Новые подходы к теоретическому анализу развития географической науки в XVII - XVIII веках

НОВЫЕ  ПОДХОДЫ К ТЕОРЕТИЧЕСКОМУ АНАЛИЗУ

РАЗВИТИЯ  ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ НАУКИ В XVII - XVIII ВЕКАХ

Симферополь. Симферопольский государственный  университет. 1986.[1]

Диалектика развития науки  не всегда носит  открытый очевидный характер. Порой всем известный методологический подход, который существует не один десяток лет, начинает неожиданно набирать силу и занимать лидирующее место в научной иерархии подходов. Нечто подобное происходит сейчас с науковедением (метанаукой). Науковедение появилось одновременно с наукой. Долгое время оно существовало в виде теории познания, но постепенно осваивало все новые области и сформировалось в сложную разветвленную систему, которая сейчас насчитывает десятки дисциплин и подходов[2]. С началом системного этапа его развития оказалось возможным с принципиально новых позиций подойти к рассмотрению многих науковедческих проблем, которые были решены казалось бы много лет назад. К одной из подобных проблем мы сейчас и переходим.

В науке привычное и  устоявшееся воспринимается как  необходимое, а то что могло быть, но не реализовалось как случайное. Это взгляд здравого смысла и ограничиваться им нельзя. Одним из признаков научного мещанства, обывательщины является покорное принятие действительного  за разумное и отнесение разумного  к неизбежно, автоматически действительному. Мы выступаем против подобной точки  зрения и ставим на обсуждение вопрос о соотношении действительного  и разумного в истории развития географической науки.

Наш основной тезис следующий  - чтобы разумное стало действительным, а действительное всегда было разумным, нужна сознательная целенаправленная работа географов по самосознанию географической науки. Единственной философской основой подобной работы может быть материалистическая диалектика. Мы должны смотреть на себя и свои достижения лишь как на ступень в бесконечном развитии. Нужно отказаться от позиции типа “кто против меня, тот против науки”.

Следующим положением, которое  мы проводим, является мысль о том, что для реализации первого тезиса не на словах, а на деле, необходима высокая метагеографическая культура. Незнание в этих вопросах оборачивается  отставанием в развитии науки, недоиспользование  ее возможностей.

Эти положения ясные и  не вызывающие сомнений вообще с большим  трудом воспринимаются на конкретном уровне, в тех случаях когда  ими нужно руководствоваться. Одним  из путей устранения этого противоречия является переосмысление истории географической науки, с точки зрения соотношения  категорий возможного, необходимого, действительного, разумного и т.п. Это большая и чрезвычайная по важности работа. Она может оказаться  и очень плодотворной, т.к. делается не для того, чтобы горевать об упущенных  возможностях, сокрушаться относительно невежества географов прошлых времен, а для того чтобы не повторить  ошибок в будущем.

История науки показывает, что далеко не все логически необходимое  оказывается действительным. О разумности мы судим лишь на основании опыта  действительности, а это не лучший источник для информации подобного  рода. При этом происходит отождествление реализовавшейся возможности с  единственной возможностью, действительности с разумностью. Основанием является ретроспективный поиск причин становления  данной версии действительности. При  этом допускается серьезная методологическая ошибка.  Ничего не случается без причины и некоторой необходимости. Но вопрос в том, является ли данная причина и необходимость самой необходимой из всего необходимого в определенный момент?

На этот вопрос трудно ответить. А в ряде случаев, вероятно, и невозможно. Кроме того, подобные вопросы, как  правило, не имеют статуса научности  в истории. Рассуждения типа “если  бы …, то …” могут завести историческую науку слишком далеко. На них наложено табу. Но для понимания истории  науки, без подобных вопросов невозможно обойтись. И не так уж страшно, что появится несколько науковедческих вариантов развития науки в прошлом. Это не ведет к абсолютной релятивизации действительности науки. Просто мы сможем ввести стохастическо-релятивистские представления об историческом процессе развития науки. В том числе и географической науки.

Для развития подобных исследований необходим, может быть новый стиль  мышления. В противном случае, все  рассуждения будут казаться несостоятельными.  Вероятно, и наша работа покажется малоубедительной. Любая, не реализованная возможность вызывает некоторые подозрения. Печать проблематичности с нее не смываема.  В подобных работах мы сталкиваемся и с новым типом доказательств. Они не могут быть такими обоснованными  как в точных науках или естественных. Однако это не означает, что подобные работы бездоказательны.

Для доказательства того, что  не все действительное разумно и  не все разумное действительно в  истории географической науки, мы рассмотрим несколько примеров из истории развития географической науки в XVII и XVIII веках.

p        p            p

Мы берем на себя смелость утверждать, что XVII и XVIII веках развитие географической науки могло быть существенно иным. Для доказательства этого положения следует проанализировать географию на фоне общей направленности развития науки этих двух веков.

Весьма интересно рассмотреть  особенности взаимоотношений между  географической наукой и философией на протяжении XVII - XVIII веков. Мы пришли к выводу, что соотношение действительного  и разумного в их взаимоотношениях за этот период неоднозначно.

В XV - XVII веках прошли великие  географические открытия. Географический взгляд на мир резко расширился. Но предстояло еще многое открыть  и описать. Этим занялись географы. Географическая наука стала развиваться  по описательному пути. Он был доминирующим на протяжении XVII, XVIII и большей части XIX веков. Объяснить подобное легко. Но имеющиеся объяснения больше похожи на оправдания. Стало почти общепринятым, что кроме работ наподобие ''Космографии  сиречь всемирного описания земли во едино пребывание и знаменование в кругах небесных'' других работ  и быть не могло. А как же иначе? Ведь практика требовала описаний.

На этом фоне обычно объясняется  и слабость метагеографической мысли, если конечно вообще допускается  мысль о необходимости ее существования. На протяжении почти трех веков метагеографические исследования ограничивались определением предмета географии, ее структуры и  места в системе наук. Были и  исключения. О них речь ниже. Эти  явления взаимосвязаны. Описательность собственно географии и примитивность  метагеографии - звенья одной цепи. Описательность собственно научных  работ всегда сочетается с ограниченностью  метанаучного уровня. Никто из авторов  бесчисленных описаний не поставил вопроса  о методе исследования в географической науке. Для них подобные вопросы  не имеют смысла. 

Описательность собственно географических исследований и ограниченность метагеографических взглядов были путем  наименьшего сопротивления и  наименьшей отдачи в научном плане. Этот путь безоговорочно приняли  те географы, которые не задумывались над философско-методологическими  проблемами своей науки и не пытались выйти на уровень эмпирического  научно-географического познания.

Но был возможен и другой путь. Он реализован в ряде работ, которые  стали исключением и не определяли общей направленности развития географии  этого времени. Исключения географической науки были не отклонением от общенаучной  нормы, а нормой. Большая же часть  описательных географических работ  была отклонением от передовых научных  нормативов в худшую сторону. Это  стало вынужденной мерой, но то, что  она укрепилась в географической науке, в целом характеризует  ее уровень с негативной стороны. Если лучшие представители науки  становятся париями в кругах своих коллег-современников, значит в этой науке сложились нездоровые отношения и ее действительность нельзя считать разумной.

Рассмотрим некоторые  подобные ''исключительно-нормальные'' географические работы, написанные в XVII и XVIII веках. Отметим, что мы не претендуем на полноту освещения вопроса. Это  лишь иллюстрация к отмеченному  выше положению. Все примеры взяты  из книги А.Г.Исаченко[3]. 

Л.Гвичардини (1521-1589) в 1567 году издал ''Описание Нидерландов'', труд, который можно считать научной экономико-географической работой, страноведческим описанием нового типа. Использовались элементы передовой гносеологии этого времени. Работа выдержала 35 изданий, но на создание подобных работ географов не вдохновила. Отмечается, что он опередил время, но думается дело не в этом. Гвичардини шел в ногу со временем, а географов он опередил потому, что сам географом не был. Гвичардини состоял представителем флорентийских торговых фирм в Антверпене. Он был коммерсантом, не ведающим географических кастовых традиций. 

В.Фавенс (Давентис) в 1561 году в Венеции издал работу ''О происхождении гор''. В ней писалось о причинах образования гор и прочих неровностей земной поверхности. К причинам относились землетрясения, заключенный в земле огонь, духи гор, действие водных потоков и т.п. Особый акцент делался на действие водных потоков. В работе уживалась фантастика и наука. Характерна попытка объяснить географическое явление. 

Х.Джилберт в 1567 году предложил схему движения вод в Атлантическом океане и отметил влияние течений на климат. Суровость климата Лабрадора объяснялась влиянием холодного течения приносящего льды и туманы. Была потребность в объяснении и оно было дано. Использовался передовой общенаучный норматив. 

С 1604 года, под руководством С.Шамплена, специальная экспедиция, подготовленная французской кампанией, владевшей монопольным правом на скупку пушнины, исследовала побережье Канады в устье реки Святого Лаврентия. С 1608 по 1609 год исследовался бассейн реки. В 1608 году Шамплен составил описание Канады с точки зрения оценки природных условий для колонизации. Случайность? Нет. Была потребность общества и использование передовой гносеологии. В итоге появилось эмпирическое географическое исследование. Кто решил эту задачу? Коммерсант, представитель торговой фирмы. 

В 1625 году вышла работа Н.Карпентьера, посвященная теоретическим проблемам географии. Он попытался систематизировать сведения о природе Земли в единое целое. Одна из двух частей работы посвящена географии. Сделана попытка объяснения изучаемых явлений. Труд Карпентьера вобрал положительное из работ Б.Кеккермана и стал предшественником работы Б.Варениуса. 

В 1643 году опубликована ''Гидрография'' Ж.Фурнье, в которой изложена теория морских течений.

В 1645 году выходит ''Естественная история Ирландии'' Г.Боута, где дана подробная характеристика климата, рельефа, вод Ирландии, объясняется своеобразие природы некоторых регионов на основании специфики их почв. 

Н.Стенон в 1669 году установил два важных принципа: принцип значительной географической протяженности каждого земного слоя и принцип первичного горизонтального положения его поверхности. Эти фундаментальные для почвоведения, геологии и географии в целом принципы были обоснованы на примере изучения Тосканы. Для данного района Н.Стеноном было установлено, что он прошел через шесть этапов геологического развития.  

Р.Гук в 1705 году высказал близкие идеи. Основным фактором формирования рельефа он считал землетрясения.

В начале XVIII века шведские ученые обратили внимание на изменение морского побережья Балтийского моря. За этим явлением установили наблюдение и было установлено, что уровень моря понижается со скоростью 13 мм в год. В 1765 годуО.Руненберг высказал предположение, что поднимается суша, а не опускается море. 

А.Валлиснери в 1715 и 1721 годах положил начало учению о складкообразовании.

А.Моро и Дженерелли в середине XVIII века объясняли образование рельефа. Основным фактором они считали подземные движения.

Все перечисленные работы объединяет общая черта - стремление объяснить отдельные явления природы на основе использования передовой общенаучной гносеологии. Это позволяет говорить о них как об эмпирических работах в отличие от описаний. Конечно, они далеки от современных эмпирических географических работ и их научность следует понимать с учетом уровня познания того времени. Научные черты сочетались с описательностью и фантазиями, но основная тенденция была научно-эмпирическая.

Рассмотрим некоторые  примеры из географии XVIII века. Обращают внимание работыДжеймса Геттона и Джона Плейфера, опубликованные соответственно в 1785 и 1802 годах. Исследования этих шотландских ученых посвящены геоморфологии. Дж.Геттон в ''Теории Земли'' проанализировал эволюцию земной поверхности как сочетание процессов размыва, отложения осадков и вертикальных движений в земной коре. Этим факторам он отводит основную роль в преобразовании земной коры и рельефа. Эволюция представлена в виде множества замкнутых циклов. Д.Плейфер развил идеи Геттона.

Работы этих авторов были известны, но особого влияния на современников не оказали. Коллеги  не поняли, что они написаны с  новых позиций и принадлежат  уже эмпирической, а не описательной географии. Закономерно, что эти  авторы занимают более значимое место  в истории геологии, а не географии.  

Во французской географии XVII - XVIII веков следует выделить три  имени: Н.Демаре, Ж.Вогонди и С.Вобан. Жиль Робер де Вогонди и Никола Демаре нас интересуют прежде всего своими заметками по географии в Энциклопедии.  

Ж.Вогонди предложил ввести разделение труда в научно-географическом познании. Географов, согласно его мнению, следует разделять по методу работы. “Одни считают целью этой науки знание частей королевства или провинций. Этих ученых называют топографами или инженерами... Другие охватывают в своей работе описание всей Земли. Это географы...первые - первооткрыватели, вторые - теоретики, они анализируют и обобщают работу первых, их научное чутье позволяет им исправлять ошибки первых”[4].