму, а двум его мезеньским последователям приказал публично покаяться. Оба отказались и были повешены.