Город – полис и новое в градостроительной политике греческих архитекторов

           Постепенно исчезли живописные сосновые и дубовые леса, покрывавшие горы; тонкий плодоносный слой выветрился и обнажились коренные известковые породы, теперь изъеденные карстом и покрытые скудной растительностью. Само собой разумеется, что с потерей лесов пейзажи Греции значительно обеднели, и лишь отдельные места в окрестностях Олимпа, Эпидавра и Эгины отдаленно напоминают ту чарующую природу, которую древние греки считали «земным раем», населенным богами, свободно общавшимися с людьми.

                           3. Генеральные планы городов

           Раскопками, производившимися в XIX и XX вв., обнаружены генеральные планы многих древнегреческих городов. Однако наиболее полное освещение получила планировка более поздних периодов, а именно классического и эллинистического, тогда как архаика и тем более критский и микенский периоды остаются еще мало изученными.

           Критские и микенские города известны только по частичным раскопкам таких небольших поселений, как Кносс, Палекастро, Гурния, Аргос. Тиринф и Микены, а также по отдельным дворцам и акрополям, и, следовательно, в распоряжении современной науки еще нет достаточных данных для того, чтобы проследить развитие приемов планировки на всем протяжении греческой истории. Именно поэтому мы ограничимся краткой обобщающей характеристикой планировочных приемов, не претендуя на полноту освещения древнейших периодов. Отличительной чертой критских городов периода расцвета минойской культуры было то обстоятельство, что они не имели оборонительных стен, и это вполне понятно, так как островное положение страны и наличие сильного военного флота гарантировали безопасность городского населения. Не имея внешнего пояса укреплений, критские города могли беспрепятственно расти во всех направлениях, не испытывая удушающей тесноты. И тем не менее раскопки древних городов показывают, насколько плотной была их застройка. Жилища беднейших ремесленников срастались друг с другом, представляя собой своеобразные блочные дома, и лишь дворцы их виллы привилегированного населения свободно размещались на отдельных участках. Улицы критских городов, рассчитанные на вьючный транспорт, хотя и мостились и даже снабжались водостоками, но никогда не превосходили по ширине 2 и от силы 3 м, а главные дворы во дворцах, возможно служившие для народных собраний, едва достигали 50 м в длину. Столь очевидная теснота в городской планировке и застройке объясняется слабостью экономического развития критских городов, с одной стороны, и ограниченными строительными возможностями, с другой.

           Почти без колебаний можно заключить, что критские города, за исключением дворцовых комплексов, хорошо изученных в Кноссе и Фесте, не обладали регулярными планами. Трудно представить себе эти города живописными. Стены, сложенные из громадных, почти необработанных постелистых камней, деревянные конические столбы вместо колонн, давящие низкие потолки и, наконец, сплошная застройка без разрывов - вот, что встречало и окружало зрителя на каждом шагу. И если во дворцах бесспорными художественными качествами обладала степная живопись, то в городе господствовал необработанный камень.

            Почти на том же художественном уровне стояли и микенские города, поражавшие воображение зрителей количеством труда, затраченного на создание циклопических стен, но не возбуждавшие в них высоких художественных переживаний. Вопрос о планировке микенских городов остается открытым, так как раскопками обнаружены только акрополи, служившие резиденциями базилевсов. Если принять во внимание относительно крупные размеры акрополей и большое число складских помещений, расположенных в толще циклопических стен, то можно с уверенностью полагать, что акрополь во время осад служил убежищем для большого числа людей. Таковыми, несомненно, являлись акрополи Микен и Тиринфа. Акрополь, по крайней мере, к концу микенской эпохи, был окружен стихийно возникавшими жилыми районами, в которых обитало торгово-ремесленное население. В этом выделении акрополя и особенно в его нагорном расположении заключалась характерная особенность микенских городов.

          Собственно, решающую роль в силуэте микенского города играли не столько дворцы, сколько сама скала и подпорные стены.

                             4. Ордера и их происхождение

              Архитектура в Древней Греции развивалась быстро и многосторонне. В растущих греческих городах создаются каменные жилые здания, укрепления, портовые сооружения, но самое важное и новое появилось не в жилых и хозяйственных постройках, а в каменных общественных зданиях. Именно здесь, и прежде всего в архитектуре храмов, сложились классические греческие архитектурные ордера.

           Прямоугольное в плане, строгое и величественное сооружение, возвышающееся на трех ступенях цоколя, обнесенное строгой колоннадой и покрытое двускатной кровлей, — вот что всплывает в памяти, как только мы произносим слова «архитектура Древней Греции». И действительно, построенный по правилам ордера греческий храм был самой значительной постройкой в городе и по своему назначению, и по тому месту, какое занимала его архитектура во всей ансамбле города. Ордерный храм царил над городом; он господствовал над пейзажем в тех случаях, когда храмы сооружались в каких-либо других важных местностях, например, считавшихся у греков священными. Потому что ордерный храм был своего рода вершиной в греческой архитектуре, и потому что он оказал огромнейшее воздействие на последующую историю мировой архитектуры, мы обратились именно к особенностям ордерных построек, пожертвовав многими другими видами и направлениями архитектуры и строительства Древней Греции. Итак, запомним сразу — ордер в Древней Греции принадлежал не массовой архитектуре, а архитектуре, имеющей исключительное значение, обладающей важным идейным смыслом и связанной с духовной жизнью общества.

          В древнегреческом ордере существует ясный и стройный порядок, согласно которому сочетаются друг с другом три основные части постройки — основание, колонны и перекрытие. Дорическому ордеру (возник в начале VII в. до н.э.) с его мощными пропорциями свойственны колонна, рассеченная желобками-каннелюрами, сходящимися под острым углом, стоящая без базы и завершенная простой капителью, архитрав в виде ровной балки и фриз из чередующихся триглифов и метоп.  

         Ионический  ордер (сложился в середине VI в. до н.э.) отличается стройной колонной, стоящей на базе и завершенной капителью с двумя завитками-волютами, трехчастным архитравом и лентообразным фризом; каннелюры здесь разделены плоской дорожкой.

          Коринфский ордер похож на ионический, но отличается от него сложной капителью, украшенной растительными узорами (самая древняя коринфская колонна известна в храме Аполлона в Бассах, ныне — Вассе в Пелопоннесе, сооруженном около 430 года до н.э. знаменитым зодчим Иктином).

         Эолийский ордер (известен по нескольким постройкам VII в. до н.э. — в Неандрии в Малой Азии, в Ларисе, на острове Лесбос) имеет тонкую гладкую колонну, стоящую на базе и завершенную капителью, большие волюты и лепестки которой воспроизводят растительные мотивы.

           Происхождение древнегреческого ордера и его особенности изучены весьма обстоятельно. Не подлежит сомнению, что его источником являются деревянные, укрепленные на постаменте столбы, которые несут на себе перекрывающие их деревянные балки. Двускатная крыша каменных храмов повторяет стропильную деревянную конструкцию. В форме перекрытий, в деталях дорического ордера можно усмотреть их происхождение от построек из крупного леса. В более легком ионическом ордере сказались приемы сооружения кровли из мелких бревен. В капители эолийского ордера проявляется местный строительный прием, согласно которому балки укладывались на развилку ветвей древесного ствола. В Древней Греции быстро сложился и строго упорядоченный план храма, сооружавшегося по правилам ордеров. Это был храм-периптер, то есть храм, обнесенный со всех сторон колоннадой, внутри которого за стенами находилось святилище (целла). Происхождеие периптера можно проследить начиная от построек, близких древнейшим мегаронам. Наиболее близок мегарону храм «в антах», то есть храм, где на торцевой стороне выступают концы стен, между которыми помещаются колонны. Далее следуют простиль с портиком на фасаде, амфипростиль с двумя портиками на противоположных сторонах и, наконец, периптер. Разумеется, это лишь схема исторического развития: в Греции нередко одновременно сооружались храмы разных типов. Но так или иначе древнейшим образцом послужила жилая постройка-мегарон, а в VII в. до н.э.   появились   храмы-периптеры (храм   Аполлона Т  ермиоса, иначе

Фермосе, храм Геры в Олимпии и др.). В храмах этого времени еще применялись кирпич-сырец и деревянные колонны, которые со временем заменялись каменными.

           Вместе с созданием каменных конструкций древние зодчие «из области шатких и неустойчивых глазомерных расчетов доработались до установления прочных законов «симметрии» или соразмерности составных частей здания». Так писал об этом римский архитектор I в. до н.э. Витрувий, автор единственного полностью сохранившегося античного трактата о зодчестве, по которому мы можем достоверно судить о взглядах той эпохи на архитектуру. Разумеется, с учетом того, что ордера сложились за шестьсот лет до появления на свет этого трактата. Все эти «прочные законы» закрепились в каменном зодчестве Древней Греции на века, а если считать те эпохи, когда в архитектуре снова возрождался ордер, — то и на тысячелетия.

В этих законах и в приемах их использования, в сочетании правила и творчества, числа и поэтической фантазии, «порядка» и его»нарушения», присущих греческой архитектуре, нам и предстоит разобраться.

         Прежде всего надо сразу же освободиться от въевшихся в память гимназических предрассудков, по которым ордерный храм будто бы представляет собой до миллиметра геометрически правильное сооружение, сложенное из белого мрамора, очерченное прямыми линиями. Его красота будто бы заключается в идеальной бесцветной чистоте и безупречности, подобной идеальной дистиллированной воде, абсолютно чистой, но безвкусной. Будто бы красоту ордера составляет гармония идеальных, абстрактных чисел и можно составить цифровую  таблицу   пропорций  и

масштабов ордерной постройки, а потом отштамповывать по ней вечно прекрасные произведения. Такое представление удобно для педанта; это сущий рай для догматика. Но живому человеку оно отвратительно, и он готов принять любое варварское сооружение, лишь бы оно несло в себе чувство и выразительность, и противопоставить его постройкам, воздвигнутым по всем этим казенным мертворожденным правилам.

          Давным-давно заброшенные, полуразрушенные и разграбленные, веками омывавшиеся дождями греческие храмы потеряли многое из своего живого облика. Обнажился их геометрический мраморный костяк. На самом же деле их облик был совсем иной, чем можно представить себе по фотографиям сохранившихся руин. По углам фронтона помещались резные каменные украшения-антефиксы, подобные живой поросли, пробивающейся на каменных плитах. В древнейших деревянных храмах антефиксы были

керамическими. Таким образом, очертания храма вовсе не были геометрическими, составленными из прямых линий. Скульптурой были насыщены и другие части храма. На фронтоне размещались статуи.               Рельефами украшали прямоугольные метопы в дорических и фриз в храмах ионического ордера. Изображения людей и мифологических существ самими своими «негеометрическими» формами придавали храму живую, пластическую выразительность. А если учесть, что эти фигуры изображались в движении, то будет легко представить себе, насколько более богатым, многообразным был облик храма по сравнению с тем, что можно было создать с помощью только архитектурных средств. Скульптурное убранство храма было естественно и прочно связано с его архитектурой, которая сама создавала поля, предназначенные для скульптуры: фронтон, полосу фриза, прямоугольники метоп. Собственно архитектурная форма прямо переходила в орнаментальный мотив или в скульптурное изображение. В дорическом ордере (в древнейших зданиях из дерева и сырца) метопа была плитой входившей в конструкцию, и одновременно рельефом с изображением какой-либо сцены. Водосток завершался львиной головой; плитки-калиптеры, покрывавшие швы, образованные мраморной «черепицей» крыши, завершались маленькими резными антификсами. А что представляют собой триглифы или находящиеся под нависающим карнизом плитки-мутулы с цилиндрическими каплями-гуттами? Орнамент, изображение когда-то существовавших деревянных конструкций, архитектурно-строительную деталь? В чистом виде — ни то и ни другое, а вернее, все это вместе.

            В ионическом ордере мы найдем еще большую связь, более широкое и естественное перетекание архитектуры в скульптуру и в орнамент. База колонны здесь украшается растительным орнаментом, сочетающимся со сложными и пластичными валами и выкружками. Ионическая капитель — это единый сплав изобразительных, орнаментальных и архитектурно-конструктивных начал. На блоках антаблемента высекаются узоры и изображения и т.д. Подобно стволу дерева, несущему на себе живую, подвижную крону, геометрическая основа ордера расцвечена в греческом храме живым скульптурным изображением и орнаментальным узором. Но это еще не все. Греческий храм действительно был разноцветным! Не идеальная и очищенная белизна мрамора приподнимала его над жизнью города и природы, а, напротив, праздничная яркость цвета, полная шумного человеческого темперамента, выделяла храм среди однообразной и одноцветной жилой застройки или на фоне мягких и светлых по цвету гор, окутанных удивительным прозрачно-серебристым воздухом Греции. Храм раскрашивался в синий и красный цвета. Окраска наносилась не сплошь.                    Естественный цвет мрамора тоже участвовал в расцветке храма: колонны и каменные балки архитрава оставались не закрашенными. Но, напротив, в дорической колонне красным цветом помечались опоясывающие ее верхнюю часть врезы и рельефные полоски-ремешки. Тем же цветом окрашивались нижние поверхности нависающих карнизов. Вообще красной краской покрывались главным образом горизонтальные части храма. Триглифы и мутулы окрашивались в синий цвет, а метопы, вернее, их фон, на котором выступает рельефное изображение, — в красный. Поле фронтона (тимпан) также окрашивалось в интенсивный красный или синий цвет. На этом фоне отчетливо выступали статуи, в свою очередь окрашенные тоже. Кроме того, применялись и другие краски, а также позолота, которой покрывались отдельные детали. Здесь справляла праздник рука мастера, украшавшего свое изделие, радовавшегося      многоцветности   мира   и      своих   чувств. Добавим к этому и умение зодчих выбрать камень необходимого цвета: голубовато-серый мрамор для храма бога морских стихий Посейдона (сооруженного в 3-й четверти V в. до н.э. на мысе Сунион недалеко от Афин) или мрамор теплых, словно бы живых, человеческих тонов для Парфенона, украшавшего собой афинский Акрополь. Что же касается древнейших ордерных храмов, сооруженных из дерева, там богато раскрашивались детали, украшения и скульптура, выполненные из керамики.

                                          Список литературы

1. Казимеж Куманецкий «История культуры Древней Греции и Рима» - М.: «Высшая школа», 1990 г.
2. Н. Ф. Гуляницкий «Архитектура гражданских и промышленных зданий» в 5 томах: том 1 «История архитектуры» - М.: Стройиздат 1984 г.
3. История зарубежного искусства – М.: Изобраз. искусство, 1984 г.
4. А. Н. Бадак и др. «ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО МИРА Древняя Греция» – Минск: АСТ, 2000 г.
5. Л. Любимов «Искусство Древнего мира» - М.: Просвещение, 1980 г.
6. Под ред. В.И. Кузищина «История Древней Греции»  -  М. "Высшая                                                               школа", 1996.