Мотив и цель в уголовном праве

Во-вторых, вина, мотив и цель обладают обратным свойством - понижать общественную опасность  деяний, сводя ее в ряде случаев  до характера, свойственного проступку, и тем самым также отграничивают воинские преступления от иных деяний, совершаемых военнослужащими.

В-третьих, признаки субъективной стороны, характеризуя личность правонарушителя, также влияют на общественную опасность содеянного, которая зависит  не только от опасности действия (бездействия), но и от других показателей, в частности, от данных о субъекте и содержания субъективной стороны. Правда, как обоснованно отмечается в литературе, решающее значение для перевода деяния из преступления в проступок это обстоятельство и имеет лишь в том случае, если само действие или бездействие не представляет большой общественной опасности.

Преступления  указанных групп разграничиваются по многим признакам объективной  и субъективной стороны. Не преувеличивая  роли субъективной стороны, продемонстрируем их место в этом процессе.

Сложность в  разграничении преступления и проступка  возникает, в частности, при оценке отдельных пограничных случаев.

Так, по уголовному делу Боровика и других было установлено, что этот военнослужащий совместно  с двумя сослуживцами совершил криминальное оставление службы и, находясь вне части, отказался выполнить приказ командира взвода старшего лейтенанта Степанова о немедленном возвращении на службу, ушел на частную квартиру, где организовал коллективное употребление спиртных напитков. Приговором военного суда Боровик был признан виновным и осужден за самовольное оставление части и групповое неисполнение приказа.

Однако надзорным  определением военного суда округа обвинение  его в части неисполнения приказа  офицера Степанова из приговора было необоснованно исключено и дело в этой части производством было прекращено за отсутствием в этих действиях Боровика состава неповиновения.

Военная коллегия Верховного суда РФ, исправляя ошибку надзорной инстанции, указала, что  Боровик и другие, понимая требование офицера Степанова как отданное в порядке службы приказание, умышленно не выполнили его и продолжали оставаться вне части. Тем самым они совершили два различных по своему характеру и объекту посягательства преступления: уклонение от военной службы и деяние против порядка подчиненности.

Анализируя  приведенное дело, следует констатировать, что правильно оценить содеянное  по двум статьям позволили мотив  и цель действий виновных. Исходя из желания провести время по своему усмотрению, употребить спиртные напитки, военнослужащие приняли решение отлучиться из части с целью временно уклониться от службы. Эта цель явилась способом реализации указанных мотивов и в совокупности с иными признаками содеянного должна получить самостоятельную уголовно-правовую оценку по ныне существующей ст. 337 УК РФ.

Однако на пути достижения поставленной цели возникло объективное препятствие - приказ начальника вернуться в часть, которое не позволило ее реализовать. В связи  с этим Боровик скорректировал свое поведение и избрал противоправное средство устранения преграды. Реализация цели временного уклонения от службы не снималась, но на некоторое время была отложена на второй план.

Общепризнанно, что с субъективной стороны сопротивление  и принуждение характеризуются прямым умыслом. При этом презюмируется, что субъект данных преступлений должен преследовать специальную цель, направляющую и конкретизирующую умысел: воспрепятствовать соответствующим лицам в выполнении их обязанностей (при сопротивлении) или заставить их нарушить, прекратить, изменить эти обстоятельства в настоящее время или в будущем (при принуждении). В то же время указанные цели деяний должны сознаваться не только виновным, но и потерпевшим, поскольку, не зная о цели применяемого к нему насилия, последний не способен понять, чего от него добиваются.

Так, вследствие неправильной оценки мотива содеянного первоначально был необоснованно  осужден военный-строитель рядовой  Кравцов. Во время прохождения службы по призыву он был избит сослуживцем  Исаевым (осужденным за указанное преступление), в связи с чем более месяца находился на стационарном лечении, а затем переведен в другую часть. Там земляки Исаева систематически угрожали Кравцову расправой, избивали его, заставляли выполнять за себя различную работу.

По указанным  мотивам Кравцов самовольно оставил  часть и уехал к жене, чтобы  посоветоваться. На четвертый день он прибыл в военную прокуратуру.

Поскольку Кравцов  самовольно оставил часть не с  целью уклонения от военной службы, а для того чтобы избежать издевательств со стороны сослуживцев, уголовное дело в отношении него было прекращено за отсутствием состава воинского преступления.

По другому  делу с аналогичными обстоятельствами практические органы военной юстиции  констатировали, что, поскольку военнослужащий уклонился не от военной службы, а от систематических издевательств и унижений, его побег из части лишь формально содержит признаки преступления, в связи с чем оно в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК .

Мотивы формируют  цель поведения, которая и определяет направленность умысла в преступлениях рассматриваемой группы.

Это необходимо иметь в виду в правоприменительной  деятельности и при оценке субъективной стороны деяния не допускать подмену  терминов: мотив целью и наоборот.

Как показывает изучение уголовных дел, подобные ошибки нередки в практике военных прокуратур и военных судов, что влечет неправильное применение ими уголовного закона .

Мотив и цель также являются субъективными основаниями  ответственности за умышленные преступления, квалифицируемыми по общеуголовным нормам о должностных преступлениях.

Наличие специальных  мотивов - корыстной или иной личной заинтересованности - наряду с другим обязательным признаком - существенным вредом - придает должностному правонарушению воинского субъекта необходимый характер общественной опасности, позволяющий отнести его именно к преступлению. Деяние, не имеющее указанных признаков, не образует уголовно наказуемого злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ).

Так, не могут  рассматриваться как преступление единичные действия должностного лица, не причинившие существенного вреда, если они лишены корысти или иной личной заинтересованности. Подобные действия следует рассматривать как должностной проступок, за который лицо может быть наказано лишь в дисциплинарном порядке.

Тем самым воинское должностное лицо сознает необходимые  объективные признаки преступления, благодаря соответствующим субъективным признакам.

Рассмотрим  более подробно данное понятие.

Ложно понятые  интересы службы являются частью общего понятия - ложно понимаемых интересов служебной необходимости. Уголовный закон ни о том, ни о другом непосредственно не упоминает, поэтому и требуется их анализ.

Служебная необходимость - это исполнение обязанностей по военной  службе, это специфический вид  деятельности, могущий вовсе исключить преступность деяний и условиях несения службы в рядах Вооруженных сил.

Действуя по мотивам реально существующей служебной  необходимости, субъект моделирует цель и избирает приемлемые средства ее реализации, не вступающие в противоречие с правом. Оценка же поведения как мотивированного не объективной служебной необходимостью, а ложно понятыми интересами службы осуществляется в следующих ситуациях:

Само побуждение действительно может быть детерминировано  интересами службы. Однако если оно соотносится с антисоциальными целями и способами их удовлетворения, то только деяние приобретает качество общественно опасного.

Например, заместитель  командира взвода младший сержант  Кузнецов, будучи недоволен тем, что  подчиненные недобросовестно исполняют свои служебные обязанности, систематически избивал их, полагая, что таким образом он добьется устранения их упущений по службе.

При оценке описанного превышения власти имеющиеся ложно  понятые интересы службы должны учитываться  как фактор, определяющий направленность деяния на военно-служебные отношения. Кроме того, их следует принять во внимание как обстоятельство, смягчающее ответственность виновного, поскольку само по себе «благое намерение» должностного лица свидетельствует о меньшей глубине антисоциальной мотивации его поведения.

На практике военные суды, назначая наказание  за деяния, совершенные в аналогичных  ситуациях, указывают, что в качестве смягчающих обстоятельств они учитывают  неправильные, неправомерные действия потерпевших, обусловивших преступления виновным.

Поведение должностного лица может быть обусловлено не только причинами служебной необходимости, но и антисоциальной мотивацией, которая  формирует противоправный способ его  действий.

Например, командир воинской части майор Черняков скрывал преступления своих подчиненных, не возбудил против них семь уголовных дел.

Подобные объяснения вряд ли можно отнести к ложно  понятым интересам службы. Однако путем нарушения законности нельзя добиться каких-либо благих целей, что  сознается самим виновным в силу его образования, опыта, положения и т.д. Поэтому названные мотивы и цели следует учитывать как факторы, свидетельствующие о воинской природе деяния. На практике же такие признаки в аналогичных ситуациях чаще не принимаются во внимание и не оцениваются вовсе.

Деяние должностного лица может быть обусловлено низменными побуждениями, которые субъект часто  скрывает за мотивировками (объяснениями, а не мотивами) служебных интересов.

В действительности мотивами его действий были корыстные  побуждения, подлежащие учету в качестве конструктивного признака ст. 285 УК РФ, а также в рамках ст. 146 УК РСФСР (ст. 162 УК РФ).

Она может проявляться  в карьеристских мотивах (добиться продвижения по службе, поощрения, перевода на другое место, избежать наложения взыскания), мотивах тщеславия, защиты «чести мундира» и т.п., которые следует учитывать в рамках конструктивного признака ст. 285 УК РФ.

В реальной практике нередки случаи параллельного существования  личных и ложно понятых служебных  мотивов, руководствуясь которыми субъект совершает преступление. В таких случаях каждый из мотивов должен получать свою собственную уголовно-правовую оценку как в рамках квалификации, так и при назначении наказания за воинское должностное преступление.

Содержание  мотива ложно понятых интересов службы не является неизменным и однозначным. В каждом конкретном случае его необходимо уточнять, а не ограничиваться неопределенными ссылками на то, что лицо действовало из интересов или из ложно понятых интересов службы, как это имеет место в настоящее время на практике. Рассматриваемый мотив деяния должностного лица может получать самостоятельную оценку как обстоятельство, определяющее направленность деяния и его квалификацию, влияющее на степень общественной опасности конкретного преступления, учитываемое как фактор, смягчающий ответственность при назначении наказания, поэтому мотив является существенным признаком должностного преступления. Помимо того, что он является одним из конструктивных элементов уголовно наказуемого злоупотребления, мотив формирует соответствующую цель, свидетельствующую о направленности преступления.

Благодаря своим  правовым функциям рассматриваемые  признаки оказывают существенную помощь в разграничении преступлений, дисциплинарных проступков и правомерного поведения.

Выводы по 2 главе

1.Важнейшим  понятием, связанным с правоприменительной  деятельностью правоохранительных  органов и центральной стадией  применения уголовного закона, является  квалификация преступлений, под  которой понимается установление  и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой.

2.Мотив и  цель преступления являются факультативными  признаками субъективной стороны  преступления. Они становятся обязательными и поэтому учитываются при квалификации преступлений только в случаях, указанных в законе, т.е. в конкретной статье .

Заключение

Мотив, цель преступления, а также вина в форме умысла либо неосторожности образуют субъективную сторону преступления в соответствии с действующей доктриной уголовного права. При конструировании составов отдельных преступлений законодатель также оперирует этими понятиями. При этом термин «мотив» заменяется в ряде случаев на «побуждения», «заинтересованность» и т.д. Например, в п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ предусмотрена ответственность за убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга, в п. «и» ч. 2 ст. 105 УК за убийство из хулиганских побуждений, в п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести и т.д. Вместе с тем в тексте закона определяется только вина (ст. ст. 25 - 27 УК). Дефиниции мотива и цели не нашли законодательного воплощения.

В специальной литературе отмечается, что, хотя мотив и цель имеют много общего, они не тождественны. Эту мысль разделяют все авторы без исключения. Однако при комментировании  отдельных статей УК, в которых  признаком состава выступает цель преступления, иногда эти два понятия отождествляются. Так, высказывается мысль о том, что хищение совершается с корыстным мотивом. В примечании к ст. 158 УК РФ субъективная сторона кражи представлена корыстной целью.

Безусловно, в большинстве случаев мотив хищения корыстный. Но при этом не следует исключать и иных мотивов. Если лицо действует из «благих» побуждений, но при этом преследует в том числе и цель незаконного обогащения третьих лиц, то, на наш взгляд, содеянное при наличии остальных признаков хищения следует квалифицировать по статьям УК, предусматривающим ответственность за преступления против собственности. Причем это правило подлежит распространять не только на соучастников преступления, но и на лиц, совершивших хищение единолично.