Теория двойственной истины в средневековой схоластике

Истина, говорил Бруно, одна. Отвергнув «истину», он выступил против теории двойственной истины. В противовес авторитету церкви и догмам схоластов  Бруно выдвинул принцип сомнения. Всякий человек, желающий философствовать, говорил он, должен начать с сомнения во всем.

В учении Бруно не оставалось места ни для церкви, ни для «откровения». Его опровержение «истины» веры способствовали развитию материалистической теории познания.

Всем положениям, опирающимся  на веру и авторитет, следует, подчеркивал  Джордано Бруно, противопоставить истину, познанную на основе опыта и освещенную светом разума. В учении Бруно не оставалось места ни для церкви, ни для «откровения». Его опровержения «истины» веры способствовали развитию материалистической теории познания.

Материалистическое воззрение  Джордано Бруно на мир, его мысли  о безграничности и бесконечности  Вселенной, его пантеизм, согласно которому «бог в вещах», материалистическая теория познания не могли не возбудить  лютой ненависти к Бруно со стороны церковников. Впоследствии Джордано Бруно был сожжен на костре.

В таких условиях жизнь  вынуждала возвратиться к теории двойственной истины, даже таких выдающихся деятелей науки и философии того времени, как Галилей и Ф. Бэкон.

Галилей признает объективное  существование материального мира, бесконечность и вечность его. Ничто  абсолютно в природе не возникает  из ничего и не уничтожается, не превращается в ничто. Основой науки, по Галилею, является опыт. Подлинная философия, утверждал он, написана в величайшей книге, которая постоянно открыта нашим глазам. Эта книга и есть Вселенная, природа, мир. Разум и опыт, писал он, дают нам познание природы такой, какая она есть на самом деле. И истину нужно искать в природе. Галилей считал, что истина познается в процессе. Процесс познания начинается с чувственного познания и завершается деятельностью разума. Истина – это результат процесса познания, а процесс познания бесконечен.

Проводя в теории познания материалистический взгляд, Галилей  вместе с тем вынужден был отдать дань господствовавшему теологическому мировоззрению. Наряду с «книгой  природы» он признавал и «книгу спасения».

Религия, по Галилею, имеет  моральное значение, и разум не компетентен в делах религии. Однако и религия не имеет значения в научных вопросах. Разделяя точку зрения двойственной истины, которая была для него лишь формой выражения своих научных взглядов. Галилей отдает предпочтение науке и опытному знанию. «Мне думалось бы, - писал Галилей, - что священное писание стремится своим авторитетом внушить людям только те догматы и положения, которые необходимы для спасения их душ… и здесь нет никакого иного источника, кроме исходящего из уст священного писания. Но что Бог, который сам даровал нам чувства, рассудок и разум, пожелал бы, отстраняя их, сообщать нам иными средствами те сведения, которые мы могли бы приобрести при их помощи, - этому, я думаю, никак нельзя верить… Итак, вы видите… как неправильно поступают те, кто в естественнонаучных спорах, не имеющих прямого отношения к вопросам веры, в качестве главного довода приводят тексты священного писания…»¹⁵.

Теория двойственной истины была использована также и Ф. Бэконом. Обращение Бэкона к теории двойственной истины было, несомненно, уступкой религии, однако это позволяло ему развивать естественнонаучный взгляд на природу. Бэкон придавал большое значение союзу философии с естествознанием. Он считал, что только такой союз может обеспечить плодотворность, практическую полезность науки. Знание – сила, сила есть знание, поэтому человечеству нужна «новая наука», писал он. Объектом науки должна быть природа, а целью – превращение природы в царство человека, т.е. господство человека над силами природы. Задача научного мышления, согласно Бэкону, состоит в том, чтобы построить в человеческом разуме образец мира таким, каков он оказывается, не таким, как подскажет каждому его мышление.

Ощущение, по Бэкону, является началом познания, а разум производит рациональную обработку данных опыта. Бэкон отвергал крайность эмпиризма  и рационализма и ставил вопрос о  связи между ощущением и разумом  в познании.

Мировоззрение Бэкона полно  противоречий: материализм его непоследователен. Эта непоследовательность сказалась  на решении им вопроса о взаимоотношении веры и разума, науки и религии. Не решаясь вступить в открытый конфликт с религией, Бэкон пытался, опираясь на теорию двойственной истины, отделить сферы науки и религии. «Я, - писал он, - с самого начала отделил доводы божественные от доводов человеческих; и в этой системе я постоянно придерживался, излагая отдельно те и другие». Теология основывается, согласно Бэкону, на «божественном откровении», а философия ведет свое начало от органов чувств. Бэкон решительно критикует тех, кто смешивает «божественное» и «человеческое», веру и разум.

Фрэнсис Бэкон высоко ценил  философию, ведущую свое начало от органов  чувств, или «естественную философию». «Естественная философия», «эта великая  матерь наук недостойным образом  была низведена до обязанностей служанки»¹⁶, - писал он с возмущением. Но, несмотря на это, Бэкон допускает теологические непоследовательности в своем учении, заявляя лишь поверхностное знакомство с философией, ведет к атеизму, а основательное изучение ее возвращает религии.

Выдающийся французский  философ Рене Декарт не признавал  двойственности истины в гносеологическом аспекте, отвергал ее с позиций рационализма, но, тем не менее, в его трактовке проблемы веры и знания мы встречаем общие точки соприкосновения с теорией двойственной истины.

Принцип универсального сомнения во всем, выдвинутый Декартом в качестве исходного пункта подлинной науки, имел огромное значение для борьбы с верой и средневековой догматикой. Но сомнение Декарта не самоцель, а  лишь условный прием. Декарт решительно боролся со скептицизмом, он подчеркивал, что не собирается подражать «скептикам, которые сомневаются только для  того, чтобы сомневаться, и притворяются в постоянной нерешительности. Моя  цель, - продолжает Декарт, - напротив того, была достичь уверенности и, отбросив зыбучие пески, найти твердую почву»¹⁷.

Разум – великая сила, подчеркивал неоднократно Декарт. Он утверждал, что человеческий разум, принимающий за истину лишь то, что  представляется ему столь ясно и  отчетливо, что не может вызывать сомнений, никогда не ошибается и  является верховным, непогрешимым судьей в делах истины. Провозгласив разум  верховным судьей в делах истины, Рене Декарт нанес сокрушительный удар по теологии.

Рене Декарт считает, что  неотъемлемым признаком истины является ясность и отчетливость. Он пишет: «Первое: не принимать за истинное что бы то ни было, прежде чем не признал это несомненно истинным, т.е. старательно избегать поспешности и предупреждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму так ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению»¹⁸.

Дуалистическая трактовка  человека как соединения двух независимых  начал – материи и души –  привела Декарта к идеализму  и религиозным воззрениям. Выдвигая наряду с понятием об ответной реакции  идеалистическое понятие о сознании как особом замкнутом в себе внутреннем мире, в которой можно проникнуть только при помощи самонаблюдения, Декарт склоняется к идеализму. Душа, которой присущи мышление и воля, согласно учению Декарта, есть проявление духовной субстанции, и через эту  субстанцию она восходит к Богу.

Однако вопреки дуализму и теологической непоследовательности Декарт глубоко верит в могущество человеческого разума, способного познать  тайны окружающего мира.

Критика религии у Бенедикта  Спинозы уживается рядом с  допущением религии в качестве морального фактора для непросвещенных масс. А между тем учение Спинозы  было глубоко враждебно религии. Спиноза был одним из первых среди философов нового времени, кто дал критику религиозной идеологии.

Бенедикт Спиноза критиковал теологию за то, что она пыталась поставить разум себе на службу. Невозможно при помощи разума доказать истинность богословских трактатов, говорил он, и поэтому неправы те, кто хочет поставить разум на службу богословию. Использование разума для доказательства истинности богословия приводит в конечном итоге к зависимости от разума, заявлял он, подчеркивая несостоятельность попыток рационально обосновать веру. «Стараясь показать математическими доказательствами истину и авторитет богословия и отнять авторитет у разума и естественного света, - писал он, - они делают не что иное, как увлекают само богословие под власть разума, и совершенно очевидно предполагают, что авторитет богословия не имеет никакого блеска, если он не освещается естественным светом разума»¹⁹.

Выступая против двойственной истины, Спиноза отрицал за религией и верой право на истину. «Об  истине же и достоверности вещей, которые составляют предмет спекулятивного мышления, - подчеркивал философ, - никакой  дух, кроме разума, не дает свидетельства: он один… подчинил себе царство  истины»²⁰.

Отрицая принцип двух истин  в гносеологическом аспекте, заявляя, что истина целиком принадлежит  только науке, мыслитель, тем не менее, использует в определенной мере принцип  разделения сфер компетенции науки  и религии, принцип, из которого исходила и теория двойственной истины. Спиноза  писал, что ни философия, ни теология не должны вмешиваться в дела друг друга, каждая из них компетентна  в своей области.

Бенедикт Спиноза не был  последователен в критике религии. Религия, утверждал он, для непросвещенных масс. «В самом деле, - пишет Спиноза, - так как мы при помощи естественного  света не можем понять, что простое  повиновение есть путь к спасению, но только откровение учит, что это делается вследствие особенной милости Божьей, которую разумом постичь мы не можем, то отсюда следует, что Писание принесло смертным очень большое утешение»²¹.

Таким образом, атеизм Спинозы  был ограниченным. Философ сам  ставил границы своему атеизму.

Джон Локк выступил за союз науки и религии.

Колебания Джона Локка  между материализмом и идеализмом сказываются на понимании им природы  истины. Порой, как бы забывая об объективном мире, Локк считает, что  истина есть соответствие или несоответствие наших представлений друг другу. «Достоверность познания, - пишет он, - есть восприятие соответствия или  несоответствия идей, как оно выражено в каком-нибудь предложении»²². «Истина есть обозначение при помощи слов действительного соответствия или несоответствия идей, как оно есть»²³. Но истина, по Локку, есть также царство разума. Только разум, говорит он, основывающийся на данных чувственного опыта, способен дать нам истину.

Д. Локк подобно Б. Спинозе  и Р. Декарту принимал «естественную», рациональную религию. Он пытался согласовать  веру с разумом, создать религию, построенную на почве разума, основанную на «здравом смысле».

Согласно взглядам Локка, Бог – это верховное разумное существо, некогда сотворившее мир  и больше не вмешивающееся в дела природы. Локк критиковал Декарта за его «врожденные» идеи. Никакой идеи Бога, утверждал он, у людей при  рождении нет. Человек может жить и умереть без идеи Бога. К идее Бога человек приходит, когда он начинает рассуждать о причинах гармонии в природе. Бог у Локка не архитектор мира, а разумное начало.

Таким образом, Джон Локк был  деистом в своих воззрениях. Его  учение в целом, его сенсуализм в  частности явились теоретическим  оружием в борьбе с мистицизмом, иррационализмом, схоластикой.

У Локка истина науки и  истина веры находятся в полной гармонии. Все истинное, по его мнению, не может  противоречить разуму. Последнее  слово, как в научных, так и  в религиозных вопросах, по Локку, принадлежит разуму.

Таким образом, теория двойственной истины вследствие своей непоследовательности, ограниченности, компромиссности объективно дала возможность для использования  этих ее сторон для защиты религии, идеализма.

В постсхоластический период мыслители и ученые стали выступать  за права науки. Казалось бы, что  теория двойственной истины стала забываться, но это не так. В условиях того, что  церковники все еще вели борьбу за свои права, путем жестких пыток, мы видим, что мыслителям пришлось возвратиться к теории двойственной истины.

Заключение.

Итак, мы рассмотрели теорию двойственной истины от самых ее истоков, которые находятся еще в античности. В эту эпоху преобладала точка зрения о том, что наука выше теологии. Греческие материалисты открыто противопоставляли науку и религию, находя противоречия между знанием и верой.  Они требовали разумного объяснения природы и отрицали веру в Бога. Религия для них являлась следствием невежества человека и его страхом перед грозными явлениями природы, которые, по их мнению, принадлежали воле Бога. Однако в эпоху средневековья, в условиях засилья религиозной идеологии, наряду с истиной науки признавалась и истина религии. Ибн Рушд говорил, что истина принадлежит науке, а не религии. Но, понимая, что его слова вызовут недовольство среди духовенства, ему все-таки пришлось прийти к компромиссу с религией. Он признал религию в качестве морального фактора, но требовал при этом невмешательства религии в дела науки. Истинное в науке ложно в теологии, а истинное в теологии ложно в науке – положение, которое легло в основу теории двойственной истины. Сторонниками этой теории в Англии были Дунс Скот и Уильям Оккам, которые считали, что религия не компетентна в делах науки. Однако в дальнейшем ситуация немного меняется.

Если в античности наука  стояла выше религии, то в эпоху средневековья  мы этого сказать не можем. Мы видим, что в рамках схоластики стали  использоваться рациональные методы в  объяснении христианских догматов, некоторые  даже пытались соединить науку и  теологию, считая, что вместе они  составляют универсальное знание.  Здесь философия является служанкой  богословия. Наука ставилась в  зависимость от теологии.