Социальная политика в современной рыночной экономике

    Угроза  экономическому росту 

    Несколько особенностей рынка труда угрожают экономическому росту:

    неблагоприятные демографические тенденции, проявляющиеся в начинающемся сокращении численности экономически активного населения;

    рост  издержек на труд, связанный с низким уровнем конкуренции на рынке труда и с постепенным укреплением рубля.

    Эти тенденции носят долгосрочный структурный характер; их преодоление в краткосрочной и среднесрочной перспективе малореально. Однако возможно сдерживать и компенсировать негативное влияние этих тенденций. Наоборот, недостаточный учет этих особенностей ведет к усугублению негативного эффекта. Так, повышение ставки социальных страховых взносов до 34% увеличило общие затраты фирм на труд и «клин» между ними и заработной платой, получаемой работником. Это способствовало снижению конкурентоспособности российской продукции и уходу зарплат в тень.

    Ключевая  проблема– низкие темпы создания новых  рабочих мест. Даже новые рабочие места часто оказываются "плохими", т.е. малопроизводительными, низкооплачиваемыми, не требующими высокого образования и квалификации, не оформленными официально. Негативный тренд к свертыванию занятости в формальном секторе и ее увеличению в неформальном удастся переломить только в случае, если изменятся общие условия ведения бизнеса.

    Ключ  к решению этой задачи лежит в  радикальном улучшении делового климата в экономике: ослабление бремени регулирования, снижение коррупционной нагрузки, отказ от управления экономикой «в ручном режиме», устранение из деловых отношений силовой составляющей и пр. Мировой опыт показывает, что высокие темпы создания "хороших" рабочих мест могут поддерживаться только в среде, дружественной по отношению к предпринимательству и инновационной активности.

    Регулирование рынка труда может оказывать  и позитивное, и негативное влияние  на темпы экономического роста и  динамику создания новых рабочих  мест. Высокие барьеры и издержки, устанавливаемые законодателем в интересах защиты работника, повышают стабильность трудовых отношений. Однако они могут оказывать и сильное негативное влияние на рынок труда, в особенности в условиях неоконченной реструктуризации экономики. Трудовое законодательство в России избыточно жесткое, а степень его применения трудно прогнозируема и колеблется от полного безразличия к нарушениям до чрезмерного административного вмешательства. Это повышает неопределенность на рынке труда, а потому дестимулирует создание рабочих мест. Хотя работодатели не считают трудовое законодательство главной проблемой предприятий, это связано с тем, что оно крайне плохо соблюдается.

    Трудовое  законодательство по-прежнему возлагает  на работодателей очень большие издержки, связанные с регулированием занятости и зарплаты. Это касается найма, увольнений, продолжительности рабочего времени, выплаты премий, и немалого списка соцобязательств. По степени жесткости трудового законодательства Россия превосходит почти все развитые страны и находится в одном ряду со странами с самыми зарегулированными рынками труда, Мексикой и Турцией. На практике это очень часто приводит к результатам, прямо противоположным ожидаемым: нормы трудового законодательства перестают соблюдаться.

    Действующий Трудовой кодекс (ТК) не выполняет своего предназначения. Из-за чрезмерной жесткости  при слабых механизмах инфорсмента  он во многих случаях способствует не повышению, а снижению социальной защищенности работников, выталкивая их за границы правового поля – в сферу неформальных трудовых отношений. В то же время ТК игнорирует реалии, уже ставшие нормой для рынка труда – дистанционную работу, заемный труд, работу физических лиц по найму, частичную занятость. Это подталкивает и работодателей, и наемных работников к нарушению норм законодательства. ТК усиливает неравенство на рынке труда: дает значительные преимущества уже имеющим работу, но ослабляет позиции выпускников профессиональных учебных заведений, работников старших возрастов, женщин, выходящих на рынок труда после длительного перерыва, безработных.

    Основные  выводы:

• Основные макроэкономические показатели рынка труда (уровень занятости уровень безработицы) находятся на хорошем уровне. Отраслевая структура занятости ухудшается, растет удельный вес неформально занятых, бюджетный сектор остается чрезмерно большим.
• Темп создания новых рабочих мест крайне низок. Перетекание рабочей силы со старых на новые рабочие места идет медленно, хотя мобильность рабочей силы высокая. Трудовые издержки предприятий растут и дестимулируют создание новых рабочих мест.
• Трудовое законодательство остается избыточно жестким, содержит противоречия с другими разделами законодательства, применяется выборочно. Это ослабляет социальную защиту работников и создает антистимулы к созданию рабочих мест.
• Необходимо перейти от защиты уже созданных рабочих мест к защите работников на рынке труда. Нормы ТК должны стать более простыми, прозрачными и менее обременительными. В ТК следует ввести нормы, обеспечивающие институциональное разнообразие форм занятости, особенно постиндустриальных: заемный труд, дистанционная занятость, гибкие графики.
• Целесообразно перевести политику социальной защиты на рынке труда на страховые принципы (страховка от утраты работы вместо пособия, опережающее консультирование работников Службой занятости).
• Следует создать Национальную систему квалификаций и профессиональных стандартов, которая заменит ЕТКС.

    3.2. Сокращение неравенства  и преодоление  бедности. Основные  проблемы и вызовы.

    Несмотря  на снижение доли населения с доходами ниже прожиточного минимума (абсолютное измерение бедности) с 29% в 2000 г. до 13,1% в 2010 г., социальная острота проблемы неравенства и бедности сохраняется. Это связано с:

1) ростом неравенства и, следовательно, относительной бедности в 2000–х годах. Исследования показывают, что субъективная бедность, измеряемая на основе оценок населения своего материального положения, совпадает с относительной бедностью, а не с абсолютной. Поэтому общественное мнение и динамика официальных измерителей бедности не совпадают;

2) значимостью  решения этих проблем для сохранения  важнейшего конкурентного преимущества успешного развития России в глобальной экономике – высокого качества ее трудовых ресурсов по сравнению с другими развивающимися странами;

3) заметным  ухудшением социально–психологического  состояния россиян в последнее  время, во многом связанным  с резким снижением их толерантности к сложившейся системе социальных неравенств в посткризисных условиях.  

    Бедность 

    Среди бедных увеличивается доля групп, где бедность наиболее опасна по своим социальным и экономическим последствиям, и прежде всего – в семьях с детьми и среди работающих. В общей численности домохозяйств семьи с детьми до 16 лет составляют 35%, тогда как среди бедных вес этой группы достигает 55%, а среди крайне бедных (имеющих менее половины прожиточного минимума) – 66%.

    Концентрация  детей в бедных домохозяйствах приводит к падению качества человеческого  потенциала страны в будущем. Несмотря на существенный рост минимальной заработной платы, около трети работников (24% на крупных и средних предприятиях и порядка 40% в малом бизнесе и нерегистрируемом сегменте занятости) получают заработную плату менее 1,5 прожиточных минимумов. Более того – почти каждый пятый работник получает заработную плату ниже прожиточного минимума. Это означает, что риск бедности для его семьи оказывается в 12,2 раза выше, чем для всех остальных. Решить проблемы этой части бедных мерами социальной политики невозможно не только по причине бюджетных ограничений, но и в силу экономической нецелесообразности.

    В составе бедных растет доля экономически неактивного населения трудоспособного возраста. Началось межпоколенное воспроизводство бедных с одновременным формированием у них особой субкультуры бедности. В 2009 г. из числа экономически неактивного населения 6,3 млн. мужчин трудоспособного возраста не выражали желания работать против 5,9 млн. в 2000 г. Эта проблема затрагивает прежде всего мужчин 20-24 лет, а также лиц обоего пола старше 50 лет. Развитие данной тенденции чревато ростом числа получателей трансфертов и люмпенизированного населения.

    Группа, применительно к которой можно  говорить о носителях субкультуры  бедности, насчитывает около 3% населения, т.е. 5 млн. человек без учета бомжей, нелегальных мигрантов и т.п. Численность ее непрерывно растет. Территориально она практически поровну распределена между городами и сельской местностью, хотя фиксируется тенденция медленного смещения ее в города, особенно крупные, где она начинает формировать массовое «городское дно», ранее отсутствовавшее в российском обществе в таком виде и масштабе.

    Основой для расширенного воспроизводства  в будущем этой группы выступает хроническая бедность – по оценкам экспертов, зона хронической (а не ситуационной) бедности охватывает порядка 7-10% населения страны. Застойная бедность не преодолевается за счет эффектов экономического роста и системы социальных пособий. Для ее сокращения требуются более сложные и дорогостоящие социальные технологии, среди которых профилактические меры – наиболее дешевые.

    Наиболее  тревожным является тот факт, что  наращивание расходов по традиционным направлениям социальной политики (прежде всего, пенсии) перестает способствовать как снятию социального напряжения, так и даже статистическому улучшению ситуации с абсолютной бедностью.  

    Расходы на социальную политику* и уровень бедности в России в 2001-2010 гг.

    *Расходы  по разделу «Социальная  политика» бюджетной  классификации включают в себя расходы на пенсионное обеспечение, социальное обслуживание населения, социальное обеспечение населения, охрану семьи и детства, прикладные научные исследования в области социальной политики, другие вопросы в области социальной политики

    Источник: Росстат России, Федеральное  казначейство.

    Из  представленных на рисунке данных видно, что в течение 2000-2008 гг. социальные расходы составляли 8-9% ВВП, а в 2010 г. по сравнению с 2008 г. они выросли на 4,4% ВВП. В результате в 2010 г. доля социальных трансфертов в структуре доходов населения достигла исторического максимума – 18%, чего не было даже в 1985 г. (16,4%). Если не принимать во внимание скрытую от налогообложения заработную плату, то доля трансфертов составит 23,4%, что свидетельствует о неустойчивости системы социальных выплат. При этом субъективное восприятие населением справедливости сложившейся ситуации ухудшается. Стоит отметить, что дефицит денежных доходов домашних хозяйств составляет менее 1% ВВП, то есть если бы прирост расходов на социальную политику был бы направлен исключительно на помощь беднейшим слоям населения, абсолютную бедность можно было бы ликвидировать 4 раза.

    Основной  причиной того, что рост расходов на социальную политику не приводит к симметричному сокращению абсолютной бедности, является выделение ресурсов на основе принадлежности граждан к определенной категории (поддержка статусных групп), а не на основе определения нуждаемости. В настоящее время на практике абсолютно доминирует категориальный подход к оказанию социальной помощи. Проведенная в 2005 г. монетизация льгот сохранила категориальных льготников как главный контингент получателей денежных выплат и льгот. Но льготополучатели сконцентрированы преимущественно в среднедоходных группах населения. Основными бенефициарами мер социальной поддержки стали пенсионеры, тогда как наибольшая концентрация бедных приходится на семьи с детьми.

    Программы социальной помощи, в которых присутствует некоторая проверка на нуждаемость, составляют менее 5% от общего объема расходов на выплату пособий и социальную помощь. Даже по трем ключевым «адресным» социальным пособиям (жилищная субсидия, ежемесячное пособие на ребенка, регулярная и разовая помощь малообеспеченным (с низкими доходами) семьям и гражданам) не удается обеспечить адекватную помощь малоимущим слоям населения:

• доля бедных среди получателей отдельных видов адресных пособий колеблется от 36% (жилищные субсидии) до 45% (ежемесячное пособие на ребенка);
• примерно половина бедных вообще не имеет доступа к адресным программам социальной поддержки;
• вклад адресных пособий в доходы их получателей невысок – 9,5%.

    Социальные  неравенства 

    Россия  отличается высоким уровнем дифференциации по доходам. Если доля доходов 20% наиболее обеспеченного населения в общем  объеме доходов населения с 1990 г. выросла с менее чем трети до почти 48%, а следующих 20% осталась практически неизменной, то три нижних квинтиля заметно ухудшили за это время свое положение. Доля доходов первого квинтиля в общем объеме доходов за последние 20 лет сократилась практически вдвое, а второго – в полтора раза. По мере экономического роста наблюдается и рост неравенства.

    Легитимность  неравенств определяется не только их глубиной, но и обуславливающими их факторами. С точки зрения населения, нелегитимными факторами неравенства являются территориальные различия в доходах и отраслевые различия в заработках на однотипных рабочих местах (разрыв в средних зарплатах работников однотипных или идентичных профессиональных статусов в различных отраслях доходил в 2009 г. до 3,2 раз). При этом наблюдается ослабление или полная «закупорка» социальных лифтов: