Роль интуиции в научном познании

В трансцендентальной философии  Ф. Шеллинга противоположности идеального и реального, природы и духа устраняются  в абсолюте, представляющем собой  тождество идеального и реального  и содержащем в себе возможность  всех определений. Ф. Шеллинг рассматривает  интеллектуальную интуицию уже не как самосозерцающее Я, как это он делал ранее, вслед за И.Г. Фихте, но в качестве формы самосозерцания абсолюта, предстающего теперь как тождество субъекта и объекта. Ф. Шеллинг трактует интеллектуальную интуицию как орган трансцендентального мышления. Ибо задача трансцендентального мышления, по Ф. Шеллингу, состоит в том, чтобы посредством свободы сделать для себя объектом то, что обычно не есть объект; оно предполагает способность производить и одновременно созерцать определенные действия духа; таким образом, продуцирование объекта и само созерцание составляют абсолютное единство. Именно эта способность и есть способность интеллектуального созерцания. Ф. Шеллинг полагает, что без такого созерцания философствование лишено субстрата, который служил бы опорой и основой мышления. Благодаря интеллектуальной интуиции философия приходит к истинному «в-себе-сущему», которое есть тождество субъективного и объективного [11, c. 10].

Развитием понятия интеллектуальной интуиции явилось у Ф. Шеллинга великое  приятие искусства как высшей формы познания.

Анализируя психическую  жизнь субъекта, А. Бергсон различает  интеллект, связанный с действенной  стороной жизни, и интуицию, связанную  с созерцательной стороной жизни. Бергсон  полагает, что интеллект имеет  ограниченные способности в глубоком и истинном понимании действительности, может постигать только прерывное  и неподвижное, все окостенелое  и мертвое, данное в неорганической природе. Интеллект всегда односторонен, так как видит и выбирает только то, что ему нужно для практики, для нашего действия на вещи. Интеллект познает не сами вещи, их суть, а только отношения между ними.

Согласно А. Бергсону, жизнь  — сущность мира, она иррациональна  и столь же иррационально ее постижение, она невыразима в понятиях. Жизнь  познается только благодаря собственному переживанию, интуиции. Интуиция —  это своеобразная «симпатия», которая  непосредственно проникает в  предмет, сливается с его индивидуальной природой, с тем, что есть в нем  уникального, и, следовательно, невыразимого. Интуиция не зависит от практических интересов, от отношения к полезному  действию, является идеальным видом  познания. В интуиции мы не «кружим  вокруг объекта, а входим в него». В интуитивном познании внутренняя связь между субъектом и объектом познания еще глубже, чем в случае интеллектуального познания. По А. Бергсону, интуиция характеризуется синтетической  деятельностью. Он определяет интуицию как специфическое умение видеть целое раньше частей, способность  мгновенного творческого решения  проблемы. Интуиция находит свое место  в самом центре жизни и движения, «в конкретном потоке действительности». Интуитивное знание, достигаемое  в чистом и полном опыте, может  схватить изменение и длительность в их первоначальной изменчивости. Не ограничиваясь постижением фрагментов, интуиция схватывает всю совокупность в целом таким способом, который  кажется абсолютно непостижимым с точки зрения отдельных частей, точно так же, как кажется невразумительной поэма, если ее рассматривать с точки  зрения букв, составляющих ее слова [5].

У А. Бергсона интуиция —  одновременно и общее, и внутреннее видение результатов анализа, но не доаналитическое положение вещей. Интуиция — такой род интеллектуальной «симпатии», посредством которого человек переносится внутрь объекта, чтобы слиться с тем, что есть в нем единственного в своем роде, и, следовательно, невыразимого. Интуиция есть инстинкт, ставший беспристрастным, умеющим, сознавая себя, размышлять о своем объекте, и способный бесконечно его расширять. Интуиция никогда не может превзойти интеллект в точности. Но отсутствие точности она компенсирует непосредственностью. Простое сдерживание интуиции приводит нас к статистическому восприятию материального мира, а дальнейшее ослабление уводит нас в мир грез. То, что дает нам интуиция, нельзя получить простым суммированием открытий науки; ее естественным языком является язык образов и метафор. Великие философы, хотя часто высказывали то, что видели, в фиксированных, понятийных формах интеллекта, были людьми очень глубокой интуиции, и каждый из них в конце концов пытался установить единую, всеохватывающую интуицию. Своими лучшими достижениями они обязаны больше своему видению или интуиции, нежели расчетам разума. Чем скорее возникнет философия, в которой интеллект будет растворен в интуиции, тем скорее философия и лучшее в науке сблизятся и дополнят друг друга. А. Бергсон определяет задачу философии так: философия не должна ни конструировать реальность, ни довольствоваться фактическим состоянием естественного мировоззрения и науки. Она должна реконструировать Вселенную с помощью интуиции тем, что она в возрастающей степени приобретает с нею непосредственный жизненный контакт, а равно и благодаря тому, что она разрушает те формы и схемы, которые придают Вселенной характер чисто человеческой среды. Философское творчество есть единый и целостный акт созерцания посредством интуиций. По А. Бергсону, философия должна овладеть этими мимолетными интуициями, от времени до времени освещающими свой предмет; сперва ей придется поддерживать их, потом она может расширить и согласовать их между собой. Рассуждая о протекании философского творческого процесса, А. Бергсон констатирует, что как только философ получает необходимый толчок от интуиции, он должен отбросить ее и полагаться уже на самого себя, продолжая свои мысли, то есть выдвигая одни понятия за другими. Бергсон полагает, что если бы интуиция длилась не несколько мгновений, а больше, она обеспечила бы не только согласие философа с его собственным мышлением, но и согласие всех философов между собой. Даже в том виде, в котором она существует, беглая и неполная, интуиция в каждой системе все же стоит больше, чем сама система, и только она переживает систему. Для философа, стремящегося растворить интеллект в интуиции, исчезает или смягчается очень много затруднений [11, c. 10].

Интуитивная философия дает нам также больше сил, чтобы действовать  и чтобы жить. Благодаря интуитивной  философии мы больше не чувствуем  себя оторванными от всего человечества, а человечество отныне не выглядит оторванным от природы, над которой  оно господствует; все человечество представляет собой огромную армию, способную преодолеть всякое сопротивление  и самые непреодолимые препятствия  — быть может, даже смерь. А. Бергсон  говорит о параллельности интеллекта и интуиции как двух форм познания, но отдает несомненное предпочтение интуиции.

Можно вполне согласиться  с М. Бунге, что «критика интеллекта А. Бергсоном была бы своевременной, если бы она относилась к средневековой  науке», но она опоздала на три столетия.

Интуитивизм является органической частью философии Э. Гуссерля. По Э. Гуссерлю, феноменологическое, или  чистое, сознание — это совокупность сущностей, нерушимая целостность, поток. Сознание выступает как поток  переживаний, элементами которого являются феномены. Феномены, в свою очередь, обладают самостоятельной и сложной  структурой. Идеация, или интеллектуальная интуиция, есть непосредственное, «сущностное  видение» феноменального в его собственных  пределах. Если А. Бергсон принижает  роль интеллекта в сравнении с  интуицией, противопоставляет их друг другу, то Э. Гуссерль, наоборот, объединяет интуицию с мыслительным, с понятием. Э. Гуссерль считает, что философия  в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который  должно делать наше время, является признание  того, что при философской, в полном смысле слова, интуиции, при феноменологическом постижении сущности открывается бесконечное поле работы и полагается начало такой науки, которая в состоянии получить массу тончайших и обладающих для всякой дальнейшей философии решающим значением различений без всяких косвенных символизирующих методов, без аппарата умозаключений и доказательств. Э. Гуссерль считает, что двигаться к подлинной философии надо не путем философствования на базе существующих философских принципов и концепций, а исходя из вещей и проблем, в атмосфере прямой интуиции при феноменологическом постижении сущности. Согласно Э. Гуссерлю, интеллектуальная интуиция гарантирует познанию целостность [11, c. 11].

Н.О. Лосский критикует  учение о познании, созданное Дж. Локком, Р. Декартом и И. Кантом, за то, что они проводили слишком  резкую грань между познающим  субъектом и познаваемым объектом. Н.О. Лосский называет свою теорию познания интуитивизмом. Этим понятием он обозначает учение о том, что познанный объект, даже если он составляет часть внешнего мира, включается непосредственно сознанием познающего субъекта в личность и поэтому принимается как существующий независимо от акта познания. Подобного рода созерцание других сущностей такими, какими они являются сами по себе, возможно потому, что мир есть некое органическое целое, а познающий субъект, индивидуальное человеческое Я — некое сверхвременное и сверхпространственное бытие, тесно связанное с целым миром [11, c. 11].

Отношение ко всем другим сущностям  в мире, при котором возможна интуиция, Н.О. Лосский называет гносеологической координацией. Разрабатывая координирующую теорию восприятия, Н.О. Лосский подчеркивает, что возбуждение определенного  органа чувства и физиологический  процесс, который при этом происходит в коре головного мозга, — это  не причина, вызывающая восприятие, а  стимул, который побуждает познающего субъекта направить свое внимание на объект внешнего мира. Согласно Н.О. Лосскому, для того чтобы объект был познан, субъект должен направить на объект серию целевых умственных актов — осознание, внимание, дифференциация и т. д.

Н.О. Лосский полагает, что  реальные внешние объекты характеризуются  большим богатством содержания. Но мы познаем только малую часть  объекта, поскольку познаем только то, что представляет для нас малый  интерес, те стороны, которые мы распознаем на фоне действительно существующего  и сохранившегося в памяти содержания бытия. По Н.О. Лосскому, все остальные стороны объекта, которые не попали в зону нашего восприятия, связаны с человеческим Я только подсознательно. Отсюда и глубоко различное представление об одном и том же объекте у разных наблюдателей.

Н.О. Лосский вводит различие между реальным, идеальным и металогическим бытием. Идеальное бытие в платоновском смысле этого понятия — все  то, что не имеет ни пространственного, ни временного характера. Оно охватывает содержание общих понятий, таких  как количественные формы и отношения. Реальное бытие — это все то, что дано и форме времени или  пространства. Под металогическим бытием подразумевается бытие, не подчиняющееся  законам тождества, противоречия и  исключенного третьего, например, бытие  Бога, обладающего архетипами всего, что является предметом интуиции — личностного переживания и  познания. Идеальное бытие познается  интеллектуальной интуицией (умозрением). Оно созерцается непосредственно, как оно есть, в самом себе. Отсюда Н.О. Лосский приходит к выводу, что дискурсивное мышление является не противоположностью интуиции, а  ее разновидностью. Реальное бытие — это объект чувственной интуиции. Металогическое бытие познается мистической интуицией.

К. Поппер рассматривает  интуицию в связи с логикой  и ростом научного знания. Он согласен с интуитивистами в том, что существует нечто вроде интеллектуальной интуиции, которая наиболее убедительно дает нам почувствовать, что мы видим  истину. Но, во-первых, К. Поппер утверждает, что интеллектуальная интуиция, хотя она в некотором смысле и является нашим неизбежным спутником, зачастую сбивает нас с истинного пути, и эти блуждания представляют собой серьезную опасность. В  общем случае мы не видим истину тогда, когда нам наиболее ясно кажется, что мы ее видим, и только ошибки, считает К. Поппер, могут научить  нас не доверять нашей интуиции. Во-вторых, мы можем верить в интуицию только в том случае, если мы пришли к ней только в результате многих испытаний нашего воображения, многих ошибок, многих проверок, многих сомнений и долгих поисков возможных путей критики. К. Поппер актуализирует проблему соотношения интуитивного и дискурсивного в познании. Он считает, что логическое имеет место и на уровне подсознательного и включается в механизм самого интуитивного процесса познания, дискурсивное должно дополнять свершившуюся интуицию. Дискурсивное и интуитивное — специфические и взаимодополняющие средства познания. При этом К. Поппер отмечает, что дискурсивное мышление (то есть последовательность аргументов, выраженных лингвистически) имеет огромное влияние на наше осознание времени и на развитие нашей интуиции последовательного расположения [11, c. 12].

Историко-философский анализ показывает, что интуиция является реальным условием и источником философствования на его исходных и последующих  ступенях, основой рационального мышления. Философских концепций интуиции столько, сколько существующих гносеологических теорий, объясняющих факты «непосредственного» (интуитивного) познания (интуиция как непосредственное чувственное восприятие мира; интуиция как внечувственное восприятие особой, не тождественной эмпирической, действительности; интуиция как высший вид нового знания непосредственного, не опирающегося на доказательства, усмотрения ума; интуиция как мистическая целостность проникновения в глубины индивидуального сознания, постижения сущности воли, жизни, экзистенции и т. д.).

С полным основанием можно  утверждать, что проблема интуиции является одной из «вечных» проблем  философии. Удивляться этому не стоит, так как интуиция — сложный  и многогранный феномен. Сущность интуиции по мере познания ее человеком раскрывает все новые свои качества. Интерпретация этих качеств, а в связи с этим и самой сущности интуиции, приводит к различным толкованиям этой проблемы.

В аспекте методологического  и гносеологического рассмотрения интуиции в истории философии  вырисовывается широкое поле исследования, где можно наметить такие проблемы, как особенности интуитивного познания; типология интуиции; условия формирования и проявления интуиции; соотношение  интуитивного и дискурсивного; интуиция в философском и научном познании; интуиция в творчестве, развитие интуитивных  способностей и управление процессом  познания и т. д. Только специальный  философский анализ всех этих проблем, их совокупности может относительно полно воспроизвести адекватную картину феномена интуиции.

2 ПОНЯТИЕ И  ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ИНТУИЦИИ

Интуиция — скрытый, бессознательный первопринцип творчества.

Зигмунд Фрейд

Интуиция — от латинского intuitis — буквально означает созерцание, видение, т. е. получение результата с помощью зрения. Вспомним попутно и такие выражения, как «сверкнула идея», «блеснула мысль», «прозрение истины» и т. п., также связанные с видением [4].

Испокон веку интуицию связывали  с таинственными явлениями. Таинственность проявлялась в том, что человека некая идея «озаряла» вдруг (возникал инсайт). Он был потрясен неожиданностью возникновения идеи и, не находя никакого приемлемого объяснения ее происхождения, относил это к неведомым силам. Что же так потрясало человека? Прежде всего то, что еще за несколько мгновений до озарения он не ощущал никаких его предвестников. Такая ситуация радикально отличалась от обычного пути получения решения: когда человек мог сознательно, ретроспективно проследить весь путь приближения к идее, отдавая себе отчет в том, что сначала он подумал так... потом так... и, наконец, пришел к такому-то выводу. Попытки ретроспекции интуитивного решения не приводили к просмотру пути его созревания — оказывалось, что вспоминалось время, когда еще не было никакого решения, затем разрыв... и момент, когда оно появилось в готовом виде. Поскольку озарение возникает гораздо реже, чем решения, полученные традиционным путем, человеку непривычно его воспринимать — оно «сваливается» на него как бы ниоткуда без всякой подготовки [4].