Бытовая коммуникация в литературной практике XX века на примере рассказов Шукшина

Ситуация диалога может быть маркирована при  помощи таких слов в рассказах как « беседа, споры, собрание» и т.д. «В самый последний день, когда справляли отвальную, Бронька приступал к главному своему рассказу («Миль, пардон, мадам!»). Лексическим средством презентации монолога шукшинского героя является слово «рассказ», которому отводится особая роль в процессе восприятия и понимания содержания текста, его эмоционально-оценочного восприятия: рассказ о неудавшемся покушении на Гитлера – одно из чудачеств Броньки Пупкова.

 Диалог дает возможность Шукшину показать речевое поведение персонажа и ситуации, в котором  существует общение. Аннинский считает, что обычно диалог акцентирует все внимание читателя, так как зачастую весь диалог не маркируется комментариями автора:

      - Ты думаешь, ты воду пьешь?

     -- Пошел ты!

     -- Нет, ты  ответь.

     -- Воду пью. ( «Микроскоп»), что помогает создать динамизм  какой-либо ситуации, усиливает иллюзию сценичности действия. Диалог создается не только с помощью персонажа, но и не обозначенного субъекта действия «- А в чем дело вообще-то?- громко спросил он, не брата, а кого-то еще» («Чудик»). Обращение используется, как будто намекая, что герой ведет разговор с третьим незнакомым лицом, что также свидетельствует и о его задумчивости.

Участие персонажа, обозначенного глаголом во множественном числе, создает в восприятии читателя многократность описанной речевой ситуации. Изменение  диалога связано с тем, что некоторые реплики диалога даются в виде невербализованной речи: « В служебном проходе ему загородил дорогу парень-мясник.

-Чего ты волну-то  поднял? Но ему-то Сашка нашел, что сказать. И видно, в глазах у Сашки стояло серьезное чувство – парень отшагнул в сторону» («Обида»).

В организации диалогической ситуации огромную роль играет предметно-событийный фон произведения – место, где происходит общение, время, когда оно развертывается [Т.1: 117].Ситуация речевого взаимодействия происходит в определенном месте в определенный момент («здесь» и «сейчас»). Экспозиция содержит показ внешних обстоятельств, введение в ситуацию прежде, чем начинается сам диалог между героями.

Еще одна особенность диалога в рассказах Шукшина это то, что он сближается по своему существу с речью драматичной, даже слова автора объясняющие диалог звучат как ремарка к действию какой-то трагедии. Диалог является способом раскрытия «речевой маски», отражающей индивидуальные особенности речевого поведения персонажей,  по-мнению Г.Белой. В этом плане нам очень интересен рассказ «Срезал», т.е. там Глеб Капустин по сути представлен как актер, надевший коммуникативную маску, который посредством диалога разыгрывает свою роль. Мотив игры здесь очевиден.

Речевую манеру Глеба характеризует ироничное отношение к собеседнику, что выражается употреблением в речи таких форм, как «господин кандидат», «товарищ кандидат», приложений «вас, мыслителей»,высказываний с издевкой типа «кандидатов сейчас как нерезаных собак».

«Функциональная нагрузка шукшинского диалога предопределяется необычностью коммуникативной ситуации, в которую вступают герои рассказов» [Апухтина,1986: 35].Объемность ситуации создается ее насыщенностью социально-психологическим содержанием, связанным с совокупностью социальных, психологических, возрастных, гендерных характеристик персонажа. Речевое поведение отражает характер межличностных отношений, определяющийся социальным статусом говорящих, нередко его взгляд на мир.

Шукшинские диалоги являются своеобразной формой выражения  особенностей русского человека, основными чертами коммуникативного поведения которого являются: общительность, открытость, искренность, эмоциональность и т.д. Шукшин замечает, что, по сути, русский, а особенно деревенский человек по сути – это ребенок, который входит в конфликт с миром, и автор показывает это посредством диалога. Главное средство создания коммуникации у Шукшина – это диалог [Панкин,1980: 46].

Шукшин мастерски воссоздает конфликтную ситуацию, отражая психологические противоречия между его участниками, диалог  носит  агрессивный характер: в репликах одного из персонажей содержатся бранные и оскорбительные выражения, звучит угроза.  Чаще всего конфликты возникают в результате семейного общения. Семейная ссора имеет наиболее высокую степень использования агрессивных жанров. Жена, уставшая от «странностей» поведения мужа, использует оскорбление, угрозу, осуждение. В ее речи обилие бранных выражений. И иногда это связано с тем, что так принято в среде, где находится герой, и диалог не смог бы строится по- другому, а иногда с тем, что жена совсем не воспринимает мужа как взрослого человека, лишь как маленького ребенка, которого надо  поучать, но которого она все равно любит несмотря ни на что.

1.5. Особенности поведения «чудика» в анализируемых рассказах

1.5.1. «Чудик»

Рассказ написан в 1967 году и впервые опубликован в журнале «Новый мир». Используются биографические данные, прежде всего это имя Василий, где автор как бы уравнивает себя с персонажем, таким образом, и заявляет о том, что он тоже Чудик.

О том, что рассказ был  дорог  Шукшину свидетельствует и тот факт, что он использовал его в фильме «Странные люди» [Т.3: 305].

Проблема, поставленная в рассказе - проблема выживания врожденного доброго детского начала героя в испорченном омертвевшем обществе.

Например, эпизод с самолетом и облаками выявляет главного героя как мечтателя: он только ощутил глупейшее желание упасть в них, в облака  как в вату». В том же самолете, когда он находит челюсть, упавшего пассажира проявляется и непосредственность героя:

« - Эта?! – радостно воскликнул он и подал.

У читателя даже лысина побагровела.

- Почему обязательно  надо руками трогать?- закричал он шепеляво.

Чудик растерялся.

-А чем же?».

Прямолинейное мышление героя разбивается о непонимании и злобу извне. Работает принцип: « хотел, как лучше получилось как всегда». Описывая, такое поведение Чудика исследователь Г.Белая говорит о том, что персонаж мыслит как ребенок, и ведет соответственно себя также [Белая,1973: 23].

В аэропорту, при написании телеграммы жене, его отдергивает хлесткое замечание телеграфистки « взрослый человек, не в детсаде». Тем самым автор  показывает нам, что его герой существует в своем личном пространстве – детстве, которое не дано понять никому из мертвых людей города. А само написание телеграммы в виде милой игры рассказывает о  взаимоотношениях главного героя и его жены :  «Чудик написал телеграмму жене: «Приземлились. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша меня не забудь.» Фраза вроде тайной переписки, понятной только двум героям уже сама по себе представляет собой коммуникативную игру двух людей, исключая других. Детское поведение Чудика проявляется буквально во всем, вплоть до переписки с женой.

Опасно путешествие Чудика за Урал к брату, он отрывается от пространства города и подвергается опасности стать таким же мертвым, как жители этого  города, как сноха  и брат [Т.3: 306]. В городе происходит особая коммуникация, здесь Чудика никто не понимает, его общительности, открытости, разговорчивости и  у него постоянно возникает один и тот же вопрос на протяжении всего рассказа « - И почему же я такой есть?».  В городе все люди злые и мертвые, именно такой образ городского человека рисует Шукшин. Они умело притворяются добрыми, но злая личина, так или иначе проступает, когда человек уезжает в город он становится омертвевшим, каким стала и жена брата Дмитрия.

С Дмитрием у Чудика тоже не складывается взаимопонимание, несмотря на то, что они братья, об этом свидетельствует молчание после продолжительного диалога между ними. Никто не знает, как исправить ситуацию, но каждый понимает, что коммуникация разрушилась и не состоялась, хотя на первый  взгляд это и не видно: « - Не понимаю: почему они стали злые?-  Чудик стукнул кулаком по колену».

Невербальная коммуникация, как говорит Апухтина, « стук кулаком по колену» показывает обессиленность Чудика перед ситуацией, братом и его женой, а также всем миром, который не понимает его, диктует свои правила [Апухтина,1986: 45].И опять же здесь главный герой ведет себя как ребенок, у которого нет возможности, что-то изменить и исправить.

Открытый всему миру Чудик наивно верит, что зла на свете не существует: «Никакие они не злые, они – психи». Он уверен, что люди по природе добрые.  При разговоре с братом он повышает голос, будто понимает, что Дмитрий его слушает, но совсем не слышит, он уже омертвел, стал таким же, как и все жители города: « - А в чем дело вообще-то?- громко спросил он, не брата, а кого-то еще.» Чудик ждет ответов на свои вопросы от кого-то другого, брату он уже не верит, видит, что Дмитрий изменился и его это не радует.

Автор вводит героя в пространство детства и тогда, когда сообщает, что Чудик весь день ходил по городу и рассматривал витрины и купил кораблик для племянника, а потом решил расписать коляску ребенка. И искренне не понимает, почему сноха разозлилась из-за этого и называет ее чудачкой, как бы, переворачивая все с ног на голову, т.е. ставя себя как нормального и адекватного человека  против вот таких чудаков, как сноха. «-  А  ты   говоришь   -   деревня.   Чудачка.-   Он   хотел   мира   со снохой». Можно сказать, что здесь работает принцип карнавальной культуры, когда возможно перевернуть «верх» и «низ»  с последующей взаимозаменой. Чудик не считает себя чудаком, он уверен, что все вокруг, те кто его не понимают – именно они Чудаки.

После того, как сноха выгоняет  Чудика, ему становится больно и обидно: « Опять ему стало больно.  Когда его ненавидели, ему было очень больно. И страшно». Он не может воспринимать ненависть, потому что считает всех людей хорошими, боится, что  никто его не будет любить, и он останется в одиночестве.

«Казалось:  ну, теперь все, зачем же жить? И хотелось куда-нибудь уйти подальше от людей, которые ненавидят его или смеются.». Г. Белая утверждает, что в такие моменты у Чудика проявляется типичное поведение подростка, когда сверстники смеются над ним и обижают. Он снова спрашивает почему таким родился  и не находит ответа. Этот вопрос явно интересует не только самого героя, но и автора, который задается этим при написании всех рассказов, где есть персонаж  с «чудинкой» [Белая,1973: 44].

Когда Чудик возвращается в деревню, все становится прежним. Покинув  пределы омертвевшего города, он  возвращается в свою привычную среду, возвращается домой и забывает все, что происходило с ним в городе.  Чудик опять счастлив, весел и неунывающ. Здесь герой конкретно помещен в сферу детства, привычную и комфортную среду, где нет злых людей и все очень знакомое и родное : « Будто он вернулся к родителям,  в то пространство, где спокойно и уютно» [Панкин,1980: 44].

Песня и танец знаменует апогей чудачеств героя: « Подпрыгивал и пел громко:

- Тополяяяяя, тополяяя» и окончательное его падение в детство.

Мотив танца автор вводит в произведение как способ решения духовного конфликта, средство исцеления от омертвелости города, он говорит о том, что Чудик не стал таким же, как и все остальные  жители города, он сохранил свое состояние детства [Т.2: 129]. Тело человека движущиеся в танце как способ коммуникации способно рассказать о внутреннем мире человека, передать видение  мира и стать самовыражением.

Танец Чудика  - это не просто способ решения конфликта, но и одна из характерных для этого героя черт коммуникации.

1.5.2. «Микроскоп»

Второй рассказ « Микроскоп» продолжает галерею образов «чудика». Он написан в 1969 году, очевидно, что автор использует прием гротеска при создании произведения, отчасти  помещая героев в карнавальную среду.

Главный герой Андрей Ерин  «Как-то пришел домой сам не свой - желтый и сказал, не глядя на жену:

- Это…я деньги потерял». Пауза в разговоре свидетельствует о том, что признание дается Андрею с трудом, последующие слова показывают, что у Андрея возникает страх быть пойманным  на лжи. Автор сразу сообщает, что эти слова являются неправдой  посредством невербальной коммуникации: « При этом ломаный его нос ( кривой, с горбатинкой) из желтого стал красным». Типичная реакция человека, если он солгал, описанная в психологии [Обухова,1995: 15].

Покупка микроскопа сравнивается с получением ребенком новой игрушки, об этом говорит и поведение героя «  Андрей тихо сиял, ждал, когда на него обратят внимание … На него обратили внимание». Герой выжидает тот момент, когда сможет похвастаться новой игрушкой – атрибутом своей будущей учености: «  Андрей прошел к столу, долго распаковывал коробку. И наконец, открыл. И выставил на стол…микроскоп». Пауза, перед тем как обозначить предмет, находящийся в коробке говорит о напряжении самого героя и участников этого действия, он привлекает публику и наблюдает за реакцией на свои действия  с любопытством и восторженностью маленького ребенка. Однако никто не понимает стремления Андрея Ерина изменить мир. Даже жена называет его « скважиной» и « кривоносиком». 

Нельзя маркировать это именно как оскорбление героя, скорее здесь брань это проявление фамильярности и нежности, принятое в деревенской среде. [Ищенко, 2009: 36-37].Слово «кривоносик» содержит уменьшительно- ласкательный суффикс ( -ик), что уже само собой подразумевает теплое отношение жены к Андрею. Герой даже не обижается на эти слова, потому что для него это нормально, он понимает, что жена так выражает свое беспокойство, и переживает за него. Даже фраза женщины « -Чего эт ты, как... голый зад при луне, светисся?» является скорее не оскорблением, а попыткой автора ввести героев в карнавальную культуру, «типичное «карнавальное колесо», где лицо и зад сменяют друг друга как верх и низ» [Т.3: 172]. Также и нецензурная лексика здесь несет как бы «перевернутую» функцию, с резко негативной оценки переходит  на положительную.