Понятие заключения под стражу как меры пресечения

По общему правилу дознаватель, следователь, прокурор в пределах предоставленных им полномочий вправе избрать подозреваемому (обвиняемому) меру пресечения в виде заключения под стражу при наличии достаточных оснований полагать, что он:

1) скроется от дознания, предварительного  следствия и суда;

2) может продолжать заниматься  преступной деятельностью;

3) может угрожать свидетелю или  иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо  иным путем воспрепятствовать  производству по делу (ст. 97 УПК РФ).

В отношении подозреваемого мера пресечения может быть избрана при наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, и с учетом обстоятельств, указанных в ст. 99 Кодекса.

Фактические данные, на основании которых сделаны выводы следователя об избрании меры пресечения, должны быть достоверными. А.А. Чувилев отмечал, что в материалах уголовных дел сравнительно редко можно найти доказательства, прямо указывающие на необходимость применения меры пресечения. Чаще всего об этом косвенно свидетельствуют такие обстоятельства дела, как способ преступления, его продолжительность, совершение нескольких преступлений, корыстные или иные низменные побуждения, отрицательная характеристика личности обвиняемого, наличие у него судимости и т.д. По общему правилу «достаточные основания полагать» порождаются совокупностью нескольких обстоятельств, установленных по уголовному делу12.

При решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и определения ее вида при наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, должны учитываться также тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства (ст. 99 УПК РФ). При этом обвинение должно быть предъявлено подозреваемому не позднее 10 суток с момента его задержания.

Обвинение в совершении одного из преступлений, предусмотренных ст. ст. 205, 205.1, 206, 208, 209, 277 - 279, 281 и 360 УК РФ, должно быть предъявлено подозреваемому, в отношении которого избрана мера пресечения, не позднее 30 суток с момента применения данной меры, а если подозреваемый был задержан, а затем заключен под стражу - в тот же срок с момента задержания. Если обвинение не будет предъявлено в установленный период, мера пресечения немедленно отменяется (ст. 100 УПК РФ).

Важным вопросом Постановления № 22 да и всей проблемы, связанной с заключением под стражу, является наличие достоверных сведений, устанавливающих основания для данной меры пресечения, и их исследование в ходе судебного разбирательства. В Постановлении № 22 используется ряд терминов, на основе которых суд устанавливает основания для заключения под стражу, а именно: «достаточные данные» (п. 2), «достоверные сведения» (п. 3), «доказательства» (п. 4), «данные» (п. 5), «дополнительные доказательства» (п. 10), «обстоятельства» (п. 20), «аргументы» (п. 20). В УПК РФ используется такой термин, как «фактические обстоятельства» (ч. 1 ст. 108 УПК РФ).

Очевидно, что для установления оснований заключения под стражу следует доказательства, собранные и представленные следователем (дознавателем), исследовать в условиях судебного разбирательства. Однако ни в одном из изученных нами дел не представлены доказательства, есть лишь предположения о существовании оснований для заключения под стражу.

Для этого Верховный Суд РФ в своем разъяснении, приведенном в Постановлении № 22, указывает, что следует тщательно проверять обоснованность мотивов необходимости заключения под стражу (п. 6), убедиться в достаточности этих данных (п. 19), исследовать доказательства, обосновывающие основания для заключения под стражу (п. 21), обсуждать данный вопрос (п. 26).

Рассматривая основания  заключения  под стражу, отметим, что  данная мера может применяться к подозреваемому только при одновременном наличии следующих условий:

1) совершении преступлений, за  которые закон предусматривает  наказание в виде лишения свободы  сроком свыше 2 лет (кроме исключительных  случаев, перечисленных в ч. 1 ст. 108 УПК РФ);

2) невозможности применения более  мягкой меры пресечения.

При этом, как показывают результаты изучения судебной практики, несмотря на законодательное закрепление требования об отражении в ходатайстве не только мотивов и оснований, в силу которых возникла необходимость в заключении под стражу подозреваемого, но и обоснования невозможности избрания иной (менее строгой) меры пресечения, органы предварительного следствия даже в условиях прокурорского надзора данные требования почти не выполняли. Суды, в свою очередь, зачастую снисходительно относились к таким нарушениям13.

Изучением постановлений судей о заключении подозреваемых под стражу установлено, что почти ни в одном из них нет ссылок на нормы УПК, на основе которых применяется такая мера пресечения. Представляется, что перечисление в судебных решениях только лишь оснований применения меры пресечения в виде лишения свободы (ст. 97 УПК РФ), что имеет место в большинстве судебных постановлений, не может рассматриваться как наличие исключительных обстоятельств, дающих согласно ст. 100 УПК РФ право на ее применение14.

Различия в оценке европейскими и российскими судьями законности и обоснованности решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемых обусловлены и тем, что УПК РФ не предусматривает в качестве самостоятельного основания для ее применения наличие обоснованного подозрения лица в совершении преступления. Однако, с учетом того что Конвенция о защите прав человека и основных свобод в силу положений Конституции Российской Федерации является частью ее законодательства, при принятии решения об избрании в отношении подозреваемого рассматриваемой меры пресечения суд безусловно должен исходить из положений пп. «с» п. 1 ст. 5 данной Конвенции, которая прямо указывает, что заключение под стражу возможно только при наличии обоснованного подозрения в совершении правонарушения.

Разумеется, на первоначальном этапе расследования было бы чрезмерно требовать от следователя наличия исчерпывающих данных о причастности подозреваемого к преступлению. Этого не требует и Европейский суд по правам человека, который в своих решениях подчеркивал, что «...вызывающие подозрения факты еще не достигли такого уровня, который необходим для осуждения или даже для предъявления обвинения, которое происходит на следующем этапе уголовного процесса», тем более что «...статья 5 Конвенции не предполагает, что следственные органы должны иметь доказательства, достаточные для предъявления обвинения либо в момент заключения, либо в период содержания под стражей»15.

В то же время Европейский суд по правам человека ( - далее   по тексту  курсовой  работы  - ЕСПЧ) неоднократно отмечал: что «обоснованность» подозрения, на котором должно основываться задержание, является существенным элементом защиты, предоставляемой пп. «с» п. 1 ст. 5 Конвенции, от произвольного лишения свободы. Существование «обоснованного подозрения» заранее предполагает наличие фактов или сведений, способных убедить объективного наблюдателя в том, что соответствующее лицо могло совершить это правонарушение»16.

Из указанного положения следует, что органы предварительного следствия обязаны представить по крайней мере определенные доказательства, которые могли бы убедить суд, что конкретное лицо обоснованно подозревается в совершении конкретного преступления.

В связи с приведенной позицией ЕСПЧ представляется, что судьи должны быть ориентированными на изложение в своих постановлениях оценки подозрению (как обоснованному или необоснованному), а точнее - давать предварительную оценку доказательствам, которыми обосновывается необходимость заключения подозреваемого под стражу. Это должно происходить в той части, в которой необходимо убедиться в достаточности данных, свидетельствующих хотя бы: 1) о наличии события преступления и 2) о возможной причастности к нему подозреваемого. При этом очевидно, что данная оценка не должна влечь каких-либо выводов о виновности лица в совершении преступления.

Несмотря на то, что аналогичное мнение было высказано ранее рядом ученых17, Пленум Верховного Суда Российской Федерации, отменяя Постановление от 27 апреля 1993 г. «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления содержания под стражей», воздержался от более расширенного изложения своей позиции по данному вопросу, ограничившись повторением в п. 4 Постановления от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» указания на то, что на данной стадии «судья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении»18.

Далее коротко остановимся на анализе еще ряда позиций ЕСПЧ, связанных с оценкой иных оснований применения заключения под стражу, излагаемых судьями в соответствующих решениях.

Так, по целому ряду дел ЕСПЧ обращал внимание на то, что очень часто российские суды в качестве основного довода при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу указывают лишь тяжесть преступления, в совершении которого подозревается лицо. На этом основании далее утверждается, что оно может скрыться от следствия и суда. Подобная практика, по мнению судей ЕСПЧ, недопустима, поскольку опасность (побега) должна оцениваться не только в свете тяжести наказания, так как последняя может как существовать, так и быть сведена до такого минимума, что предварительное заключение окажется неоправданным19.

С точки зрения европейских судей подтвердить существование такой опасности могут обстоятельства, характеризующие лицо, его моральный облик, место жительства, профессию, его средства, семейные связи, связи любого порядка со страной, в которой оно преследуется20.

Аналогичные правовые позиции высказаны и по поводу неприемлемости голословных указаний в ходатайствах следователей на гипотетическую возможность того, что лицо будет препятствовать проведению предварительного расследования и может продолжить заниматься преступной деятельностью. Несмотря на то, что Верховный Суд Российской Федерации неоднократно в своих решениях указывал на необходимость требовать от органов следствия представления конкретных доказательств или фактов, свидетельствующих о реальности подобных опасений, до настоящего времени это не находит своего отражения в большинстве судебных постановлений.

Следует отметить, что  положения ст. 97 УПК РФ  подвергаются  критике и со стороны   российских авторов. Так О. И. Цоколова21 критически подходит к положениям ст. 97 УПК,  доказывая, что меры пресечения должны в основном определяться тяжестью обвинения, а все прочие обстоятельства имеют факультативное значение. В действующей формулировке ст. 97 УПК меры пресечения призваны предупредить сокрытие обвиняемого от следствия и суда, его попытки воспрепятствовать установлению истины по делу, совершение им новых преступлений. Предположения следователя о возможности наступления перечисленных событий носят вероятностный характер, причем это предположения не о прошедших или происходящих событиях, а о тех, которые только могут произойти в будущем.

Изучение уголовных дел показывает, что при расследовании нечасто удается получить информацию, прямо указывающую, что обвиняемый намеревается скрыться от следствия и суда или препятствовать установлению истины по делу. В большинстве случаев следователю приходится основывать свое решение о применении меры пресечения на сведениях, лишь косвенным образом указывающих на намерения обвиняемого.

Практика исходит прежде всего из того, что в структуру оснований применения меры пресечения (особенно это касается заключения под стражу) непременно включаются доказательства, изобличающие обвиняемого в совершении преступления или позволяющие подозревать лицо в этом. Рассматривая ходатайство следователя о заключении под стражу обвиняемого или подозреваемого, судья прежде всего выясняет, имеются ли в деле доказательства совершения преступления именно данным лицом. Чаще всего (по данным автора  курсовой   работы – до 63 % случаев) судьи  отказывают в удовлетворении ходатайства о заключении под стражу потому, что приходят к выводу о недостаточности доказательств, подтверждающих участие обвиняемого  или подозреваемого в преступлении.

На наш взгляд при избрании меры пресечения необходимо исходить не из вида наказания, а  из категории преступления, в совершении которого предъявлено обвинение (ст. 15 УК РФ).

Установление строгой зависимости между тяжестью преступления, в совершении которого лицо обвиняется или подозревается, и мерой пресечения, которая к нему применяется, имело бы положительное значение для укрепления законности на стадии предварительного расследования22.

Что касается действующего порядка избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, то   он  носит многоэтапный и весьма сложный характер, что требует дальнейшего теоретического осмысления, совершенствования законодательного регулирования и установления единообразия судебной и следственной практики. В 2008 г. судами рассмотрено 284,2 тыс. ходатайств, из которых удовлетворено 91,4%23.

 Мы  солидарны  с  теми авторами24, которые подвергают критике разъяснение Пленума Верховного Суда РФ о том, что в соответствии с законом рассмотрение ходатайства об избрании подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей проводится в открытом судебном заседании, за исключением случаев, указанных в ч. 2 ст. 241 УПК (п. 11 ППВС от 05.03.04). Недопустимость разглашения данных предварительного расследования является одним из общих условий этой стадии уголовного судопроизводства (ст. 161 УПК), которому соответствует не открытая, а закрытая форма судебного заседания для решения вопроса о мере пресечения. Более того, принцип гласности (ст. 241 УПК) отнесен к общим условиям судебного разбирательства (гл. 35 УПК) и не относится к общим принципам уголовного судопроизводства (гл. 2 УПК). Судебное заседание, в котором рассматривается ходатайство органа предварительного расследования о заключении обвиняемого (подозреваемого) под стражу, должно быть закрытым, о чем необходимо  указать в ч. 4 ст. 108 УПК.