Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества

Е. В. Ворошилин, Б. В. Здравомыслов и А. В. Кладков  также называют непосредственным объектом данного преступления "правильную деятельность исправительно-трудовых учреждений". М.П.Михайлов предпринял попытку дать его развернутое определение. Он писал: "…Действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений, нарушают нормальную деятельность мест лишения свободы (тюрем, исправительно-трудовых колоний различного типа), на которые … государством возложена задача по исправлению и перевоспитанию осужденных на основе их участия в общественно полезном труде".

Использование указанными авторами достаточно неопределенных по своему содержанию понятий "правильная деятельность", "нормальная деятельность" вряд ли было удачным, поскольку функционирование мест лишения свободы осуществлялось по различным направлениям, многие из которых не охранялись уголовным законом. На это обстоятельство обратил внимание П. Ф. Тельнов, конкретизировавший указанные понятия, отметив, что рассматриваемое преступление посягает на "правильную деятельность исправительно-трудовых учреждений по исправлению и перевоспитанию осужденных".

В настоящее  время также наблюдается большой  разброс мнений по объекту преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ. В целом  можно сказать: вектор позиций зависит от того, что кладется в основу его определения. Одни авторы исходят из законодательной принадлежности этого деяния к посягательствам против порядка управления; другие — из сущности деяния, его социальной направленности, причин криминализации и фактического содержания нарушаемых преступлением общественных отношений; третьи — пытаются, на наш взгляд, найти компромисс между легальным решением вопроса и сутью преступления, мотивацией его совершения.

Так, М. П. Журавлев видовым объектом анализируемого преступления считает нормальную управленческую деятельность органов государственной власти и местного самоуправления и относит его к группе посягательств, которая им названа так же, как и указанный объект. Однако при этом он непосредственный объект преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, не "привязывает" к видовому, определяя его достаточно аморфно: "нормальная деятельность мест лишения свободы и мест содержания под стражей". По сути также раскрывает его содержание А. В. Галахова. О нормальной деятельности как непосредственном объекте данного преступления говорит З. А. Незнамова.

На наш взгляд, противоречиво, непоследовательно  устанавливается круг общественных отношений, терпящих урон при дезорганизации нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, В. С. Комиссаровым. Им, как нам представляется, допускается та же самая ошибка, на которую мы обращали внимание, анализируя взгляды специалистов на объект преступления по ст. 771 УК РСФСР. "Объектом преступления, — пишет В. С. Комиссаров, — является нормальная деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества". В то же время, характеризуя общественную опасность рассматриваемого деяния, он вполне обоснованно подчеркивает, что она заключается не только в нарушении нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, что препятствует реализации целей наказания, но и в том, что нарушается безопасность сотрудников соответствующих учреждений и осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы. Но в этом случае логично предположить: во-первых, объектом преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, является не просто нормальная деятельность учреждений уголовно-исполнительной системы, а деятельность по реализации целей наказания; во-вторых, коль скоро нарушается безопасность лиц, указанных в законе, то тогда это двухобъектное преступление, где вторым объектом выступает здоровье человека.

Но главное  даже не в этом. В данном случае непосредственный объект не согласуется с видовым. Последний автором определяется как нормальная деятельность органов власти и местного самоуправления, понимаемая в виде складывающихся между органами управления и гражданами отношений по поводу осуществления первыми — распорядительных, административных функций и подчиненности, обязательности исполнения и дисциплины — вторыми.

Но соответствует  ли этому утверждению законодательное  описание рассматриваемого преступления? О подчиненности, дисциплине и т.д. можно говорить лишь применительно  к ч. 2 ст. 321 УК РФ, где речь идет о насилии в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей. Но ничего этого нет между осужденными, когда один из них путем применения насилия воспрепятствует исправлению другого (ч. 1). Одним словом, законодательная характеристика преступления и определение видового и непосредственного объектов, даваемое В. С. Комиссаровым, не согласуются между собой.

Представляется, что недостаточно точен в установлении круга нарушаемых общественных отношений  преступлением, предусмотренным ст. 321 УК РФ, Н. Г. Иванов. Из числа всех преступлений против порядка управления по непосредственному объекту он выделяет группу деяний, посягающих на субъектов управленческой деятельности, куда включает и дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. Но если это так, то тогда непосредственным объектом может быть нечто другое, а не нормальная деятельность указанных учреждений, на что автор указывает уже относительно данного конкретного преступления. Кроме того, по нашему мнению, посягательство на субъекта управленческой деятельности — это способ совершения преступления. Недаром же сам Н. Г. Иванов в качестве дополнительного непосредственного объекта называет здоровье потерпевшего, указанного в законе. Эта позиция согласуется с учением о двухобъектных преступлениях.

На наш взгляд, все попытки определения объекта  преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, исходя из места уголовно-правовой нормы в системе Особенной  части, без учета социальной сути деяния, его общественной опасности, оказались неудачными. При установлении круга соответствующих общественных отношений, а на этой основе — принадлежности данного посягательства к определенному виду преступлений, следует исходить из сущности деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, мотива и цели преступного поведения ("с целью воспрепятствования исправлению осужденного или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы" — ч. 1 ст. 321 УК РФ; "в связи с осуществлением им служебной деятельности" — ч. 2 данной статьи).

Решение проблемы представляет определенную сложность  и, в первую очередь, в связи с  тем, что сама уголовно-правовая норма  достаточно противоречива. В заголовке  ст. 321 УК РФ говорится о дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. Если исходить из данной посылки, то для определения объекта необходимо установить эти учреждения, определить задачи, стоящие перед ними, и на этой основе очертить круг общественных отношений, взятых под охрану уголовным законом. Но, как известно, название статьи при толковании сущности уголовно-правового запрета имеет лишь ориентирующий характер. Сам запрет изложен в диспозиции нормы. Основываясь на этом положении, мы должны констатировать: заголовок статьи по своему содержанию уже ее части первой, поскольку в ней говорится вообще об учреждениях или органах уголовно-исполнительной системы без каких-либо ограничений, а не только решающих задачи изоляции лиц от общества.

Противоречия  существуют и между различными частями анализируемой статьи. В ч. 2 ст. 321 УК РФ, начинающейся со слов "деяния, предусмотренное частью первой настоящей статьи", действие закона, тем не менее, ограничено местами лишения свободы и местами содержания под стражей.

Эти и некоторые другие сложности в толковании закона, на наш взгляд, в том числе обусловлены и внесенными изменениями в редакцию данной статьи Федеральным законом от 9 марта 2001 г. № 25-ФЗ. Первоначально в ч. 1 ст. 321 УК РФ говорилось: "Угроза применения насилия в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей, а также в отношении осужденного с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за исполнение им общественной обязанности". Последующие две части статьи корреспондировались с данной формулировкой. Как видим, с одной стороны, закон, несомненно, улучшился, в нем теперь отражены мотивы насилия, совершаемого в отношении сотрудника соответствующего учреждения, что делает норму более конкретной, позволяет отграничивать смежные и сходные посягательства от дезорганизации деятельности данных учреждений, с другой — породил проблемы и, в первую очередь, установления объекта преступления.

Статья 16 УИК  РФ, говоря об учреждениях и органах, исполняющих наказание, не дает их определения, а лишь перечисляет, какое наказание кем исполняется. Такими учреждениями и органами являются: суды, учреждения уголовно-исполнительной системы, специальные дисциплинарные воинские части, командование гарнизонов, командование воинских частей.

К исполнению наказаний также привлекаются: а) администрации организаций, в которых работают осужденные; б) учреждения и органы, правомочные аннулировать разрешение на занятие соответствующей деятельностью; в) должностные лица и соответствующие органы, ранее присвоившие осужденным звание, классный чин или наградившие государственной наградой. К учреждениям и органам, исполняющим наказание, они не относятся, поскольку реализация наказания, во-первых, не является их основной задачей, для них это дополнительная функция, они создаются и осуществляют уставную деятельность ради достижения иных целей; во-вторых, ими исполняются не какие-либо определенные виды наказаний, что характеризует соответствующие учреждения и органы, а наказания в отношении конкретных лиц. Следовательно, их деятельность исключается из уголовно-правовой охраны ст. 321 УК РФ.

Думается, это  утверждение верно и по существу. Насилие, совершаемое в отношении  сотрудника/работника организации  в связи с исполнением приговора, не способно дезорганизовать деятельность такой организации (например, в связи с лишением специального звания).

Не может  быть объектом рассматриваемого преступления и деятельность суда по исполнению приговора, по которому в виде наказания  назначен штраф, конфискация имущества  или лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград. Она охраняется ст. 296 УК РФ, отнесенной к преступлениям против правосудия.

Лица, отбывающие наказание в дисциплинарной воинской части, осужденные к аресту или к  ограничению по военной службе, остаются военнослужащими, на них распространяются уставы Вооруженных Сил. В связи с этим действия указанных лиц охватываются нормами гл. 33 "Преступления против военной службы" и не могут квалифицироваться по ст. 321 УК РФ.

Учреждения уголовно-исполнительной системы предназначены для исполнения наказаний в виде: лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, обязательных работ, исправительных работ, ограничения свободы, ареста, лишения свободы и смертной казни (ч. 14 ст. 16 УИК РФ).

Осужденные  к ограничению свободы отбывают наказание в исправительных центрах (ст. 47 УИК РФ). Они не относятся  к учреждениям, обеспечивающим изоляцию от общества. Осужденные к ограничению  свободы или осужденные, которым это наказание назначено в порядке замены иного вида наказания, следуют к месту отбывания наказания самостоятельно. В случае замены оставшегося срока наказания в виде лишения свободы на ограничение свободы осужденные освобождаются из-под стражи (ст. 48 УИК РФ). Во время отбывания наказания им может быть разрешено проживание с семьей на арендованной и собственной жилой площади и т. д. (ст. 50 УИК РФ). Таким образом, возникла коллизия: если судить по названию ст. 321 УК РФ, то дезорганизация деятельности исправительных центров не охватывается данной уголовно-правовой нормой, поскольку они не предназначены для обеспечения изоляции лиц от общества; если же исходить из буквального содержания ч. 1 этой статьи, то совершенные деяния следует квалифицировать как дезорганизацию деятельности учреждения уголовно-исполнительной системы при условии, что применение насилия или угроза применения насилия осуществлялась в отношении осужденного из мести. Такие же действия в отношении сотрудника исправительного центра исключают подобную юридическую оценку, т. к. в ч. 2 ст. 321 УК РФ круг потерпевших ограничен сотрудниками мест лишения свободы и мест содержания под стражей.

Наказание в  виде обязательных работ исполняется  уголовно-исполнительной инспекцией по месту жительства осужденного. Она также относится к учреждениям уголовно-исполнительной системы.

Арест как вид  наказания отбывается по месту осуждения  в арестных домах (ст. 68 УИК РФ). Осужденные в этом случае содержатся в условиях строгой изоляции, на них распространяются условия, установленные уголовно-исполнительным законодательством для осужденных к лишению свободы, отбывающих наказание в тюрьме общего режима (ст. 69 УИК РФ). Следовательно, арестные дома и относятся к учреждениям уголовно-исполнительной системы, и обеспечивают изоляцию лиц от общества.

Осужденные  к лишению свободы отбывают наказание  в исправительных учреждениях (ст. 73 УИК РФ). К ним относятся: колонии-поселения, исправительные колонии, воспитательные колонии, тюрьмы, лечебные исправительные учреждения. Следственные изоляторы выполняют функции исправительных учреждений в отношении осужденных, оставленных для выполнения работ по хозяйственному обслуживанию (ст. 74 УИК РФ).

Возникает вопрос об отнесении к учреждениям, обеспечивающим изоляцию от общества, колоний-поселений. Юридическая природа данного вида колоний дуалистична. С одной стороны, она предназначена для отбывания наказания в виде лишения свободы, суть которого состоит в изоляции осужденного от общества. С другой стороны, в колониях-поселениях осужденные содержатся без охраны, в часы от подъема до отбоя пользуются правом свободного передвижения, им может быть разрешено проживание вне колонии на арендованной или собственной жилой площади и т. д. (ст. 129 УИК РФ).

Таким образом, это учреждение по своей сути не обеспечивает изоляцию от общества лиц, осужденных к лишению свободы, хотя сущность наказания говорит об обратном.

На наш взгляд, исходя из формулировки ч. 1 ("…содействие  администрации учреждения") и  ч. 2 ("место лишения свободы") ст. 321 УК РФ, деятельность колонии-поселения также охраняется рассматриваемой уголовно-правовой нормой.

Согласно ст. 184 УИК РФ, осужденный к смертной казни должен содержаться в одиночной  камере в условиях, обеспечивающих его усиленную охрану и изоляцию.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод: в соответствии с уголовно-исполнительным законодательством к учреждениям уголовно-исполнительной системы относятся уголовно-исполнительные инспекции, исправительные центры, арестные дома и исправительные учреждения, из них два последних обеспечивают в том числе и изоляцию от общества.

В соответствии со ст. 5 закона РФ "Об учреждениях  и органах, исполняющих уголовные  наказания в виде лишения свободы" уголовно-исполнительная система, наряду с учреждениями, исполняющими наказание, включает территориальные и центральные органы управления уголовно-исполнительной системой.

Таким образом, исходя из законодательного описания преступления в ч. 1 ст. 321 УК РФ, насилие  в отношении осужденного не ограничено ни видом учреждения, ни органом уголовно-исполнительной системы. На наш взгляд, буквальное толкование уголовно-правовой нормы в данном случае вступает в противоречие с сущностью уголовно-правового запрета. Основная идея законодателя была, думается, вынесена в заголовок статьи. Вряд ли можно говорить о дезорганизации деятельности уголовно-исправительной инспекции при конфликте между двумя осужденными, отбывающими наказание в виде исправительных работ на предприятии. Думается, речь должна идти только о деятельности исправительных учреждений и арестных домов, однако это обстоятельство надо адекватно отразить в законе. В то же время полагаем, что указание в ст. 321 УК РФ на оказание содействия администрации органа уголовно-исполнительной системы как мотив совершения рассматриваемого преступления может быть в законе сохранено. Дело в том, что, в силу специфики деятельности исправительных учреждений осужденный вступает в контакты не только с администрацией указанного учреждения, но и с сотрудниками органа управления исправительного учреждения, оказывая им содействие, в частности, при проведении оперативной работы среди лиц, содержащихся в колониях.