Контрольная работа по этике

Фукуяма апеллирует к Гегелю следующим образом: «Для Гегеля противоречия, движущие историей, существуют прежде всего в сфере человеческого сознания, т. е. на уровне идей, - не в смысле тривиальных предвыборных обещаний американских политиков, но как широких объединяющих картин мира; лучше всего назвать их идеологией. Последняя, в этом смысле, не сводится к политическим доктринам, которые мы с ней привычно ассоциируем, но включает также лежащие в основе любого общества религию, культуру и нравственные ценности». Однако теперь человеческая активность, по крайней мере, на политическом уровне, продиктована прагматическим расчетом, а не идеологическими соображениями — не «борьбой за признание», как выражается Гегель. Согласно Фукуяме, в современном мире место борьбы за признание заняла борьба за более эффективное удовлетворение человеческих потребностей. Предмет спора теперь — не (моральные) ценности, а (экономическая) эффективность. Отголоски идеологических бурь слышны лишь на задворках цивилизации. Получается, что движения более нет, а новые качества невозможны, есть лишь приращение наличных количеств.

Согласно Гегелю, история  вступает в завершающую фазу (и  в этом смысле «кончается») с утверждением идей Французской революции, за которым  — логически и политически  — следует универсальный мировой порядок. Если же идти вслед за Фукуямой, то конец историческому движению полагается концом культурной дифференциации. С победой либеральной демократии «Запад» побеждает и как тип культуры.

Гегель для Фукуямы  — гарант либеральной идеи свободы; особенно важно, как уже говорилось, положение Гегеля о борьбе за взаимное признание. «Конец истории» Фукуяма сводит к концу идеологий, прежде боровшихся за политическое и социальное господство. Конец идеологий совпадает с концом противоборства систем. «Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив». Присущая либеральной демократии форма правления и характерные для нее юридические основоположения окончательны и не подлежат улучшению, они суть формы «гомогенного либерального универсального государства». Победа либерального государства прямо связана с «привлекательностью» и «жизненной силой» рыночной экономики. Окончательны и идеалы Французской революции; под эгидой «прав человека» собираются воедино либерализм, демократия, правовое государство, рыночная экономика и гражданское общество. Внутренняя социальная структура государства эгалитарна, имеющиеся социальные различия сводятся к несущественным — либо проистекающим из культурной дифференциации, либо попросту достающимся нам от прошлого. Для фукуямовских размышлений о всемирной истории характерно понимание последней как необходимого, почти закономерного процесса. Цель же заключается в том, чтобы вскрыть механизм, лежащий в основании этого прогресса. Этот механизм Фукуяма связывает, по сути, с рационализацией посредством науки и техники и с формированием капиталистической экономики. Фукуямовская трактовка борьбы за признание нацелена скорее на достижение всеобщего баланса истории. Либерализм не сталкивается более с фундаментальными, ставящими под угрозу его собственное существование противоречиями. Фукуяма упоминает, правда, об опасности, которую несут с собой религиозные и национальные идеологии, но большого значения он этой опасности не придает. Фукуяма понимает под «концом истории» победу западных общественных форм, которые, как кажется, остаются без «идеологической и политической альтернативы» и образуют фундаментальный образец человеческого существования, не терпящий рядом с собой никаких иных возможностей.

Футуристическая концепция Тейяр де Шардена (по книге  Феномен человека).

Пьер Тейяр де Шарден в своей философии попытался  соединить материю и дух, науку  и веру, христианское учение и теорию эволюции. В главном своем труде  «Феномен человека» он исключительно богатым, поэтическим языком излагает свою мировоззренченскую концепцию, которая объединяет материю и сознание (в широком смысле слова) на основе эволюционного подхода.

Эволюция - фундамент  учения Шардена. «Что такое эволюция - теория, система, гипотеза?… Нет, нечто гораздо большее, чем все это: она основное условие, которому должны отныне подчиняться и удовлетворять все теории, гипотезы, системы, если они хотят быть разумными и истинными. Свет, озаряющий все факты, кривая, в которой должны сомкнуться все линии – вот что такое эволюция». Конечно, факт, что природные процессы имеют направление, и вектор развития осознается наукой с величайшим трудом, причем причина этого лежит, скорее всего, в области психологии восприятия человеком реального мира. Ведь вокруг человека, на первый взгляд, стабильные сущности или повторяющиеся, циклические события. Казалось бы, ничего нет рядом необратимо и вечно развивающегося. И классическая физика до начала двадцатого века имела дело только с обратимыми во времени процессами. Но все оказывается сложнее, если удается посмотреть на что-то в интервале времени, во много раз превышающем срок человеческой жизни. Более внимательный взгляд обнаруживает вокруг необратимо развивающиеся процессы. Этот новый и более глубокий подход находит свое воплощение в появлении новых наук, в которых так или иначе звучит тема развития. Среди таких наук - космология, неравновесная термодинамика, новая глобальная тектоника, теория хаоса, эволюционная биология.

Шарден выделяет, прежде всего, эволюцию биологических видов. Он видит в эволюции биосферы развитие и становление сознания, но оно завуалировано в развитии биологических форм. Шарден выделяет этапы развития на Земле, ведущие к появлению человека: геогенез, биогенез, психогенез и, наконец, ноогенез. Вектор развития биосферы, по Шардену, направлен в сторону усложнения нервной системы животных, в сторону усложнения строения мозга. Все группы животных по Шардену, со временем приходят к все более цефализированным формам. Шарден приводит примеры развития хордовых, млекопитающих, и даже членистоногих и насекомых. Шарден подчеркивает, что «как только в качестве параметра эволюционного феномена берется организация нервной системы, то не только множество родов и видов строятся в ряд, но вся сеть их мутовок, их пластов, их ветвей вздымается как трепещущий букет. Причем распределение животных по степени развитости мозга не только в точности совпадает с контурами, установленными систематикой, но оно придает древу жизни рельефность, физиономию, порыв, в чем нельзя не видеть признака истинности». Так получается вывод о направленности и смысле эволюции биосферы. В сердцевине жизни, как объяснение ее поступательного развития, работает пружина подъема, развития сознания. Очевидно, и невозможно отрицать, что с течением времени в биосфере появляются все более сложно организованные и с более развитым мозгом животные. Но вот вопрос, который задает Шарден: «что за особая энергия заставляет развиваться Универсум по своей главной оси в менее вероятном направлении все более высоких форм сложности и внутренней сосредоточенности?» Помимо этого мы, например, можем поставить вопрос и о темпе эволюции. Ведь если скорость эволюции измерять изменением информационного содержания в эволюционирующем объекте в единицу времени, то создается впечатление убыстрения хода эволюции с течением времени. Исключительно медленная в начальном периоде развития биосферы, эволюция становится все более быстрой в последующих стадиях ее проявления. Так, чтобы пройти путь от бактерий до первых животных потребовалось чуть не 3 миллиарда лет. Но чтобы от первых млекопитающих добраться до первых приматов нужно всего 135 миллионов лет. Становление человека происходило, главным образом, в последние 4 миллиона лет. И если действительно темп эволюции изменяется, то в чем причина этого?

Итак, в сложном переплетении биологических видов и форм, необратимо развивается поток сознания, и  загорается пламя мысли. «Только  одно истолкование, только одно название в состоянии выразить этот великий  феномен – ноосфера… Она действительно новый покров, мыслящий пласт, который зародившись в конце третичного периода (с появления первых приматов), разворачивается с тех пор над миром растений и животных – вне биосферы и над ней». Таким образом, человек (и его сознание), по Шардену, появляется как результат чрезвычайно длительной подготовки, в результате поступательного и необратимого развития биосферы, но в мир человек, как говорит Шарден, входит бесшумно и на первых порах незаметно. Здесь стоит отметить, что, как правило, вопрос о происхождении человека долгое время относился лишь к его телесным признакам, но не к его сознанию. Признавалось, что длительное наследование животных признаков вполне могло сконструировать человека, его форму. Однако сознание ученые оставляли в стороне: «Первым эволюционистам не приходила в голову мысль, что их разум ученых сам по себе имеет некоторое отношение к эволюции».

«Эволюция не просто включает мысль в качестве аномалии или  эпифеномена, а легко отождествляется  с развитием, порождающим мысль, и сводится к нему, так что движение нашей души выражает сам прогресс эволюции и служит его мерилом … Человек не центр универсума, как мы наивно полагали, а, что много прекрасней, уходящая ввысь вершина великого биологического синтеза. Человек, и только он один, - последний по времени возникновения, самый свежий, самый сложный, самый радужный, многоцветный из последовательных пластов жизни». Таким образом, человека и его сознание создала вся история развития биосферы на Земле за миллионы и миллионы прошедших лет. Таков один из главных выводов Шардена.

Итак, эволюция биосферы - это восхождение к сознанию. И вслед за появлением человеческого  сознания мирового процесса не остановится: «Эволюция должна достигать кульминации  впереди, в каком – то высшем сознании. Но это сознание, именно как высшее, не должно ли нести в себе максимум того, что составляет совершенство нашего сознания – светящейся сосредоточенности в себе?». И этот пункт, точка, центр, куда тянутся нити ноосферы и где они смыкаются, тот пункт, куда, по Шардену, направлен вектор развития, называется точкой Омега. «Какой бы огромной ни была сфера мира, она существует и, в конечном счете, постигается лишь в том направлении, в котором ( будь то вне пространства и времени) смыкаются ее линии… Универсум – будущее – может быть лишь сверхличностью в пункте Омега».

В этом пункте, в точке  Омега, по Шардену сливаются человеческие сознания, не теряя своей индивидуальности. «В Омеге суммируется и собирается в своем совершенстве и своей  целостности, большое количество сознания, постепенно выделяемого на Земле ноогенезом. Это уже установлено. Но что означает – суммирование сознания и что из него следует?» Разбирая этот вопрос, Шарден отвечает на него следующим образом, составляющим основу его мировоззрения: «Но какое из человеческих творений имеет самое большое значение для коренных интересов жизни вообще, если не создание каждым из нас в себе абсолютно оригинального центра, в котором универсум осознает себя уникальным, неподражаемым образом, а именно нашего «я», нашей личности?… Сам фокус нашего сознания - вот то существенное, что должен вернуть себе Омега, чтобы быть действительно Омегой. Но это существенное мы не можем отдать другим, как мы даем пальто или передаем факел, ибо мы – само пламя. Чтобы передать себя, мое «я» должно существовать в том, что отдает, иначе дар исчезнет. Из этого следует неизбежный вывод, что сосредоточение сознательного универсума было бы немыслимым, если бы одновременно со всей сознательностью, он не вобрал в себе все отдельные сознания; при этом каждое сознание продолжает себя осознавать в конце операции, и даже – это требуется хорошо усвоить - каждое из них становится там больше собой и, значит, тем больше отличается от других, чем больше оно приближается к ним к Омеге... По структуре Омега, если его рассматривать в конечном принципе, может быть лишь отчетливым центром, сияющим в центре системы центров». Это и есть суть философии Шардена. Она дает надежду и смысл человеческой жизни, в этом ее ценность и, возможно, критерий истинности.

Итак, Шарденом выстроена  мировоззренченская концепция, фундамент  которой состоит из положений, в  той или иной степени открытых и доказанных наукой. Вместе с тем, само здание концепции, воздвигнутое на этом фундаменте и состоящее как  бы из двух этажей: нижнего (ноосферы) и верхнего (точки Омега), представляет собой интересную попытку на более или менее достаточном основании предсказать или увидеть вероятные результаты дальнейшего хода развития человеческого сознания.

3.2.2. Можно ли согласиться с С.Хантингтоном в том, что сейчас происходит «столкновение цивилизаций», например конфликта между христианской и мусульманской цивилизациями?

В статье «Столкновение  цивилизаций?» Хантингтон описывает  свое видение «новой фазы» мировая  политика: «Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями - это и есть линии будущих фронтов».

Поясняя понятие «цивилизация», он пишет: «Цивилизация представляет собой  некую культурную сущность. Деревни, регионы, этнические группы, народы, религиозные  общины - все они обладают своей  особой культурой, отражающей различные уровни культурной неоднородности. …западный мир, арабский регион и Китай не являются частями более широкой общности. Они представляют собой цивилизации. Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей… Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты - а также субъективной самоидентификацией людей». При этом он замечает, что европейские страны имеют общие культурные черты, которые отличают их от китайского или арабского мира.

Хантингтон выделяет семь-восемь крупных цивилизаций: западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и, возможно, африканскую. Он замечает, что различия между цивилизациями более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и режимами, и менее подвержены изменениям, чем экономические и политические различия. На фоне того, что «мир становится более тесным», размывается традиционная идентификация людей с местом жительства, и происходит «возрождение религии», эти различия «существенны». Хантингтон приходит к выводу, что именно они будут основным источником конфликтов.

По Хантингтону, несмотря на то, что «на поверхностном уровне» многое из западной культуры «пропитало» остальной мир, на «глубинном» уровне западные представления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям, а, следовательно, не только не находят отклика, но вызывают отторжение при их «усиленной» пропаганде Западом. Здесь он ссылается на исследования, которые показали, что «ценности, имеющие первостепенную важность на Западе, гораздо менее важны в остальном мире». С учетом предыдущего вывода, Хантингтон высказывает предположение, что «центральной осью» мировой политики в будущем станет конфликт между «Западом и остальным миром» и реакция незападных цивилизаций на западную мощь и ценности. В качестве такой реакции могут быть «курс на изоляцию», принятие западных ценностей и институтов, или же «модернизация, но не вестернизация». Далее Хантингтон уточняет свои предположения: «в ближайшем будущем основным очагом конфликтов будут взаимоотношения между Западом и рядом исламско-конфуцианских стран».

Ян Недервеен Питерсе  в статье «Глобализация и культура: три парадигмы» говорит, что Хантингтон (в этом, по сути, заключается убедительность статьи о «столкновении миров») «демагогически … соединяет два нынешних дискурса о врагах - «угрозу фундаментализма» ислама и «желтую опасность», и вся новизна заключается в этой комбинации». Критика его концепции основывается уточнении понятия «культура»: «Культура [у Хантингтона] политизирована, разложена в цивилизационные пакеты, совпадающие с геополитическими единицами…. Очевидно, такое понятие культуры односторонне до абсурда…. [Более распространенное в антропологии определение] не предполагает каких-либо территориальных или исторических границ, оно рассматривает культуры как отрытые системы, постоянно усваивающие новые элементы. Восприятие культуры не имеет жестких границ, за исключением пределов социального опыта, и соответственно нет территориальных рубежей культуры. Следовательно, культура в одинаковой степени включает и общее, и специфичное».

3.3. Что представляет собой современная цивилизация? Рекомендуется проработать базовый (обязательный для освоения) текст Х. Ортеги–и–Гассета «Восстание масс», а также более современные тексты, посвященные «обществу потребления» как второй стадии «восстания масс». «Виртуализация» общества.

Слово «цивилизация» (от лат. civilis — гражданский, государственный) имеет много значений. В качестве общефилософского понятия —  это  социальная форма движения материи, обеспечивающая её стабильность и способность  к саморазвитию путём саморегуляции обмена с окружающей средой (человеческая цивилизация в масштабе космического устройства). Историософское значение «циливизации» — понятие, обозначающее единство исторического процесса и совокупность материально-технических и духовных достижений человечества в ходе этого процесса (человеческая цивилизация в истории Земли). Также одним из значений является стадия всемирно исторического процесса, связанная с достижением определённого уровня социальности (стадия саморегуляции и самопроизводства при относительной независимости от природы дифференцированности общественного сознания). И, наконец, под «цивилизацией» можно понимать локализованное во времени и пространстве общество. Локальные цивилизации являются целостными системами, представляющими собой комплекс экономической, политической, социальной и духовной подсистем и развивающиеся по законам витальных циклов.