Андрей Везалий в истории анатомии медицины

Может возникнуть вопрос, понимал ли сам Везалий прикладное значение анатомических знаний. На этот вопрос легко ответить утвердительно. По существу весь свой опыт ученого  и педагога Везалий посвятил медицине. Анатомическую подготовку он рассматривал как обязательное условие успеха лечения.

Был ли Везалий в  действительности лечащим врачом и  в частности хирургом? Конечно, он был врачом и, вероятно, владел необходимой  хирургической техникой. О его  деятельности как клинициста сохранилось  мало сведений. Свое отношение к  медицине, к проблемам лечения  больных Везалий раскрыл в  предисловии к руководству по анатомии. Кроме этого, он касался  клинических проблем в статьях  о венесекции и о применении отвара хинного корня.

В историко-медицинской  литературе обычно Везалия не считают  стоящим на пути развития хирургии. Против этого следует возражать. Везалий был профессором хирургии и анатомии. Он учил студентов анатомии, подчеркивал важность этого предмета и его непосредственное отношение  к хирургии. Через возрождение  анатомии он сделал возможным развитие хирургии как науки.

На секционных занятиях под руководством Везалия изучались  органы живота, тщательно исследовались  топография брюшины, ее связки, брыжейки, сальники. В соответствии с учением  Гиппократа считалось, что раны мозга  и кишечника смертельны. Проводя  практические занятия со студентами, Везалий всегда указывал на то, что  врач не может отказаться лечить больного даже при заведомо смертельных ранениях. Больному должна быть оказана самая  эффективная помощь. Исходя из этого, он учил студентов накладывать швы  на кишечник на трупах и на живых  животных. Для швов использовался  тонкий шелк. Экспериментальные разрезы  наносились на кожу и внутренние органы животных (собак, свиней).

В трактате Везалий  затрагивал многие клинические вопросы. Так, он описывал образование грыжевого  мешка при паховой грыже. Он ссылался на заболевания сердца, селезенки, на гангрену конечностей. Поразительно точно  он нарисовал картину гидроцефалии. Но полностью свои патолого-анатомические наблюдения он собирался обобщить в другой книге. Говоря о гангрене голени после травматического повреждения артерий, Везалий напоминал: “множество Других подобных же явлений мы проследим подробнее в своем произведении, где сделаем описания вскрытий, особо пригодных для распознавания болезней и обсуждения всего медицинского искусства...” (т. 1, стр. 85). Как видно, он основательно готовился к созданию такого произведения. Вполне возможно, что эти материалы погибли в огне вместе с другими рукописями.

Оценивая Везалия  как клинициста, следует иметь  в виду два обстоятельства. Во-первых, Везалий заложил фундамент научной  медицины. Анатомическими знаниями он вооружил клинику. Повышение уровня анатомической подготовки повело к  решительным изменениям в медицинской  практике.

На почве анатомии Везалий хотел объединить все  отрасли медицины. Это было совершенно необходимо, так как даже некоторые  передовые врачи того времени  были беспомощны в вопросах теории. Знаменитый Теофраст Парацельс (1493—1541)—новатор в практической медицине и революционно настроенный по отношению к современной  ему схоластике сам страдал эклектизмом  в построении теории медицины. Анатомия вызывала у него величайшее презрение. Он начисто отвергал изучение строения тела, метод диссекции и создавал свою “анатомию сущности человека”, которая доказала бы, что в „теле человека соединились мистическим образом 3 вездесущих ингредиента: соли, сера и ртуть. Сторонники Парацельса пытались раскрыть анатомию тела с помощью алхимии. Секционные занятия они третировали как “мужицкий метод”, как недостойные упражнения итальянских фокусников.

Не случайно Везалий  остро критиковал медицину XVI века. Он правильно указывал на то, что  искусство лечения пришло в упадок. Клиническое исследование больных  приобрело уродливые формы. Логический диагноз у постели больного подменялся предвзятым, бездоказательным диагнозом. Врачи не знали и не хотели изучать  анатомию костной системы, мышц, нервов, артерий и вен. “Даже наиболее одаренные из медиков, — писал  Везалий, — начали поручать слугам то, что им полагалось делать для  больных собственноручно... оставили за собой только назначение лекарств и диеты при недугах особого  порядка” (т. 1, стр. 9).

Везалий разрушает  с огромной убежденностью многие предрассудки и заблуждения. Для восстановления славы античной медицины, по его мнению, врачам надо спуститься с заоблачных высот на твердую землю, “поэтому следует всячески внушать всем вновь вовлекаемым в наше искусство молодым медикам, чтобы они презирали перешептывания физиков, а следовали бы обычаям греков и настоятельным требованиям природы и разума и прилагали бы к лечению и собственную руку...” (т. 1, стр. 11).

Второе обстоятельство, имеющее значение для оценки клинического мышления Везалия, — это его конкретные высказывания о методах лечения  больных и его действия как  врача. К сожалению, последнее остается еще невыясненным. Что же касается принципов лечения, то Везалий твердо стоит на единстве трех основных лечебных мероприятий — лекарственной  терапии, диеты и ручных процедур. Везалий указывает (т. 1, стр. 10), что  он вовсе не предлагает “предпочесть один метод врачевания другому”. Он с горечью отмечает отмежевание  врачей от хирургии. “Врачи к стыду своему отстранили от себя то, что представляет древнейшую и наиболее важную отрасль медицины...” (т. 1, стр. 9).

Правоту Везалия  в этом отношении выразительно подтвердил его современник великий хирург Амбруаз Паре (1517—1590), в лице которого воплотился хирург - рукодел и хирург-врач.

Доказывая разумность врачебных действий, основанных на анатомических и физиологических  знаниях, Везалий, конечно, заботится  в первую очередь не о прославлении своего труда, а о защите истины. Подлинное удовлетворение доставляет ему сознание того, что “медицина, как и все другие знания, начала оживать и поднимать голову из глубочайшего мрака... но ничего она  не требует так настоятельно, как  возрождения почти вымершего  знания (анатомии)” (т. 1, стр. 13).

Вопросы антропологии и сравнительной анатомии в книгах Везалия. Рассмотрению этих вопросов посвятили  свои статьи Коул (1944) и К. Б. Юрьев (1961). Мы также кратко остановимся на них.

Сравнительно-анатомическое  направление в исследованиях  Везалия настойчиво требовало к  себе большого внимания. Но для специальной  разработки этого направления Везалий  не имел времени. Он использовал анатомию животных либо для “изобличения”  ошибок Галена, либо для сравнения  с анатомией человека. Эволюционное направление еще не было реализовано  Везалием, хотя он стремился к широкому общебиологическому охвату проблем  анатомии.

Для основоположника  сравнительной анатомии нужно, чтобы  он понимал принцип соотношения  форм. Эти принципы Везалий еще  не сформулировал. О строении целого организма по отдельным костям он еще не пытался составить ясного представления. Для него было важно  отдифференцировать признаки анатомии человека от анатомических признаков животных.

В труде Везалия  приведены сравнительно-анатомические  рисунки, вероятно, первые в истории  морфологической литературы.

Глубина проникновения  Везалия в проблемы сравнительной  анатомии остается еще недостаточно выясненной.

Что касается антропологических  экскурсов Везалия, то они в общем довольно недалеки. Автору ближе и доступнее возрастные, половые и индивидуальные различия в строении тела человека, но не типовые. Так, он описывает половые отличия таза, часто обращает внимание на особенности скелета ребенка, Например, он пишет об эластичности хрящей и костей ребенка и об “отвердении” хрящей и хрупкости костей у старых людей. Ему известно, что некоторые кости у детей состоят из отдельных частей, например позвонки и тазовые кости. Эпифизарные хрящи наблюдаются только у молодых, а у престарелых людей обнаруживается зарастание швов черепа (т. 1, стр. 101).

Антропология как  таковая интересует Везалия лишь тогда, когда он доказывает наличие  чисто человеческих признаков. Например, ему не удается найти кость  в сердце человека. Тщательно проверив многие препараты, он окончательно решает, что Гален заблуждался. Окостенение  фиброзного скелета сердца наблюдается  у парнокопытных, но не у человека.

Хорошо описаны  Везалием отличительные особенности  лица человека по сравнению с лицевым  отделом головы обезьяны.

Везалий понял значение анатомического рисунка и приступил  к созданию своего оригинального  иллюстрированного руководства. Он считал, что включенные в книги- рисунки “способствуют пониманию вскрытий я представляют взору, яснее самого понятного изложения.,.” (т. 1, стр. .9). Доходчивость книги, ее убедительность определялись в значительной мере качеством рисунков, которые должны быть составным элементом книги. Везалий сам работал над рисунками, а также готовил для зарисовки большое число анатомических препаратов. Многие рисунки в книге символизируют живой дух эпохи Возрождения. Мышцы человеческого тела изображены в динамике. Позы, в которых изображается труп, заставляют думать о мудрости жизни и драматизме смерти.

Анатомические труды  предшественников Везалия почти  не содержали рисунков. Низкий уровень  изобразительного искусства средневековья, трудности воспроизведения рисунков в рукописных книгах и пренебрежение  действительными анатомическими знаниями, почерпнутыми при изучении трупа,—вот те причины, которые сделали анатомические рисунки скорее курьезной, чем удивительной редкостью. Исключение составляли зарисовки скелета в различных артикулирующих позах. Их можно было встретить и в трудах Леонардо да Винчи и в некоторых учебниках хирургии (например, у Бруншвига. Страсбург, 1497), и в книге Росси (1496—1541), где скелеты изображены в передней и задней проекции.

Везалий предложил  метод графического воплощения натуры. Великолепная проницательность его  ума сказалась и здесь. Разумеется, и это его открытие не родилось из ничего. Случайные анатомические  зарисовки анатомов XIII—XVI веков  и достижения изобразительного искусства  Возрождения вполне могли предрешить понимание познавательной ценности анатомического рисунка.

Везалий не просто подключил  рисунок к тексту. Иллюстрации  были приняты Везалием как составная  часть его анатомического труда. Его метод исследования предполагал  препарирование, описание и зарисовку. Следовательно, речь шла не только об улучшении наглядности, а о единстве текстовой и графической характеристик, изучаемой структуры. В книге Везалия впервые преодолевались и технические трудности систематического сочетания текста и рисунков.

В изданных Везалием “Шести таблицах” (1538) еще только нащупывается суть нового метода. В числе таблиц 3 бесспорно принадлежат художнику  Калькару (1499—1546), земляку и другу Везалия. Это таблицы, на которых изображен скелет человека спереди, сзади и сбоку. Другие 3 таблицы представляют схемы физиологических систем по Галену. Их оформил сам Везалий, пользуясь исходными набросками других авторов, имена которых остались неизвестными. Зингер (1945) предполагает, что это были собственные наброски Везалия.

Лишь один Везалий  мог оценить правильность содержания рисунка. Это важно напомнить  тем, кто считает художников главными героями “Анатомии” Везалия, а роль великого анатома низводит до положения  литературного комментатора рисунков.

Таким образом, иконографическое наследие Везалия представляет огромную ценность. Иллюстрации Везалия —  это достижение новой науки. Вместе с тем это первый опыт графического воспроизведения и репродукции  натуральных препаратов. Неограниченное число людей в различных странах  и в любое время могли изучать  одни и те же рисунки. Использование  графического метода в анатомии окончательно дискредитировало астрологические  традиции в медицине.

Ист№ 2

Андреас Везалий (настоящая фамилия  Виттинг) (1514—1564) родился в Брюсселе Андреас вырос в семье потомственных медиков Врачами были его дед и прадед, а отец служил аптекарем при дворе императора Карла V. Интересы окружающих, несомненно, повлияли на интересы и стремления юного Везалия. Учился Андреас сначала в школе, а затем в университете города Лувена, где получил разностороннее образование, изучил греческий и латинский языки, благодаря чему мог знакомиться с трудами ученых уже в юные годы Очевидно, он прочел о медицине немало книг древних и современных ему ученых, так как труды его говорят о глубоких знаниях. Везалий самостоятельно, из костей казненного, собрал полный скелет человека. Это было первое анатомическое пособие в Европе  

С каждым годом все больше проявлялся интерес Везалия к изучению медицины, к анатомическим исследованиям. В свободное от учения время он у себя дома тщательно препарировал тела животных: мышей, кошек, собак, —  с увлечением изучал строение их организма.  

Стремясь совершенствовать свои знания в области медицины, особенно анатомии, Везалий в возрасте семнадцати лет  направился в университет Монпелье, а в 1533 году он впервые появился на медицинском факультете Парижского университета, чтобы слушать лекции прославленного анатома Сильвия Юный Везалий уже мог критически отнестись к методу преподавания анатомии. 

В предисловии к трактату «О строении человеческого тела» он писал: «Мои занятия никогда бы не привели  к успеху, если бы во время своей  медицинской работы в Париже я  не приложил к этому делу собственных  рук... И сам я, несколько изощренный собственным опытом, публично провел самостоятельно треть из вскрытий».  

Везалий задает на лекциях вопросы, которые свидетельствуют о его  сомнениях в правоте учения Галена Гален — непререкаемый авторитет, его учение следует принимать  без всяких оговорок, а Везалий  доверяет больше своим глазам, чем  трудам Галена.