Андрей Везалий в истории анатомии медицины

Подводя итоги деятельности Везалия в падуанский период, следует, сказать, что именно в этот период за короткий срок он выполнил труд, принесший ему великую славу. Одновременно следует отметить то прогрессивное, что он сделал за это время для улучшения университетского курса анатомии.

С деятельности Везалия  начались глубокие реформы в преподавании анатомии. Достаточно сравнить изображение  секции трупа на фронтисписе книги  Везалия и зарисовок занятий  по анатомии в книгах Мондино и Карпи, чтобы стала совершенно ясной принципиальная разница методик преподавания. Калька? изобразил Везалия одновременно в роли лектора, прозектора и демонстратора. А ведь у Мондино лектор лишь читал текст учебника, демонстрировал же части трупа цирюльник. Таким образом, Везалий впервые начал читать анатомические лекции не по книге, а по трупу и скелету.

Конечно, реформа  преподавания анатомии послужила толчком  к изменению методов преподавания и других медицинских наук. Важно  заметить, что при этом успехи в  изучении анатомии и медицины не оставались достоянием одного университета, а  распространялись по всем странам. Интернациональный  характер университетов оказался чрезвычайно  благоприятным для развития науки  и для совершенствования педагогики. Лекции и демонстрации Везалия посещали студенты—итальянцы, французы, немцы, англичане, швейцарцы, чехи, поляки, и  представители других народов Европы. Возвращаясь на родину, они привозили  с собой новые идеи и методы изучения анатомии и медицины, пропагандировали их. Напомним, что в России еще  в XVII веке популярность везалиевской анатомии побудила Епифания Славинецкого перевести книгу Везалия на русский язык для использования ее в преподавании анатомии на занятиях в лекарской школе при Аптекарском приказе и в славяно-греко-латинской академии в Москве.

А в XVIII веке русский  юноша Константин Щепин, восхищенный  былой славой знаменитого университета, пешком добрался до Падуи и вступил  в студенческую корпорацию. Падуанскому университету выпала особенно счастливая роль в воспитании прогрессивно настроенных студентов и ученых. Фламандец Везалий, немец Агрикола, итальянцы Фракасторо, Галилей, Мальпиги, поляк Коперник, англичанин Гарвей в разное время в различных амплуа входили в кабинеты и аудитории университета. Свободная от педантизма клерикалов и эклектизма невежд Падуя гостеприимно открывала двери университета для всех желающих учиться независимо от вероисповедания, сословной принадлежности, политической ориентации и национальности. Не удивительно, что со всех концов Европы в Падую стремились ученики и учителя, все, жаждавшие знаний, искавшие ответа на волнующие их вопросы.

Об анатомических  демонстрациях Везалия в Болонье, где курс лекций по учебнику Мондино читал Маттиас Куртис, сохранились подлинные записи студента Хесслера, датированные 1540 г. Недавно (1959) эти записи были изданы в Упсала. Читая откровенные, порой наивные заметки Хесслера, каждый может почувствовать высокий накал сопротивления, которое оказывалось ясным и бесспорным заключениям Везалия. Профессору Куртису нечего было противопоставить доказательствам правоты Везалия, демонстрируемым перед аудиторией на трупе. Тем не менее последнее слово оставалось за ним как за старшим.

Как учитель студентов  Везалий постоянно требовал точности в изучении натуры. Он напоминал  о том, что каждая, даже небольшая, часть тела имеет свое назначение, присущие ей функции и должна быть изучена. При этом надо стремиться к  всестороннему охвату изучаемого явления  и к критическому его рассмотрению.

Воспитание критицизма, точности, стремления к обоснованию  суждений фактами, проверяемыми лично, привитие практических навыков —  все это импонировало студентам. Если еще добавить к этому личное обаяние Везалия как учителя  — его молодость, темпераментную убедительную речь, уверенные движения, пылающие смелостью глаза, готовность вступить в спор и представить  ясные доказательства, станет понятной та высокая репутация, которой пользовался  Везалий у своих слушателей.

Отход от науки.

Доказательством того, что Везалий сожалел об отходе от науки и стремился к продолжению анатомических занятий служит его письмо Фаллопию, которое адресат уже не успел прочитать. Вот что писал Везалий. “Мой дорогой Фаллопий! Уже три дня прошло, как я получил Ваши анатомические описания благодаря любезности Эгидуса Дукса, врача из Брюсселя. Вы можете догадаться, как сильно они обрадовали меня: ведь они сделаны Вами — знатоком анатомии... К тому же они присланы мне из наиболее достохвальной во всем мире Падуанской школы, где я почти 6 лет проводил занятия.

Вы, конечно, осведомлены  о том, каков был мой метод  достигать знания анатомии человека, установленный там, где сейчас находитесь Вы. И Вы представляете также, что  строение тела человека так замечательно и так изменчиво, что исследователи  всегда обнаруживают что-нибудь новое, изучая еще недостаточно выясненные органы вместе с их неизвестными функциями  и пользой. Поэтому Вы не должны удивляться тому пылу и радости, с которыми я  принял Ваши научные труды... Таким  образом, позабыв все остальное, я поглощал все Ваши заметки и  посвятил себя целиком этому неожиданному чтению Андрей Везалий. О том, что  прочитанное полностью оправдало  мои безмерные ожидания, а достигнутое  Вами совершенно и по достоинствам совпало с теми представлениями, которые я сам приобретал в  изучении тайн природы, для Вас будет  очевидно из этого интимного письма...”

“Что касается меня, то я чувствую, что орнаменты нашего искусства начинаются на той арене, от которой я, как молодой человек, был отлучен к обычной медицинской  практике, к войнам и к непрерывным  путешествиям. И я вижу завершение тех вещей, которым я дал безупречные  основы в соответствии с моими  способностями и в том виде, в каком позволяли мой возраст  и здравый смысл”.

“И если я когда-нибудь получу возможность препарировать  трупы, возможность которая здесь полностью отсутствует, так как здесь я не мог достать даже черепа, я попытаюсь вновь изучить все строение человеческого тела и целиком пересмотреть мою книгу”.

Желание созрело, согласие на возвращение в Италию получено. Но прежде надо искупить свои “грехи”. Везалию надлежит съездить в Палестину  к “святым местам”, чтобы доказать свою преданность церкви. Это путешествие  в 1564 г. закончилось трагически. Оказавшись в результате кораблекрушения в  Средиземном море на острове Занте, больной, всеми покинутый Везалий в октябре 1564 г. скончался.

Смерть Везалия  развязала руки его врагам. Зависть  и ложь, насмешки и клевета, попытки  снова поднять на щит галенизм, подделки и плагиаты — все обратилось против памяти великого анатома. Реакция не дремала. Инквизиция и орден иезуитов обрушивали гнев на свободомыслие. Учреждается строгая цензура на книги и на мысли. Анатомия в духе Везалия рассматривается как выпад против религии. Недостойную роль в дискредитации своего учителя выполняет римский анатом Евстахий, выпустивший в 1564 г. книгу. Он открыто призывает возвратиться назад к Галену и Гиппократу. Он считает, что лучше заблуждаться с Галеном, чем следовать вместе с его противниками. Вместе с Везалием Евстахий порочит имя Фаллопия, в опровержении многих фактов становится на путь фальсификации, но его собственные труды оказываются оружием против Галена.

В Падуе с 1565 г. атаки  на Везалия направляет Фабриций из Аквапенденте. Талантливый анатом, ученик Фаллопия, он из честолюбия противопоставляет свои открытия открытиям Везалия, спекулируя на восстановлении поруганной якобы чести Галена.

Французские анатомы  дискредитируют Везалия, переоценивая заслуги Сильвия и Шарля Эстьена, который почти одновременно с Везалием напечатал свою книгу.

Профессор анатомии Павийского университета Габриель Кунеус в 1564 г. выпустил книгу, в которой привел некоторые абзацы из письма Везалия Фаллопию. Врач Гарданус несколькими десятилетиями позже вообразил, что эта книга принадлежит Везалию, скрывшему свою фамилию под псевдонимом. Слабая работа, содержавшая грубые ошибки, никакого отношения к Везалию не имела. Между тем последующие биографы вплоть до XIX века продолжали ссылаться на нее при анализе творчества Везалия.

Облик Везалия запечатлен на многих портретах, из которых лишь портрет работы Калькара на деревянной гравюре является аутентичным. Это портрет приведен в трактате по анатомии, в “Эпитоме”, в письме об отваре хинного корня и на фронтисписе трактата по анатомии ч изданиях 1543 и 1555 гг. с комментариями на английском и немецком языках позволили широким кругам читателей познакомиться с ними. Значение этой работы велико. Она послужила пробой сил автора, разведкой интересов читателей и явилась своеобразной прелюдией к главному труду Везалия.

Эпитоме.

В 1539 г. в Базеле вышло  из печати письмо Везалия о кровопускании  из правой локтевой вены при воспалительных процессах Везалий исходит из того, что венозная кровь от печени течет к периферии. В верхней  полой вене происходит смешение крови. Следовательно, даже при левостороннем  воспалении легких кровопускание из вен правой руки может дать лечебный эффект.

Второе издание  также вышло в Базеле в 1555 г. В  дополнение к нему Везалий написал  “Эпитоме”, выпущенный издателем Опорином в 1543 г. отдельной книгой в 23 полных страницах. Последующие издания вышли в Базеле (1555), Париже (1560). Сохранилось очень мало оригиналов этой книги. Недавно (1949) опубликован ее английский перевод. На русском языке “Эпитом” не появлялся и оригиналов этой книги в библиотеках Советского Союза не обнаружено. Существует мнение о том, что “Эпитом” подготовлен Везалием как аннотация его руководства по анатомии. Однако в “Эпитоме” встречается несколько оригинальных рисунков и некоторые новые мысли. Весь материал распределяется по несколько иным главам, чем в руководстве. Может быть, Везалий хотел изложить анатомию для начинающих в более доступной и сжатой форме.

Везалию принадлежат  еще две опубликованные им работы. Это письмо о лечебных свойствах  отвара хинного корня (Базель, 1546) и  письмо Габриелю Фаллопию с ответом на его критику в своем письме Везалий сообщает об успешном применении отвара хинного корня при подагре и несколько страниц посвящает защите своих анатомических взглядов. Во втором письме содержатся откровенные мысли о развитии анатомии, рассматриваются заслуги Фаллопия и с сожалением отмечается преждевременный отход самого Везалия от анатомии. Как можно видеть, список научных работ Везалия невелик. И фактически только руководство по анатомии представляет солидное, весьма трудоемкое бесконечно жизненное произведение подлинного человеческого гения. Не зря некоторые биографы считают Везалия человеком одной книги.

Хотя сам автор  в заглавии указывает, что его  труд состоит из 7 книг, в действительности в нем содержится еще одна дополнительная глава. Книга первая — это руководство  по остеологии и артрологии. Книга  вторая посвящена в основном миологии, хотя описанию и разбору мышц предпослана  глава по синдесмологии. Книга третья содержит характеристику кровеносных  сосудов и отчасти желез. В  четвертой книге излагаются данные по анатомии периферических нервов и  спинного мозга. Пятая книга насыщена данными по анатомии органов пищеварения, выделения и размножения. В шестой книге описаны органы дыхания  и связанный с ними орган кровообращения — сердце. Седьмая книга посвящена  анатомии головного мозга и отчасти  органов чувств. В восьмой книге  изложены материалы по экспериментальной  анатомии и физиологии, полученные Везалием в процессе вивисекции. Девятой  книгой можно считать “Эпитом”.

Первая книга  содержит 41 главу, в которой описан весь скелет, включая зубы, хрящи (в  том числе хрящи носа, век, уха, гортани), ногти. В заключении говорится  о методах обработки костей и  инструментах, которые необходимы для занимающихся анатомией. Для остеологии Везалия характерно деление анатомических признаков на общие и частные. Так, он определяет назначение костей для функций опоры, защиты и движения, подразделяет их на большие и малые, плоские и длинные, шероховатые и гладкие. Везалий описывает под названием чешуи компактное вещество костей и выделяет губчатое или пещеристое вещество. Надкостница признается обязательной составной частью кости. По мнению Везалия, за счет ее обеспечивается чувствительность кости.

В учении о суставах Везалий также различает общие  закономерности и частные детали конструкции каждого сустава. В 4-й  главе первой книги имеется исходная классификация суставов. Автор предлагает делить суставы на подвижные и малоподвижные. Форма суставов увязывается с движениями, происходящими в них. Везалий обращает внимание на комбинированные суставы (предплечье, затылочно-позвоночное сочленение). Он характеризует некоторые вспомогательные аппараты суставов, например внутрисуставные хрящи. Он хорошо раскрывает роль позвоночника (глава XII) и целесообразность построения его из многих позвонков. Однако в составе крестца Везалий выделяет 6 позвонков (иногда 5). Межпозвоночные хрящи называет “хрящевидными связками”. Грудина, по Везалию, состоит из 3 частей. До этого в “Шести таблицах” он рисовал грудину иначе, да и на рисунке скелета (т. 1, стр. 493) в руководстве по анатомии грудина изображена состоящей из 7 сегментов. Он описал угол между рукояткой и телом грудины, называемым углом Людовика.

Для Везалия совершенно очевидно, что у мужчины и у  женщины имеется с каждой стороны  по 12 ребер. Иногда их 13 и очень редко 11. “А мнение черни, будто мужчины  на одной стороне лишены какого-то ребра и женщина в числе  ребер превосходит мужчину на одно ребро, совершенно смешно, хотя Моисей сохранял предание, будто Ева создана  богом из ребра Адама” При описании черепа Везалий впервые точно  охарактеризовал и изобразил  клиновидную и нижнечелюстную кости. Шилоподъязычную связку он принимал за продолжение больших рогов  подъязычной кости. Нижнюю носовую  раковину и сошник он также не рассматривает  в качестве самостоятельных костей, а присоединяет их к решетчатой кости. Ему не удалось еще обнаружить стремечко. Из заключении книги Везалий описывает, каким образом он производил мацерацию костей. Для этой процедуры применялись деревянные ящики С отверстиями. В них закладывались трупы вместе с известью. Ящики помещались в воду. После промывок и очищения кости выставлялись на солнце для отбеливания.