Либерализм

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ЭТИЧЕСКОЕ  ОБОСНОВАНИЕ СОЦИАЛИЗМА

Сегодня "социализм" определяется традиционным образом в три шага. Вначале перечисляют наличные болезненные  проблемы современного общества, например - безработица, "слишком" глубокое имущественное неравенство, недостаточная  социальная мобильность, преступность, бюрократизм, разрушение природы, несоблюдение прав человека и т.д. и т.п. Затем  рисуется общество, где эти проблемы уже решены. Наконец, все следы  работ на первом шаге убираются, стремлению решить перечисленные проблемы придается  характер ценностей и... определение  социализма готово. Такое "негативное" определение, в котором следы  его "негативности" спрятаны, и  которое в силу этого выглядит вполне "позитивным" определением, до сих пор является господствующим типом определения социализма. Постренное в соответствии с такой бессознательной  методологией определение неизбежно  требует отказа от представлений  о социализме как о "строе", как об определенной системе организации  общественной жизни в пользу этических, ценностных представлений. Ибо "социализм" в этом случае напоминает линию горизонта, принципиально недостижимую.

Может быть пора сделать решительный  шаг и признать, что "социализм" - это не совокупность уже разрешенных  проблем, которые в каждый данный момент кажутся самыми острыми и  важными, а определенный способ их последовательного  и ответственного решения на основе единственной уже решенной проблемы: преодоления классовой биполярности в качестве определяющего фактора  всей общественной жизни. При таком  подходе проблема "социализм или  либерализм?" выглядит совершенно иначе.

Но возникают новые  проблемы.

Социализм не есть резкий разрыв с капитализмом, но процесс его  самоотрицания, нередко можно услышать сегодня. Но вопрос ведь все равно  остается открытым: процесс самоотрицания  это переход к социализму, или  это и есть настоящий, реальный социализм? И если процесс самоотрицания  суть социализм (т.е. социализм - это  подготовительная ступень того строя, который ортодоксальный марксизм - о чем сегодня почти неприлично вспоминать - называет коммунизмом), то какова его специфика, как его  определить в качестве "состояния", а не "процесса"? Здесь, по-видимому, главный акцент следует сделать  на изучении тех форм собственности  и тех форм государственного контроля, которые обеспечивают стабильность и устойчивость движения к "бесклассовости". И дальнейшие вопросы: каковы направления, ступени развития социализма? Какова структура процесса развития социализма? Исследование практики либеральной ("неоконсервативной") политики "антисоциалистических" правительств может дать для социализма явно больше, чем многим социалистам  кажется.

Кто является субъектом (актером, движущей силой) движения, как движения к социализму, так и движения социализма? Раньше считалось - рабочий класс. А  теперь? Все обездоленные? Или, напротив, "средние классы"? А может  быть и сама буржуазия?

Это не такой простой вопрос. Здесь две самостоятельные проблемы:

во-1-х, что за коллективный субъект осуществил переходный период, если таковой был?

Во-2-х, какой коллективный субъект осуществляет собственно социалистическое развитие?

Если определить социализм  через "уничтожение классов", то переходный период мог быть осуществлен  при гегемонии либо рабочего класса, либо буржуазии, ибо классовая дихотомия  по определению преобладала в  начале переходного периода. То, что  на Западе гегемония рабочего класса явно не просматривалось - это факт. Предположение же о самой возможности  гегемонии буржуазии при переходе к социализму кажется едва ли не кощунственным.

Однако это противоречие неразрешимо только в том случае, если в качестве исторической арены  перехода к социализму рассматривать "отдельно взятые" страны, а не все человечество в целом. Вряд ли сами по себе "внутренние" (в смысле государственных границ) противречия  сделали буржуазию в XXв. более  уступчивой, реформистской и т.п. Во всяком случае тот факт, что соответствующие  сдвиги в поведении буржуазии  приобрели массовый и необратимый  характер после победы российских большевиков  в гражданской войне, определенно  указывают на важные и требующие  серьезных исследований взаимные связи  и влияния "отдельно взятых" стран  друг на друга.

Развивать же социализм на собственной основе могут и средние  классы. Впрочем, следует подумать и  об определении этой социальной группы: с одной стороны через классовую  дихотомию, с другой - как социальное выражение ее преодоления. "Средние  классы" не могут не обладать принципиальным своеобразием, ибо их существование  тождественно отмиранию самой классовой (биполярной, дихотомичной) социальной структуры.

И может быть самый парадоксальный вывод (в рамках предлагаемой "ортодоксальной ревизии" социалистической идеологии) состоит в следуещем: именно неоконсервативная  волна в ряде развитых западных стран  ознаменовала окончание переходного  периода к социализму. Ибо если "антисоциалистические" лозунги  становятся идеологическим прикрытием не отказа от социалистического по сути движения к "бесклассовости", а перехода к более эффективным (по сравнению с традиционной социал-демократией, кейнсианством и т.п.) методам  той же социалистической политики, то это говорит уже не только о  том, что "процесс пошел". Процесс  стал необратим.

Возможности марксизма и  навыки теории.

Важность сохранения вкуса  к теории, присущего даже самому догматическому марксизму. Здесь имеется  гигантский потенциал, позволяющий (бывшей советской) общественной науке занять в мире достойное место.

Споры о марксовом социализме ведутся в рамках выбора из двух ложных альтернатив: либо то, что сегодня  имеет место, соответствует представлениям Маркса, либо марксизм ошибочная теория. Однако марксизм определнно претендовал  на способность саморазвиваться  и самокорректироваться. Отсюда следует, что марксизм XIX века (= "канонические тексты") для того чтобы иметь  право называться марксизмом и в XX веке, должен как концепция измениться соответственно реально происшедшим  общественным измененениям. И - самое  важное - должен концептуально усвоить  и сами эти изменения. Если изменения, которые делают картину мира XX века отличной от марксовой картины XIX века, произошли "по-марксу", т.е. в результате действия тех общественных сил, на которые  указывала парадигма XIX века, в результате разрешения тех общественных противоречий, которые фиксировала исходная парадигма, то следует сделать вывод: Маркс  был прав. Точнее, марксизм верен. Еще  точнее, марксизм, модернизированный  по собственным парадигмальным правилам, сохраняет свою способность объяснять  мир (и способствовать его изменению).

В этом случае вся критика  марксизма должна быть признана справедливой, но не по отношению к марксизму  вообще, а по отношению к порочной практике применения устаревшей (но способной  обновиться) парадигмы XIX века к общественной жизни века XX.

Здесь возникает дополнительная проблема: можно ли вообще признать право известной концепции на сохранение прежнего самоназвания при  существенных, принципиальных изменениях? Какими чертами такая парадигма  должна обладать изначально, чтобы  иметь возможность претендовать на такое право?

Необходимость ревизии (демифологизации) ключевых понятий.

Например, "собственность". Полемика о роли частной собственности, ее (анти)социалистичности и т.п. оказывается (вне предварительной ревизии) заключена  в прокрустово ложе выбора из двух бесперспективных в научном отношении  альтернатив: либо собственность понимается в традиционном юридическом смысле ("что хочу, то и делаю"), либо собственности придается мистический, принципиально не поддающийся конкретному  анализу, сакральный смысл - "отношение". Анализ проблемы госсобственности, частной  собственности при помощи таких  понятий ничем возрождению социалистических идей помочь не сможет.

Однако здесь подстерегают немалые трудности...