Философия Аристотеля

Обычно эти философские  труды Аристотеля не относят к  физике, тем не менее, в них содержаться  рассуждения о пространстве, движении и материи и пр.

Первая философия (метафизика) - теоретическая философия (или первая философия в отличие от второй — физики) изучает бытие как  таковое, т.е. сущность, причем в связи  с разделением сущего на природные  и искусственные вещи, первую философию  интересуют сущности природные, самоцельные и самоценные. Сущность интерпретируется двояко: как отдельное нечто и как мыслимая суть каждой вещи, последнее значение передается понятием «чтойности» (греч. «то, чем было бытие»).

Аристотель, как уже отмечалось выше, насчитывает четыре первоначала, или высшие причины бытия: форма (сущность, суть бытия) («Что это есть?»), материя («Из чего?»), цель («Ради  чего?»), перводвижитель («Откуда начало движения?»). В трудах Аристотеля ведётся речь об отношении между этими стихиями, их развитии, как они воплощаются в явлениях природы и т.п. Он также проводит различие между возможностью и действительностью.

Иерархия сущностей (в  первом смысле) выстраивается в зависимости  от их способности быть носителями также и сущностного содержания во втором смысле. Чем меньше в сущности «материального» (возможного, динамического) и чем больше в ней «формального» (действительного, энергийного), тем более мы приближаемся к идеалу, к совпадению сущности и существования.

В неологизме «энтелехия»  выражено совпадение формального и  телеологического причинного ряда: уже  в самом факте деятельности дано осуществление задачи данной деятельности (например, глаз видит уже когда он смотрит, а строитель не сразу построил дом, когда он приступил к его строительству).

Совпадение результата и  процесса деятельности имеет место  для чистого ума, мыслящего наилучший  предмет мысли — себя самого. Этот божественный ум лишен материи  и именно поэтому в нем нет  ничего возможного — он чистая деятельность созерцания, чистая мысль и, таким  образом, полнота бытия.

2. Значение физики и  метафизики Аристотеля для развития  европейской философии

Философия Аристотеля завершает  тот период античной философии, который  нередко именуется «философией  классической Греции» и которая  является основой всей европейской  философии.

Аристотелем было сделано  много ценного и важного в области натурфилософии, физики, хотя последняя не отделена резкой границей от первой философии. Физика Аристотеля - это не физика в современном понимании, а те же общефилософские вопросы, но тесно связанные с пониманием природы, т.е. натурфилософия. Т.е. конкретно-научная методология Аристотеля-физика определялась методологическими взглядами Аристотеля-философа.

Осознание роли метода и разработка исторически первого его варианта позволили Аристотелю построить  оригинальную физическую картину мира, впервые реализовать идею науки  о природе.

Аристотель впервые создал систему философии как всеобъемлющей  энциклопедической науки. Он впервые  отделил собственно философское  знание (первую философию или метафизику) от частно-научного или конкретно-научного знания.

Его «Метафизика» – одно из главных философских произведений во всей истории мировой философии.

Аристотель отталкивается  от платоновского учения об эйдосе как общей сущности вещи. Однако он не соглашается с тем, что сущность вещи существует сама по себе вне самой вещи, и критикует Платона за ненужное удвоение мира.

Он помещает сущность вещи в саму отдельную, чувственно воспринимаемую вещь, и понимает эту сущность как  процесс целенаправленного формирования, как деятельность, как «энергию».

Вещь может полностью  реализовать свою идею, или сущность, свою «форму». Поэтому истинно сущее  бытие для Аристотеля – это  отдельная чувственно воспринимаемая вещь, «первое сущее», в котором  нераздельно слиты его материя  и его «идея» (форма).

«Материя» Аристотеля – это  всего лишь возможность вещи, действительность которой дает форма. Все вещи в  мире различаются степенью полноты  реализации своей цели и формы, их можно сравнивать по степеням совершенства.

Космос – вечная и неподвижная  иерархия степеней совершенства, в  которой есть «верх» и «низ», т.е. первая материя (чистая возможность) и  чистая форма, или абсолютная актуальность – «божественное» начало в мире.

Все последующие мыслители, и прежде всего средневековые, строили  свои методологические концепции конкретно-научного уровня подобным же образом.

С тех пор развитие физики определяется стремлением человека всё полнее и глубже воплотить  эту идею в жизнь, причем общая  методологическая установка Аристотеля присутствовала в умах физиков и  последующих эпох.

Так, «очки» современной физики – это, прежде всего, принципы симметрии, к которым относятся закон  сохранения энергии (симметрия времени), законы сохранения импульса и момента  импульса (симметрии пространства), принцип относительности (симметрия  в смысле равноправия инерциальных систем отсчета) и т.д.

На развитие европейской  философии Аристотель оказал такое  ж влияние, как все философы античности вместе взятые.

Он создал и отшлифовал той стиль мышления, который получил  название аристотелизма, и который постоянно доминировал и до настоящего времени доминирует в европейской культуре, философии и науке.

Его учение, в котором он стремится связать сильные стороны  учения Демокрита с достижениями Платона, допускает и последовательно материалистическое, и объективно-идеалистическое истолкование.

Материалистическая переработка  началась в его школе уже Страбоном и привела в арабской философии Авиценны и Аверроэса к материалистическому пантеизму.

Он дал начало в том  или ином смысле большинству последующих  философских систем. По своему характеру  его творчество было выдающимся вкладом  в развитие научных, в частности  естественнонаучных, исследований. Содержательность и разработанность философской  системы Аристотеля были универсальны.

Ему принадлежит заслуга  в систематизации знаний и выделении  ряда научных областей, которые в  последующем стали отпочковываться  в самостоятельные направления.

Аристотель производит разделение основных видов философских проблем, легшее в основу деления на этику, физику и логику, ставшего для европейской  философии классическим: «...имеется  три вида положений и проблем, а именно: одни положения, касающиеся нравственности, другие — природы, третьи — построенные на рассуждении».[2]

Таким образом, благодаря  Аристотелю европейская философия  в рамках платоновской школы приобретает  ту дисциплинарную расчлененность, методическую разработанность и полноту, которые  обеспечили в дальнейшем ее устойчивое школьное функционирование.

Аристотель внёс выдающийся вклад в создание и развитие ряда конкретных наук, в том числе логики, психологии, риторики, эстетики, политики, как теории государства и др.

Его учение охватило все области  тогдашнего научного знания и представляет собой высшую точку в развитии античного творческого систематического мышления.

Творчество Аристотеля в  области философии и науки  считается вершиной античной мысли, наиболее обширной и в логическом смысле наиболее разработанной системой познания.

Он подвел итог развитию целого периода в древнегреческой культуре - с ее начала вплоть до IV века до Р.Х.

4. Критика теории Платона

Стремление разрешить  проблему целого, создать целостную  картину мира пронизывает все  философское учение Платона. Философ  обосновывает идею как подлинную  реальность, умопостигаемое основание  целостности. Она для него - основа видимых вещей, являющаяся сверхчувственной, существующей абсолютно сама по себе, безусловная сущность. Именно идеи, роды и виды являются действительным основанием и причиной сущего, именно благодаря им вещи являются тем, что они есть на самом деле. Но они всегда лишь отчасти выражают род, идею, стараются полнее ее выразить, но никогда этого не достигают. Согласно Платону, конечные вещи не живут истинной жизнью, поэтому при рассмотрении реальной конкретной вещи необходимо иметь в виду ее реальный образец.  
 
Теория форм и идей выступает в философском учении Платона теорией происхождения и начала всех событий, протекающих в пространстве и времени. Если вещи пребывают в состоянии непрерывной изменчивости, то о них невозможно сказать что-либо определенное, иметь о них подлинное знание. Мир истинных, неизменных, постоянных форм или идей – вот, что дает нам истинное знание. Платон стремился получить истинное, рациональное знание о неизменном мире – такое знание, которое в тоже время можно использовать и для исследования изменчивого мира вещей, в частности, изменчивого общества.  
 
С появлением философии Аристотеля Платон, можно сказать, был низведен на землю. Тем камнем преткновения, у которого их пути разошлись, стал вопрос о точной природе форм, идей и их отношении к эмпирическому миру. Аристотель склонен был рассматривать эмпирический мир как самостоятельный и имеющий целиком собственную реальность. Он не принимал выводов Платона по поводу того, что основы действительности зиждутся на трансцендентном и нематериальном царстве идеальных сущностей. Он был уверен, что подлинной реальностью является чувственный мир конкретных предметов, а не неосязаемый мир вечных идей. Теория идей представлялась ему эмпирически недоказуемой и отягощенной логическими натяжками.  
 
Для Аристотеля реальный мир – это мир индивидуальных субстанций, обособленных и четко различающихся между собой, однако характеризующихся такими качествами, которые объединяют их с другими индивидуальными субстанциями. Эта общность не подразумевает, тем не менее, существования некой трансцендентной идеи, от которой происходит данное общее качество. Общие качества – это универсалии, распознаваемые при помощи интеллекта в чувственных вещах, но никак не самодостаточные сущности. Универсалия вполне отделяема от конкретной индивидуальности, однако, не наделена онтологической независимостью, сама не является субстанцией.  

своей “Метафизике” Аристотель подверг критике положения учения своего учителя о независимости  понятий от вещей по бытию. Аристотель там же указывает и на источник этой ложной мысли: “к учению об эйдосах[19]пришли те, кто был убежден в истинности взглядов Гераклита, согласно которым все чувственно воспринимаемое постоянно течет; так что если и есть знание и разумение чего-то, то помимо чувственно воспринимаемого должны существовать другие сущности (physeis), постоянно пребывающие, ибо в текучем знания не бывает”[20]. Но кроме указания исторического источника учения об идеях, Аристотель развивает критику учения Платона об идеях и выдвигает в качестве альтернативы этому учению собственное учение об отношении чувственных вещей к понятиям.

Возражения Аристотеля против учения Платона об идеях могут  быть сведены в основном к четырем, а именно:

1) предположение Платона  об идеях как самостоятельном  бытии, отделенном от существования  чувственных вещей, бесполезно  как для познания этих вещей,  так и для объяснения их  бытия: “они[21] ничего не дают . для познания всех остальных вещей (они ведь и не сущности этих вещей, иначе они находились бы в них)”[22];

2) постулируемый Платоном  мир идей бесполезен не только  для познания, но и для чувственного  существования вещей: “ .какое же значение имеют эйдосы для чувственно воспринимаемых вещей - для вечных либо для возникающих и преходящих. Дело в том, что они для этих вещей не причина движения или какого-либо изменения. А с другой стороны, они ничего не дают . для бытия (раз они не находятся в причастных им вещах). .Вместе с тем все остальное не может происходить из эйдосов ни в одном из обычных значений “из”. Говорить же, что они “образцы” и что все остальное им причастно, - значит пустословить и говорить поэтическими иносказаниями. В самом деле, что же это такое, что действует, взирая на идеи? Ведь можно и быть, и становиться сходным с чем угодно, не подражая образцу”[23]. И у Платона, и у пифагорейцев[24] слово “причастны” вовсе не дает строгого и вразумительного определения отношения между двумя мирами, а является скорее метафорой, что Аристотеля не удовлетворяет (кроме того, такое определение, по его мнению, просто невозможно, так как идеи не есть непосредственные сущности вещей: “ . следует, по-видимому, считать невозможным, чтобы отдельно друг от друга существовали сущность и то, сущностью чего она есть; как могут поэтому идеи, если они есть сущности вещей, существовать отдельно от них?”[25]);

3) третье возражение Аристотеля  по поводу платоновской теории  идей основывается на рассмотрении  учения Платона о логических  отношениях идей, а именно (1) логических  отношений между самими идеями  и (2) отношений между идеями  и чувственными вещами:

· логическое отношение идей есть отношение общих идей к идеям  частным. При этом, как считает  Платон, общее - сущность частного. Но положение  об отношении общих идей к частным  и положение о субстанциональности  идей, по мнению Аристотеля, друг другу  противоречат: согласно гипотезе Платона, выходит, будто одна и та же идея может одновременно быть и субстанцией, и несубстанцией: субстанцией, так как, будучи по отношению к подчиненной ей частной идее более общей, она имеется налицо или отображается в этой частной идее как сущность; несубстанцией - по отношению к более высокой идее, которая и есть ее субстанция: “далее, согласно предположению, на основании которого мы признаем существование идей, должны быть эйдосы не только сущностей, но и многого иного (в самом деле, и мысль едина не только касательно сущностей, но и относительно всего другого; и имеются знания не только о сущности, но и об ином; и получается у них несметное число других подобных [выводов]); между тем по необходимости и согласно учениям об эйдосах, раз возможна причастность эйдосам, то должны существовать идеи только сущностей, ибо причастность им не может быть привходящей, а каждая вещь должна быть причастна эйдосу постольку, поскольку он не сказывается о субстрате[26] (я имею в виду, например, если нечто причастно самому-по-себе-двойному, то оно причастно и вечному, но привходящим образом, ибо для двойного быть вечным - это нечто привходящее). Итак, эйдосы были бы только сущностью[27]. Однако и здесь, [в мире чувственно воспринимаемого], и там, [в мире идей], сущность означает одно и то же. Иначе какой еще смысл имеет утверждение, что есть что-то помимо окружающих нас вещей - единое во многом? Если же идеи и причастные им вещи принадлежат к одному и тому же виду, то будет нечто общее им (в самом деле, почему для преходящих двоек и двоек, хотя и многих, но вечных, существо их как двоек в большей степени одно и то же, чем для самой-по-себе двойки и какой-нибудь отдельной двойки?). Если же вид для идей и причастных к ним вещей не один и тот же, то у них, надо полагать, только имя общее, и это было бы похоже на то, как если бы кто называл человеком и Каллия, и кусок дерева, не увидев между ними ничего общего.”[28]

“А если мы допустим, что  хотя общие определения в других отношениях и соответствуют эйдосам, например, самому-по-себе-кругу - “плоская фигура” и прочие части определения, но должно еще добавлять, что есть то, [идея чего она есть], то надо проследить, не оказалось ли это совсем бессодержательным. В самом деле, к чему это должно добавляться? К “середине”, или к “плоскости”, или ко всем частям [“круга”]? Ведь все, что входит в [охватываемую определением] сущность - это идеи, например, “живое существо” и “двуногое”. А кроме того, ясно, что “само-по-себе” должно наподобие “плоскости” быть некоей сущностью (physis), которая будет как род содержаться во всех эйдосах”[29];