Национальный сад в Афинах

    Национальный  сад в Афинах – это настоящий оазис в центре города — большая территория (почти 160.000 кв. метров), засаженная цветами, растениями, кустарниками и деревьями со всего света. Ныне под сенью его высоких деревьев произрастает пятьсот различных видов растений. Пройти на территорию сада можно через один из четырех входов. Центральный находится на проспекте Василиссис Софиас (королевы Софьи), а три других — на улице Ироду ту Аттику (Герода Аттика), на проспекте Амалиас (королевы Амалии) и в примыкающем к саду парке Заппион (Заппейон). Прогулка по саду несомненно доставляет  удовольствие.

   В Национальном саду красивый пруд с мостиком и утками, небольшой зоологический парк, ботанический музей, маленькое кафе, детская библиотека и игровая площадка. Сад открыт с рассвета до наступления темноты.

Мне показалось, что я не одна любуюсь этим чудесным садом, что кто-то сидит рядом  и будто хочет поделиться со мной настроением и эмоциями.

Я закрыла  глаза, а когда открыла, очень удивилась! На соседней скамейке в 3 метрах от меня сидел молодой человек. Он был малого роста, сухощав, на губах его играла язвительная улыбка. И тут я вспомнила, как еще в школе мы изучали философов Древнего мира, и этот молодой человек был очень похож на Аристотеля.

   «Нет же!» - подумала я, - «На дворе 21 век!»

   Но, осмотревшись, по сторонам  я оказалась далеко не в 21 веке как предполагала,…а в Древней Греции в 367г до н. э. ...

На соседней скамейке все так же непринужденно и что-то раздумывая, продолжал сидеть молодой человек.

Он приподнял  голову и заметил мой удивленный взгляд:

   -Могу  ли я Вам чем-то помочь? -поинтересовался он.

   -Извините, вы Аристотель? Аристотель Стагирский?

   -Хм, и что вы хотите?

   Далее я пыталась объяснить, что на самом деле я из будущего, и очутилась здесь совершенно мистическим образом, вспомнила портреты и бюсты, изученные мной в школе на уроках истории, и поняла, то, что молодой человек, сидящий на скамейке передо мной - великий философ Аристотель!

Еще в школе  рассказывали, что противники страшились его речи, всегда ловкой и логичной, всегда остроумной, подчас саркастической, что, конечно, доставило ему немало врагов. Вот и мне стало немного страшно, но безумно интересно…

   -Меня зовут Маргарита, я начинающий журналист, и для развития моей деятельности пообщаться с таким человеком, как вы, большая честь!

   -Ну что ж, я думаю, что разговор возможен, но, что, же вы хотите узнать? - спросил меня Аристотель.

                    -Расскажите про ваше детство..

-Смотрите не перепутайте  ничего! А то знаю я журналистов! Ну, слушайте,… родился я в Стагаре, недалеко от Афонской горы, в 384 г. до Р. X. Отец мой, Никомах, был придворным врачом при Аминте, царе Македонском; Никомах происходил из семейства, в котором врачебное искусство переходило из рода в род. Он пользовался большой славой как врач. Деятельность отца имела большое значение в моей жизни и деятельности. Стремление к наблюдению природы было у меня в крови. Отец был моим первым наставником и передал мне свои познания в естествознании и медицине.В 15 лет я лишился своих родителей, и заботы обо мне принял на себя опекун Проксен. Проксен был родом из Атарнеи, в Мизии, но жил в Стагаре. Я наследовал от отца своего значительные средства, это дало возможность продолжать образование под руководством Проксена. Книги тогда были чрезвычайно дороги, но Проксен покупал мне даже самые редкие, таким образом, еще в юности своей я привык много читать, а это было большою редкостью. В благодарность за ею попечение я после смерти своего опекуна заботился о его вдове, усыновил сына его Никанора, любил мальчика, как родного, и впоследствии выдал за него дочь свою Пифиаду.

В юности я был пылким юношей в высшей степени, ахахахах, -посмеивался Аристотель, - в жизнь  вошел «с неробким упованьем». Македонский  двор, где провел я свое раннее детство, произвел на меня большое влияние: привык я видеть людей, приобрел уменье обходиться и с низшими, и с высшими.

-Я читала, что в  юности вы были очень дружны  с Филиппом Македонским?

-Да, нас связывали  общие умственные интересы и  ненависть к Персии, которая носилась  в воздухе. После смерти родителей я жил у своего опекуна в месте своего рождения, в Стагаре. Там было легко и удобно заниматься естественными науками, т. е. наблюдать явления природы: к этому располагала меня тихая жизнь этого города, мягкий климат, роскошная природа и влияние Проксена, во всех отношениях заменившего мне отца.

Под руководством Проксена я начал собирать редкие растения и сравнивать между собою животных.

-Многие историки утверждают, то что вы наследовали от  отца не только материальные средства, но также многие сочинения, заключавшие в себе тщательно записанные наблюдения над органической и неорганической природой…

-Прежде чем окунуться  в умозрительные науки, сначала  я приобрел большой навык наблюдать  и записывать факты, делать разные догадки относительно законов природы и проверять их с помощью опыта.

-Мне известно, что  ваш период юности  относился  к тому времени, когда сильная,  полуварварская македонская монархия  достигала полного расцвета, а  истощенная демократия Аттики приближалась к своему упадку. Победы Хабрия восстановили до некоторой степени преобладание афинян на море, но блистательная карьера Эпаминонда, возвысив на время Фивы, только внесла в Грецию еще больше разъединения и еще больше умалила ее способность сопротивляться возрастающему могуществу Македонии.

-По своему образованию  я грек и питал в юности  симпатии к народным учреждениям,  но в то же время был подданным  македонского государя. Это обстоятельство, имело также большое влияние на мою дальнейшую жизнь и научную деятельность.Вообще, как ни любил я свою очаровательную, хотя полуразрушенную, Стагару, однако, неудержимо влекло меня в Афины, -продолжал Аристотель,- Собственно здесь я и встретил вас, Маргарита.…Уступая грубой силе, разлагаясь внутренне, Афины все-таки были центром умственной жизни и сохраняли долгое время свою нравственную власть и свое величие.

-Филипп, разбив афинян, внимательно и почтительно говорил  с заклятым врагом своим, Демосфеном. Позднее Александр Македонский  тщательно и глубоко скрывал, как ценно было ему мнение афинян, однако это у него вырывалось в те минуты, когда он терял власть над собою. Во время своего похода в Азию, переправляясь через быструю реку, Александр выбился из сил и. чуть было не утонул, а тут еще пришлось взбираться на совершенно крутой, отвесный берег. Описывая это, Александр восклицает: «О афиняне, если бы знали, какие трудности приходится мне испытывать, чтоб удивлять вас своими победами!»

-И в Македонии, и  в Стагире я слышал рассказы  об афинских мудрецах, о Сократе и Платоне. Греки со свойственной им живостью и пластичностью передавали подробности о жизни ш деятельности великих людей. И прежде чем я увидел наяву Платона, философ не раз снился мне в Стагире.

-Мне известно, что  гордому Сократу не хотелось  явиться в Афины малообразованным, неподготовленным — и  он откладывал свой отъезд ,но решился отправиться, когда Проксен передал ему всю свою мудрость. В этом поступке рано обнаружилась та сдержанная страстность, которая составляла вашу отличительную черту характера.

-В 367 г. до Р. X. я  отправился довершать свое образование  в Афины. И прибыл туда как  раз не вовремя. Платона там  не застал; он в это время  на три года уезжал во второй  раз на Сицилию. Можете себе  представить мое поражение и  огорчение?! Это неприятное событие в моей жизни имело, однако, очень важные и хорошие последствия. Хотя в Афинах слона-то и не было, но все, же я нашел там много людей, прекрасно знакомых с греческой философией вообще и с учением Платона в особенности. Не теряя времени, принялся за изучение философии на месте ее происхождения. К приезду Платона я был уже хорошо знаком с основными положениями  философии. Может быть, этим объясняется - то, что я не подпал совершенно под влияние учения Платона, а мог отнестись к нему критически.

 

Наконец, я вернулся на родину и стал опять учиться в  академии безвозмездно. – Кстати! Академия, т. е. общественный сад за окрестностях Афин, была любимым местом пребывания Платона; от нее получила название основанная им школа. В саду, украшенном статуями - и храмами, росла величавые платаны, там же протекала с легким шумом небольшая речка…Она напоминала журчащий, скрытый зеленью ручеек, убаюкивающий тихою песнью дремлющие леса. Это был восхитительный уголок, как бы предназначенный для размышления.

-Еще я знаю, то, что  из числа  новых учеников Платона, вы выделялись решительно всем, не исключая своей внешности. И зоркий взгляд великого учителя вскоре - остановился на великом ученике, т.е. на вас! Внешность для грека имела громадное значение, потому что греки были великие художники. Грек свое отличие по сословию и происхождению выражал не в богатстве внешнего украшения, как это бывает на Востоке, но большей тщательностью украшениями одежды и прежде всего известным поведением и умением держать себя с достоинством. Высокообразованный афинянин - отличался от варвара тем искусством, с каким он носил переброшенный через плечи плащ, и в этом выражались не только отличия сословия, но также чисто индивидуальные особенности.

 

Я задумалась и посмотрела на Аристотеля…

 

У него была видна и  свободная манера держать себя, и  голова его не наклонена, а несколько  подалась вперед. Думы, очевидно, его  не тяготят, а действительно увлекают вперед — переносят в далекое  прошлое и будущее человечества. Нужно изумляться искусству греков выражать свои духовные особенности внешними признаками, а также их художникам, подмечавшим и передававшим все эти тонкости.

Теперь я понимаю, почему крайняя живость Аристотеля возбуждала в Платоне постоянное желание  его сдерживать. Как я знала  из источников, Аристотель с юности своей не приучен был к лишениям и стеснениям, имел свои привычки и нравы, иногда не входившие в кодекс греческого философа. Аристотель не терпел, чтоб ему предписывали, как есть, пить и одеваться. Он любил женщин, хотя невысоко их ценил, и, вопреки обычаю, не находил нужным скрывать первого. Всем этим Аристотель вооружил против себя афинян, не желавших признать его за истинного философа.

…А Аристотель продолжал  рассказывать…

 

-Мой свободный образ  жизни послужил основанием к  различной взведенной на меня клевете. Говорили, что я в кутежах спустил свое состояние и для приискания средств избрал себе ремесло дрогиста. В действительности же я, никогда не предавался излишествам; знал медицину и в Афинах подавал медицинскую помощь, когда за ней ко мне обращались. Но в то время каждый медик изготовлял и продавал лекарства своим больным, отсюда возникла нелепая басня.

 

Так же из книг я знала, что Аристотель провел в сообществе с Платоном семнадцать лет. Есть основание  думать, что Платон любил своего гениального и непокорного ученика и не только передал ему все свои познания, но перелил в него всю свою душу. Между учителем и учеником образовалась самая тесная связь со всеми ее необходимыми последствиями — временными размолвками, горячим примирением и т. д.

Аристотеля часто обвиняли в неблагодарности к Платону, но лучшею защитою против этого обвинения  служит то, что Аристотель сам говорит  об отношении своем к Платону.

-До смерти Платона  я не открывал своей школы,  хотя философские воззрения давно были разработаны со всеми подробностями. Несмотря на то, я учил только риторике. В своих чтениях  полемизировал с Софистом и Сократом, поражая его своими насмешками. И Сократу в то время было около восьмидесяти лет. С ним, собственно, не стоило и сражаться. Но я в лице его побивал всех софистов. В числе моих учеников в риторике был Гермий…

 

Итак, Аристотель жил  около двадцати лет, занимаясь больше, как теперь принято говорить, кабинетным трудом. Он стоял в стороне от всего, что наполняло политическую жизнь природного афинянина. В то время в Афинах все дышало глухою ненавистью к Филиппу Македонскому. Аристотель не мог разделить ее, потому что любил даровитого и просвещенного Филиппа, но не мог также не понимать, на чьей стороне была справедливость. Достоверно известно, что Аристотель оставил город Афины за 348 лет до Р. X., в год смерти Платона, для того, чтобы путешествиями дополнить свое образование.

 

 

-После смерти Платона  в 347 году до н.э. я покинул  академию и, приняв приглашение  Македонского царя Филиппа, стал учителем и воспитателем будущего великого завоевателя Александра Македонского, которому в то время было 13 лет.Поселился я недалеко от города Миезы, на берегу реки Стримон. Здесь же жили и занимались у меня сверстники Александра, сыновья македонской знати. Свои занятия с юношами я обычно проводил в живописной тенистой роще. Старался ориентировать их внимание на содержании излагаемого предмета, оживляя свои изложения неожиданными вопросами, ответы на которые должны были находить сами ученики. Юноши увлекались, спорили, а я незаметно подводил их к обобщающим выводам. 

 
 
          -Как мне известно, Александр с восхищением относился к вам, стараясь перенять спокойную манеру беседы, умение объяснить сложные понятия простыми словами, обнаруживать скрытую логику рассуждения собеседников.

-Да-да. Особый интерес он проявлял к беседам о человеке, его физических и душевных качествах: мужество, добро добродетель и др. Чтобы стать мужественным, надо научиться ценить героизм в других, надо научиться делать добро, надо стать добродетельным. Добро же – это мера, которая отделяет нравственное от безнравственного.