Процесс доказывания по уголовному делу

Совесть как чувство нравственной ответственности  за свои поступки, решения должна побуждать  судей, народных и присяжных заседателей  к справедливым решениям[9]. Совесть при формировании убеждения выступает как внутренний критерий оценки своей деятельности, как беспристрастной, справедливой. "Судья, решая дело. должен говорить: я не могу иначе, не могу потому, что логика вещей, и внутреннее чувство, и житейская правда, и смысл закона твердо и неумолимо подсказывают мне мое решение, и против всякого другого говорит моя совесть как судьи и человека"[10].

5. Внутреннее  убеждение как познавательный  результат - это убеждение в  установлении (не установлении) каких-либо  фактических обстоятельств. Это  убеждение должно иметь в своей  основе совокупность собранных  по делу доказательств, исследованных  беспристрастно, объективно. Полученное  знание должно быть обосновано, аргументировано. Поэтому применительно  к важнейшим решениям закон  требует, чтобы в них приводились  доказательства сложившегося убеждения,  в них должны быть изложены  содержание доказательства и  мотивы, по которым оно оценено  как достоверное или недостоверное;  основание убеждения о доказанности (недоказанности) каких-либо обстоятельств  (например, ст. ст.305, 307 УПК) [11].

В психологическом аспекте внутреннее убеждение - чувство уверенности  в обоснованности своих выводов  об обстоятельствах дела. В этом качестве оно является важным волевым  стимулом, побуждающим к практическим действиям, выражающимся, например, в  решении о признании обвиняемого  виновным или невиновным, в назначении обвиняемому наказания или освобождении от ответственности.

Таким образом, внутреннее убеждение как  результат оценки характеризуется  с разных сторон: во-первых, это знание, во-вторых, вера в правильность этого  знания и, в-третьих, волевой стимул, побуждающий к определенным действиям[12].

Глава 3. Проблемы процесса доказывания в уголовно-процессуальной практике и пути их решения

Требуют дальнейшего изучения вопросы  доказывания, связанные с изменениями, внесенными в ст.237 УПК РФ, и изменениями  в ст.405 УПК РФ, обусловленные решениями  Конституционного Суда Российской Федерации.

Очевидно, что вопросы регламентации  в Законе правил доказывания напрямую связаны с тем, как законодатель определяет назначение уголовного судопроизводства. Поэтому не случайно, что различное  понимание назначения уголовного судопроизводства приводит и к разным позициям по вопросам доказательственного права. В ст.6 УПК РФ назначение уголовного судопроизводства обусловлено конституционными нормами, в которых определены приоритетные ценности государства (ст.2 Конституции  Российской Федерации).

Признавая, что человек, его права  и свободы являются высшей ценностью, государство возложило на себя обязанность  по соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина. Эта обязанность  должна выполняться государственными органами и должностными лицами, уполномоченными  на производство по уголовному делу. Этой обязанностью определяется назначение уголовного судопроизводства, выраженное в ч.1 и ч.2 ст.6 УПК РФ.

Назначение уголовного судопроизводства лежит в основе правил доказательственного  права, не допускающих применения любых  средств для раскрытия преступления, установления виновного и применения к нему наказания. Закон определяет, какие средства и правила их применения допустимы в соответствии с законом  и нравственными принципами, лежащими в основе правоприменительной деятельности. Конституция Российской Федерации  в ч.2 ст.50 считает недопустимыми  те средства достижения назначения уголовного судопроизводства, которые не отвечают правовым и нравственным принципам.

Оценивая роль уголовного судопроизводства в решении важной государственной  задачи предупреждения и борьбы с  преступностью, нельзя не учитывать, что  успешно расследованное уголовное  дело, вынесение законного и обоснованного  приговора виновному являются важными  составляющими в общем арсенале мер укрепления законности и правопорядка.

Назначение уголовного судопроизводства требует вынесения законных и  обоснованных решений, как по промежуточным  правовым вопросам, так и по тем, которые завершают досудебное производство или выражаются в судебном приговоре. Применительно к этому важнейшему акту правосудия предъявляется особое требование, поскольку только суд  может признать обвиняемого виновным.

При определении цели доказывания и  ее результата в науке уголовного процесса используется философская  категория - истина как соответствие сделанных выводов тому, что имело (или имеет) место в действительности. Особое внимание к проблемам применения философских категорий - истина, ее характеристика (абсолютная, относительная  истина) было уделено в теории доказательств  в 60 - 70-х годах. Это и понятно. Стремясь преодолеть негативные последствия  сталинских репрессий, когда фактически без следствия и суда обвиняемые признавались виновными, что находило оправдание и в некоторых теоретических  работах по доказыванию, ученые-процессуалисты сосредоточили свои усилия на разработке теории судебных доказательств[13], рассматривая в качестве обязательного требования к правосудному приговору установление истины по делу, применяя к ее характеристике категории абсолютной и относительной истины. Критерии истины рассматривали практику как в виде процессуальной деятельности по конкретным делам, так и обобщенную практику, выраженную в достижениях различного рода науки и т.п.

Есть ли основания сегодня утверждать, что правосудный приговор - это  приговор, устанавливающий истину, а если он вступил в законную силу, характеризовать его как абсолютную, неопровержимую истину? Понимая значение соответствия выводов, сформулированных в обвинительном заключении и  в приговоре, тому, что имело место  в действительности, нельзя не ставить  перед следствием предварительным  и судебным такую цель, как соответствие их выводов тому, что имело место  в действительности. Вместе с тем  необходимо ответить на вопрос, каковы те законные средства, которыми располагает  правоприменитель для достижения этой цели, и каковы правовые средства, условия  и возможности для проверки, установлена  ли истина в каждом конкретном случае вынесения обвинительного приговора.

Здесь мы должны обратиться к закону, который определяет возможности  и результаты поиска достоверных  знаний в судебной практике. При  этом мы неизбежно сталкиваемся с  запретами в законе, в частности  устанавливающими свидетельский иммунитет, освобождающий обвиняемого от дачи показаний, запрещающий использовать доказательства, полученные с нарушением закона, устанавливающий ограничения  в применении принудительных способов получения доказательств и др. Ограничивая определенными запретами  путь к истине, законодатель выразил  свои ценностные предпочтения, требуя, чтобы обвинительный приговор, который  опровергает презумпцию невиновности обвиняемого, не мог быть основан  на предположениях, а мог постановляться тогда, когда виновность подсудимого  подтверждена доказательствами (ч.4 ст.302 УПК РФ).

Закон требует законности, обоснованности, мотивированности, использования при  выражении цели деятельности правовые, а не философские категории. Поэтому, по нашему мнению, утверждения, содержащиеся в научных трудах Ю.К. Орлова, С.А. Шейфера, да и во многих других работах  процессуалистов о том, что цель деятельности следствия, суда - установление истины по делу, носят скорее идеологический, чем процессуальный характер.

Взгляд  на проблему истины в уголовном процессе, высказанный профессором В.Д. Арсеньевым, справедлив, он создал такой раздел теории судебных доказательств, как "Доказывание  фактических обстоятельств дела в отдельных стадиях советского уголовного процесса" (Иркутск, 1968 г.). Он писал: "Я постоянно и решительно борюсь против формально-декларативного подхода к таким понятиям и  институтам уголовного процесса, как  истина и др. Наука должна давать практике четкие и подробные рекомендации, как правильно разрешить дело в каждом конкретном случае, а не бросать ей красивые, но бесполезные  позиции (например: "Истина, только истина!")" [14].

В ряде выступлений обсуждалась формулировка ст.74 УПК РФ. Очевидно, что содержанием  доказательства, как и сформулировано в УПК РФ, являются сведения, а  не "фактические данные", как  указывалось в УПК РСФСР, что  соответствует процессу познания, поскольку  полученные сведения в момент получения  и закрепления не могут оцениваться  с точки зрения их достоверности, что предполагает термин "фактические  данные". Поэтому нельзя считать  свойством доказательства достоверность[15], так как вывод о достоверности сведения может быть сделан только по исследованию всех доказательств в их совокупности.

С.А. Шейфер, правильно подчеркивает, что  сведения могут выступать в качестве доказательства, если они получены и закреплены в указанном законом  порядке, пишет, что "доказательство формируется следователем". Такое  понятие употреблялось и ранее  в работах Е.А. Доли для обозначения  перехода сведений, полученных в результате ОРД, в процессуальную форму доказательства. Авторы стремятся этим подчеркнуть, что сведения воспринимаются и закрепляются в определенной, предписанной законом  форме. Неприятие определения "доказательства формируются" связано с тем  этимологическим смыслом слова "формировать" - "придавать определенную форму, законченность порождать"[16], что может дать основание понимать "формирование доказательств" как действия следователя, порождающие, уточняющие содержание показаний.

Вопроса о признаках, свойствах  доказательств обусловлен противоречием  в формулировках УПК РФ. С одной  стороны, закон требует получения  сведений в определенном процессуальном порядке судом, прокурором, следователем, дознавателем (ст.74 УПК РФ), с другой - предоставляет право защитнику  собирать и представлять доказательства (ст.53 УПК РФ).

В Федеральном законе от 31.05.2002 N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и  адвокатуре в Российской Федерации" указано право адвоката собирать сведения, используя предоставленные  для этого права, но не проводить  параллельное расследование. В настоящее  время не имеет оснований введение параллельного расследования. Профессор  В.А. Лазарева, которая, основываясь  на формулировке ст.53 УПК РФ, настаивает на том, что в этой норме правильно  выражены полномочия адвоката, так  как без наделения адвоката таким  правом он не сможет выполнять свое назначение в состязательном уголовном  процессе.

По существу, трудно возражать против обоснования проф.В.А. Лазаревой  таких правил построения состязательного  процесса, но нельзя при этом абстрагироваться и от того, что УПК РФ 2001 г. установил  смешанный тип судопроизводства, в котором досудебное производство построено по типу розыскного процесса. Очевидно, что ограниченность возможностей защиты по собиранию и проверке доказательств  в досудебном производстве не может  не сказываться на реализации состязательности и равноправия сторон в судебном разбирательстве. Видимо, именно к устранению этих противоречий должно идти совершенствование  закона и практика его применения.

Здесь следует обратить внимание, что обеспечение прав стороне  защиты зависит от внимательного  и мотивированного разрешения заявленных защитником ходатайств лицами, ведущими расследование, и судом (например, о  вызове и допросе свидетеля, приобщении к делу предмета в качестве вещественного  доказательства или документа). Важным средством для отстаивания стороной защиты своих интересов должно быть рассмотрение судом жалоб в порядке  ст.125 УПК на действия и решения  органов и должностных лиц, правомочных  на ведение следствия, на что обращено внимание в Постановлении Пленума  Верховного Суда Российской Федерации  от 10 февраля 2009 г.

Вопрос об участии суда в доказывании  в состязательном процессе, здесь  нельзя признать правильным утверждение  профессора Ю.К. Орлова о том, что  в УПК РФ 2001 г. суду отведена пассивная  роль наблюдателя состязания сторон в судебном следствии. Такое утверждение  не имеет основания ни в законе, ни в практической деятельности судей. Суд - субъект доказательственной деятельности. Он правомочен собирать, проверять  и оценивать доказательства (ст. ст.86, 87 УПК). Участие в судебном следствии  суда важно для формирования его  внутреннего убеждения по вопросам, на которые он должен ответить в  приговоре. В судебном следствии  закон предоставляет суду право  задавать вопросы подсудимому, свидетелям, потерпевшим (ст.275 УПК), осматривать  вещественные доказательства (ст.284 УПК), назначать экспертизу (ст.283 УПК) и  др. По инициативе суда могут быть оглашены показания потерпевшего или свидетеля, данные на предварительном следствии.

Доктор юридических наук Е.А. Зайцева  поддерживает изменения, внесенные  в ст.237 УПК РФ, расценивая эти  изменения как возрождение института  возвращения судом дела на доследование. Обращение к Постановлению Конституционного Суда Российской Федерации от 4 марта 2003 г. убеждает в том, что возвращение  дел из суда прокурору возможно при  наличии таких процессуальных нарушений, которые преграждают суду возможность  осуществлять правосудие. Вместе с  тем и в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации, и в Постановлении  Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 г. подчеркивается недопустимость возвращения дела из суда прокурору для восполнения  обвинения, что принципиально важно, иначе суд выполнял бы не присущую ему функцию обвинения.

Профессор Б.Я. Гаврилов, основываясь  на своем опыте руководства следствием в системе МВД России, убедительно  показал, к каким негативным последствиям для обвиняемого и выполнения назначения уголовного судопроизводства приводило допустимое по УПК РСФСР  возвращение дела, в том числе  и неоднократное, для дополнительного  расследования.