Шпаргалка по "Философии"

В лекции, когда речь идет об экзистенциальной философии, нельзя обойти молчанием два вопроса: 1) об отношении марксизма и экзистенциализма, 2) насколько гуманистична философия экзистенциализма*.

Нам уже приходилось неоднократно говорить о наличии точек соприкосновения марксизма и экзистенциализма в трактовке бытия, что является важным условием обнаружения у них общих моментов и в трактовке гуманизма. К сожалению, препятствиями новому прочтению взаимосвязи классического марксизма и экзистенциализма являются не до конца преодоленные идеологические штампы, сформировавшиеся в официальной советской философии. Освобождение от них сегодня важно, так как это помогает более широкому пониманию гуманизма и, следовательно, использованию гуманистического идеала в борьбе с нигитологией.

Надо отметить, что в прошлом мы чрезмерно преувеличивали расхождения между марксизмом и экзистенциализмом. Однако сами Хайдеггер и Сартр придерживались иной точки зрения. Так, например, Хайдеггер, отвечая на вопрос: «Думаете ли Вы, что между Вашей мыслью и марксизмом могут возникнуть в будущем «точки соприкосновения», сказал: «Может быть, почему бы и нет?»[20]. Хайдеггер в первую очередь имеет в виду их общность с Марксом в признании единства бытия и духа, которое в европейской философии ХVIII–ХIХ веков разрывалось. Этим-то и воспользовался постмодернизм, исключив из бытия сущее, оставив только смысл бытийного текста. В разорванности бытия и смысла, бытия и духа Хайдеггер усматривает источник зараженности самосознания европейского человека ощущением бездомности или «то, что Маркс в сущностном и весомом смысле опознал вслед за Гегелем как отчуждение человека»[21]. Опознав отчуждение человека, Маркс намечает пути преодоления такого бездомного сознания и тем самым, замечает Хайдеггер, приближается к разгадке бытия. Мысля бытийно-исторически, Маркс, подчеркивает Хайдеггер, «проникает в сущностное измерение истории», и поэтому «марксистский взгляд на историю превосходит другие исторические теории»[22]. Маркс и Энгельс действительно не раз говорили о преодолении отчуждения как загадке истории[23]. Таким образом, Маркс осуществляет переход к практическому гуманизму через новое обоснование природы человеческого бытия, выделив в нем исторический аспект.

Не столь уж отличной, несмотря на всю нетождественность «феноменологической онтологии» Сартра, «фундаментальной онтологии» Хайдеггера и онтологии Маркса, представляется сегодня онтология Сартра как основание его гуманизма. Сартр – и в этом его принципиальное отличие от постмодернизма – рассматривает бытие-в-себе как не нуждающееся в своем существовании от чего-либо внешнего. Что же касается сознания, то оно, по Сартру, является «познающим бытием», основу которого составляет бытие-в-себе. Сартр указывает, что «философия должна исключить вещи из сознания и восстановить его подлинное отношение к миру, а именно то, что сознание есть полагающее сознание мира»[24]. Это означает, что «в сознании нет ничего субстанциального – это чистая «видимость» в том смысле, что она существует лишь в той мере, в какой являет себя» [25].

Данное определение Сартра совпадает с хайдеггеровской мыслью о том, что сознание не создает бытия, оно лишь относит к бытию то, что дано бытием: человек дает бытию слово, имя. Как пишет Хайдеггер: «Бытие светит человеку в эк-статическом «проекте», наброске мысли. Но бытие не создается этим «проектом»[26].

Постмодернизм эту «видимость», «проект», «имя», «свет», другими словами логическую конструкцию, выдает за единственно реальное бытие, а бытие повседневной человеческой жизни, бытие как реальный процесс жизни человека начинает считать исчезнувшим.

Проведенный экзистенциально-антропологический анализ бытия обязывает по-новому рассмотреть и проблему соотношения сущности и существования человека. Возникшее в связи с критикой экзистенциализма в отечественной философии советского периода их противопоставление сегодня справедливо подвергается сомнению. Прав Хайдеггер, заявляя, что «нельзя доверять формулам, лишенным контекста»[27]. Но именно так и случилось с проблемой essentiaи existentiaв годы идеологического противостояния.

Существование человека мы привыкли отождествлять с его наличным действительным бытием, т.е. essentiaесть действительность. На самом же деле, - пишет Хайдеггер, - экзистенция человека есть «вступление в истину бытия», «способ, каким человек в своем подлинном существе пребывает при бытии»[28]. Следовательно, человечность человека, что и является сущностным определением  человека, заключена в его бытии как экстатическом измерении экзистенции[29].

На первый взгляд может показаться, что Хайдеггер в данном случае оппозиционирует Сартру. Да, впрочем, он и сам не скрывал этого, заявляя, что Сартр «формулирует основной тезис экзистенциализма так: экзистенция предшествует «эссенции» сущности». Однако в контексте всей экзистенциальной концепции Сартра приведенная формула не так проста.

Свой тезис Сартр прежде всего направляет против классической философии, утверждающей, что сущность человека представляет из себя неизменную природу, субстанцию человека, присущую всем людям и одинаковую для всех. Ее они видели в сознании.

Сартр не согласен с этим: он связывает человечность человека с иным свойством человека, чем сознание. «Человечность человеку не дается от рождения, - говорит Сартр, - она сотворяется каждым индивидом в процессе собственной жизни». Именно в этом смысле существование предшествует сущности. И тогда оказывается, что Хайдеггер и Сартр – добавим и Маркс – оказываются единомышленниками. Заявление Сартра, что человек обладает большим достоинством, чем сознание, достоинством, которое возвышает его[30], совпадает с выводом Хайдеггера, что «определением человека как animalrationale, как «личности», как духовно – душевно – телесного существа гуманизм не должен ограничиться, ибо ясно, что оно не достигает «собственного достоинства человека». Гуманизм не должен на этом остановиться.

Таким образом, можно заключить, что и Хайдеггер, и Сартр связывают возвращение гуманизму первоначального смысла с решением вопроса о сущности человека в контексте бытия. В противном случае, как пишет Сартр, гуманистами окажутся все[31].  

Психоанализ: фрейдизм и неофрейдизм.В массовом сознании слова «психоанализ», «психоаналитика» ассоциируются с областью практической медицины, помогающей людям справиться со своими неврозами. Еще недавно мы знали о психоанализе преимущественно из художественной литературы о западном образе жизни. Сегодня мы столкнулись с этим явлением на практике.

Вторая половина ХХ в. породила вспышки массового психоза как на бытовом уровне, так и на уровне различных социальных движений. Религиозный фундаментализм, глобальный терроризм, крайний национализм содержат в себе элементы психошизофрении. В наше время врач психоаналитик – массовая профессия.

Психоанализ сегодня не только область практической медицины, но и одно из течений внутри философско-антропологического направления. Возникновение психоанализа как философско-психологического учения укладывается в общую закономерность развития неклассической философии. Появление психоанализа было реакцией на рационалистическую философию Просвещения, которая серьезно упрощала человеческую субъективность, исследуя исключительно сознание нормального человека. По существу изучался некий обезличенный разум. Сознание индивида рассматривалось как персонификация разумности вообще. Неклассическая философия – ее гуманитарно-антропологическая ветвь – наоборот, обратила внимание на индивидуальное бытие человека, где и проявляется подлинность субъекта, личности.

Неклассическая философия интересуется в первую очередь чувственно-эмоциональной жизнью личности, источниками ее конфликтности с обществом, бессознательным и подсознательным в структуре личности.

Основоположником психоанализа является австрийский психолог, психиатр З. Фрейд (1856–1939 гг.). В 1923 г. выходит его работа «Я и Оно», а чуть раньше была опубликована «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921 г.). В этих работах Фрейд развил свое учение о структуре личности, обосновал психоаналитический метод. Несмотря на то, что Фрейд подчеркивал свою нейтральность по отношению к философии, он не избежал, во-первых, философских обобщений, а во-вторых, вынужден был обратиться к философской проблематике, т.к. обойтись без общего понимания вопросов взаимоотношения языка и мышления, материального и идеального, физического и психического он не мог. Поэтому концепция Фрейда носит философский характер. В чем суть концепции Фрейда (фрейдизма)?

Фрейд первоначально как психотерапевт стал интересоваться более глубокими и фундаментальными пластами психики индивида, о существовании которых до него не догадывались и которые не изучали. На основе изучения психики больного индивида он построил следующую модель личности. Психическая структура личности у Фрейда представляет собойсистему, состоящую из трех элементов – уровней: ОНО – Я (Ego) – Сверх-Я(Super-Ego).

ОНО– это глубинный слой бессознательных влечений, среди которых Фрейд поставил на первое место сексуальные влечения. Позднее Фрейд заменит понятие сексуальное влечение на «либидо». Либидо будет у него включать в себя всю сферу человеческой любви: дружбу, любовь родителей и т.д. Этот уровень бессознательных влечений действует по программе получения наибольшего удовольствия и является основой, энергетикой деятельности индивида.

Я – это сфера сознания индивида, которое старается соизмерять, соотносить «принцип удовольствия» и внешнюю целесообразность (мир культуры, природы).

Сверх-Я – совесть личности или чувство вины. Сверх-Я обнаруживает себя в тот момент, когда Я не в силах обуздать Оно, поставить его под контроль социальных норм, законов, традиций и т.д. Сверх-Я должно осуществлять сублимацию бессознательных влечений.

Сублимация – центральное понятие фрейдизма. Им Фрейд обозначает механизм овладения бессознательными влечениями, подчинение этих влечений сознанию. На этой почве может возникнуть конфликт между Оно и Я и произойти нарушение психики.

Если в ранних работах Фрейд явно преувеличивал роль сексуальных влечений, рассматривая их как главную причину человеческой деятельности, то в более поздний период он начинает учитывать и социокультурные факторы.

Может показаться парадоксальным, что Фрейд увидел источник индивидуальных и массовых неврозов в природе. Приглушая и подавляя инстинкты, культура как бы загоняет их внутрь человека. Происходит накопление агрессивности. Груз культуры становится неподъемным для личности и даже для целых народов, эпох. В истории возникают «невротические культуры», «невротические эпохи». Таким образом, культура, по Фрейду, становится источником социальных конфликтов.

Нам представляется, что Фрейд отождествил культуру с индустриальной цивилизацией, которая наряду с бытовым комфортом приводит к омассовлению культуры, стандартизации жизни, жесткой регламентации поведения человека. Гуманистическая культура ко всему этому не имеет отношения.

В философско-антропологическом плане культура есть способ и форма человеческого бытия, его образа жизни. Культура и образование есть главный путь развития человеческих способностей, обретение им своей человеческой специфики.

Ученики и последователи Фрейда пошли, по пути, устранения гипертрофированности «первичных влечений», характерной для Фрейда. В отличие от последнего они уделили гораздо большее внимание социокультурным факторам.

Представителями неофрейдизма являются А. Адлер (1870–1937 гг.), К. Юнг (1871–1961 гг.), Г. Маркузе (1898–1979 гг.), Э. Фромм (1900–1980 гг.).

К. Юнг ввел понятие архетипа., имеющего символическую природу. По Юнгу, Фрейд ошибался, приняв сексуальные инстинкты за основополагающие в деятельности человека. Инстинкты всего лишь символы, не имеющие содержания. Содержанием они наполняются, попадая в сферу сознательного. Архетипы и есть символические образы, которые становятся образцамиповедения, наполняясь конкретным социальным содержанием.

А. Адлер на первый план выдвигает социальные побуждения человека, которые носят врожденный характер. Большое значение Адлер придавал активному характеру человеческой деятельности, роли творчества в формировании личности.

Наиболее известным и популярным из неофрейдистов является Э. Фромм. Он был хорошо знаком с философским наследием Маркса, много его исследовал и испытал огромное влияние марксизма. В целом ряде вопросов его концепция человеческой личности совпадает со взглядами Маркса на природу и сущность человека. Э. Фромм далеко выходит за рамки психоанализа. Его концепция человека может быть названа философско-антропологической, т.к. Фромм рассматривает человека тотально, системно, целостно и с гуманистических позиций. Концепция человека у Фромма принципиально отличается от учений о человеке других представителей неофрейдизма. Прежде всего он иначе ставит сам вопрос о человеке. Фромм говорит, что его интересует не вопрос, что такое человек, а «что значит быть человеком»[32].

При первой постановке вопроса мы понимаем природу, сущность человека как некую неизменную субстанцию человека и пытаемся найти ее в психических или телесных структурах человека. Так поступали классики фрейдизма.

При второй постановке вопроса, подчеркивает Фромм, сущность человека определяется не как качество или субстанция, а как нечто присущее имманентно самому бытию человека. Фромм пишет: «В гораздо большей степени человек должен дать ответ всем своим бытием, всеми своими ощущениями и действиями»[33].

Фромм отказывается от традиционного психоаналитического метода поиска природы человека в каких-то «фундаментальных» пластах или слоях психики, а связывает природу человека с его деятельностью. И в этом подходе он испытывает наибольшее влияние Маркса. Не случайно, что вслед за вопросом «что значит – быть человеком?», Фромм пишет: «Пожалуй, наиболее значимое определение видовой характеристики человека дал Маркс, определивший ее как свободную осознанную деятельность»[34]. Быть человеком – значит быть свободным, сознательным, деятельным существом. И это почти дословное повторение Маркса[35].