Сравнительная характеристика Кодекса Наполеона и Германского гражданского кодекса 1896 г

Основные предписания Кодекса, касающиеся гражданско-правовых нарушений, заключены в § 823—826. Весьма характерен § 824. Он объявил “недозволенными  действиями” случаи, когда лицо “утверждает или разглашает обстоятельство, подрывающее промышленный или торговый кредит другого...” при условии, “если  оно должно было знать, хотя и не знало, что обстоятельство ложно”. Данное правило БГБ представляло попытку контроля юридическими средствами над методами капиталистической конкуренции. Как бы продолжая эту линию, в Кодекс введено еще одно “социально-этическое” предписание: “Кто умышленно причинит вред другому способом, противным добрым правам, тот обязан возместить ему этот вред”. Именно этот параграф БГБ германские суды пытались использовать, признавая противным “добрым нравам” бойкот и другие формы борьбы рабочих. Введение в Кодекс § 826 дало законодателю гибкую юридическую формулу, равно пригодную для привлечения за совершенное гражданское правонарушение и для вмешательства в трудовые конфликты.

 Составители БГБ не дали строгого понятия права собственности. Общая норма) характеризующая в Кодексе право собственности (§ 903), предоставляет собственнику правомочия обходиться с вещью по своему усмотрению и исключать воздействие на нее других лиц. Германский законодатель тем самым дал собственнику обширное и исключительное господство над вещью. Наряду c признаками исключительности и всеобъемлющего характера власти лица над вещью к атрибутам германской конструкции собственности, зафиксированной в германском ГК, следует отнести ее свободу и индивидуальный характер. “Свобода собственности необходима для всех нас...”, — утверждали члены комиссии по составлению проекта БГБ в дебатах в рейхстаге при обсуждении § 903.

Традиционно широко была сформулирована и статья Кодекса, посвященная важнейшему виду собственности — земельной  собственности. § 905 предоставил германскому  собственнику земельного участка обширную власть не только на поверхность земли, но и на недра и воздушное пространство над земельным участком. Право  собственника земли не распространялось только на полезные ископаемые, имеющие  государственное значение (металлы, уголь, соль). Их использование, как  и ранее, регулировалось нормами  земского горного права (ст. 68 Вводного закона).

Для БГБ характерно отсутствие сколь-нибудь заметных ограничений в правовом режиме собственности на движимые вещи. А вот легальные ограничения  для собственника недвижимости в  Кодексе даны в части второй § 905 и в § 906. В первом из них зафиксировано  правило о недопустимости для  собственника земельного участка пытаться “воспретить воздействие на такой  высоте или на такой глубине, что  устранение не представляет для него интереса”. Эта норма ни в коей мере не лишала земельного собственника права на недра и “воздушный столб”. Вводя обширные реальные полномочия земельного собственника в границы  наличного интереса (в конкретной интерпретации соответствующего суда), это правило носило, как и запрещение шиканы, скорее, “социально-этический” характер. Следующий § 906 ограничивал  собственника земельного участка в  интересах хозяйственного использования  других земельных участков, обязывая земельного собственника терпеть проникновение  на его участок дыма, пара, копоти, газа и других имиссий, если они нарушают его интересы в незначительных объемах. В случае, если имиссий с соседних участков земли оказывают “недопустимое  воздействие на его участок” (§ 907), собственнику земельного участка предоставлены  запретительные правомочия.

Характеризуя юридическую конструкцию  собственности по БГБ, важно выделить некоторые особенности правомочий собственника по распоряжению вещами. Здесь вновь выступают в резкой форме различия между недвижимыми  и движимыми вещами. Так, при переходе права собственности на вещи движимые БГБ закрепил старогерманское правило: “Hand muss Hand wahren”. (“Рука должна предостерегать руку”). Оно означало повышенную защиту прав добросовестного приобретателя  вещи. Собственник вещи, доверивший ее продавцу, лишался права истребовать  ее у добросовестного приобретателя. Таким образом, последний, согласно указанному правилу, мог получить больше прав, чем их имел отчуждатель. Это  старогерманское правило оказалось  весьма выгодным для капиталистического оборота, придавая ему необходимую прочность и мобильность.

Совершенно иначе подходит БГБ  к вопросу о распоряжении недвижимостями. Их передача обусловлена рядом формальностей. И это тоже отличительная черта  германского вещного права. По Кодексу  для передачи права собственности  на недвижимые вещи необходим особый публичный акт: запись в Поземельной  книге, правовой режим которой был  урегулирован особым имперским законом 1897 г. [11, c. 431-453]

Второй важнейший вещно-правовой институт — владение — регулируется БГБ достаточно подробно. Нормы Кодекса, регулирующие владение, помещаются на видном месте: они открывают третью книгу Кодекса, что демонстрирует  значение, придаваемое этому институту  германским законодателем.

Характеризуя германское владение, нужно подчеркнуть оригинальность его юридической конструкции. БГБ  отбросил римскую “волевую” конструкцию  владения и провозгласил, что владение вещью приобретается достижением  действительного господства над  ней (§ 854). Устранив в качестве квалифицирующего волевой элемент, Кодекс тем самым  резко расширил сферу института  владения. Владельцами признаны некоторые  категории недееспособных лиц. (дети) и лица, обладающие вещью по договору (арендаторы, хранители). Признав владельцем помимо хозяина вещи арендатора, хранителя  и других лиц, обладающих вещью на основе обязательственных отношений, законодатель создал две категории  владения — “непосредственного”  и “посредственного”. Обе категории  владельцев получили по БГБ самостоятельную  юридическую защиту. Таким образом, власть защищаемого владения и интенсивность  его охраны резко расширены германским ГК. И сделано это было, несомненно, в интересах определенных группировок  германской буржуазии, сельской и городской, выступавшей в гражданском обороте  чаще всего в статусе арендаторов  земли, нанимателей строений и т. п.

 Брак по БГБ являлся светским (не церковным) институтом. Традиционным  при характеристике брака является  и указание на его моногамный  характер (единобрачие): Кодекс прямо  запрещает “вступать в брак, пока  прежний брак не прекращен  или не признан ничтожным”. Определение  брака в БГБ не дано. Однако  в Мотивах к проекту БГБ  говорится, что брак есть “некоторый  независимый от воли супругов  нравственный и юридический порядок”. При таком широком подходе  основные юридические вопросы  брака были решены германским  Кодексом особым образом. Прежде  всего БГБ установил для вступления  в брак высокий брачный возраст:  для жены 16 лет, для мужа 21 год.  Право родителей давать согласие  на брак ограничено: отец вправе  давать разрешение на брак  только несовершеннолетним детям;  мать — только незаконным детям.  Запрещено было вступление в  брак разведенным лицам, если  причиной развода было совершенное  ими прелюбодеяние (§ 1305).

По германскому ГК брак считался нерасторжимым по взаимному согласию супругов. Развод был допущен только при наличии особых оснований. К  ним были отнесены злонамеренное  оставление супруга, грубое нарушение  созданных браком обязанностей. Перечень таких оснований в Кодексе  был исчерпывающим.

Германский Кодекс не знал легальной  власти мужа над женой. Однако он не признал и равенства мужчины  и женщины в браке. § 1354 закрепил принцип главенства мужа в общесемейных делах. Такое главенство находило свои границы в уже известном правиле  запрещения шиканы. § 1354 предоставил  жене право “не подчиняться решению  мужа, если оно представляется злоупотреблением с его стороны своим правом”.

Замужние женщины не входят в  число лиц, лишенных имущественной  дееспособности. Более того, согласно § 1356 “жена вправе и обязана заведовать общим хозяйством”. В пределах домашнего  хозяйства ей предоставлено право  “вести дела мужа вместо него и представлять его” (§ 1357). Правда, мужу предоставлялось право ограничить или отменить это право жены.

Германский Кодекс признал общим  для всех браков режим общности имущества  с правом мужа им пользоваться и  управлять. По этой системе имущество  жены, принадлежащее ей до брака  или приобретенное ею во время  брака, остается ее собственностью, но находится в управлении и использовании  мужа (§ 1363). Правомочия мужа в отношении  такого имущества (оно названо в  Кодексе “внесенным имуществом”) достаточно велики и простираются до “владения  вещами, которые входят в состав внесенного имущества”. Помимо режима “внесенного имущества” БГБ установил  и режим “отдельного имущества” жены (§ 1365), на который не простирается власть мужа. “Отдельным имуществом”  жены Кодекс объявил кроме личных вещей жены всякое имущество, которое  она получит по наследству, в силу дарения, а также все то, что  “жена приобретает своим трудом или самостоятельным ведением какого-либо предприятия”. Германская система  имущественных правоотношений супругов была благоприятна для замужней женщины. И все-таки равенства со статусом мужа германская женщина еще не получила.

Согласно § 1626 БГБ несовершеннолетние (до 21 года) дети состояли под родительской властью, которая включала родительскую власть отца и матери. Кодекс предоставил  отцу право “заботиться о личности и имуществе детей” (§ 1627). Пока длится брак, мать наряду с отцом “вправе  и обязана заботиться о личности детей” (§ 1634). Наиболее значительна  по объему отцовская власть. Так, право  отца заботиться о личности детей  простиралось на право “прибегать к соответствующим исправительным мерам”, налагаемым опекунским судом  по просьбе отца (§ 1631). Наконец, для  осуществления заботы об имуществе  детей Кодекс предоставлял отцу “право пользования имуществом детей” (§ 1649).

Таким образом, по БГБ институт отцовской  власти определенным образом был  ограничен, во-первых, властью матери и, во-вторых, введением особой инстанции  — опекунского суда. [6, c.375-388]

 Германский ГК весьма подробно (свыше 450 параграфов) регламентирует  правоотношения, связанные с порядком  наследования. Наследственное право  по БГБ основано в своих  существенных чертах на старом  германском праве. Характерной  чертой наследования по Кодексу  стало отсутствие пределов наследования  по закону. При отсутствии более  близких родственников наследниками  умершего становились родственники  любых отдаленных степеней.

Родственники призывались к  наследованию по закону по так называемым парантеллам (линиям). Первую линию  составлял сам наследодатель  со своими нисходящими (§ 1924). Вторую линию  составляли родители наследодателя  со своими нисходящими и т.д. Первостепенная линия (парантелла) исключала наследников  других линий (парантелл). И самое  главное, внутри наследующей парантеллы наследство получают не все родственники, а только главы данной парантеллы. Такова в общих чертах своеобразная система наследования по закону в  БГБ.

Особое правовое положение в  этой системе наследования занимал  переживший супруг. БГБ предоставил  пережившему супругу право собственности  на определенную часть наследства умершего (от ј до Ѕ при наличии наследников  первых двух линий, а также деда и  бабки). Если же нет родственников  первой и второй линии, деда и бабки  — все наследство переходит к  пережившему суп-Ругу (§ 1931). Таким  образом, по германскому ГК переживший супруг являлся привилегированным  законным наследником.

Наряду с наследованием по закону БГБ регулирует и наследование по завещанию. Кодексом провозглашен принцип  свободы завещания с правом “устранить от наследования по закону родственника или супруга...” (§ 1938). Германский кодекс установил легальные ограничения  свободы завещания в интересах  ближайших родственников наследодателя. К таким ограничениям традиционно относится “обязательная доля”. По БГБ, нисходящие наследодателя, а также родители и супруг наследодателя, если они отстранены от наследования завещанием наследодателя, могут потребовать от наследника предоставления им обязательной доли наследства. Обязательная доля равняется по Кодексу половине стоимости его доли при наследовании по закону (2303).

Таким образом, принцип свободы  завещания проведен германским ГК весьма последовательно и в значительном объеме. [15, c.91-96]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Заключение

В данной работе были рассмотрены  два гражданских кодекса: Кодекс Наполеона 1810 года и Германский гражданский  кодекс 1896 года.  Основной задачей  этих документов была стабилизация твердой  юридической базы  новому порядку.

Кодекс Наполеона имел большое  преимущество во всем законодательстве Франции. Для своего времени Кодекс 1810 года имел выдающиеся значение. Кодекс Наполеона достаточно точно и реалистично отражал основные жизненные условия гражданского общества Франции своего времени.

В ходе французской революции 1789 – 1794 гг. были упразднены многие чисто  средневековые гражданско-правовые институты и заложены основы современного гражданского права. Но только кодекс Наполеона стал единым и стабильным гражданским кодексом, сыгравшим  исключительно важную роль в разработке и утверждении многих принципов  гражданского права и открывшим  новую эпоху в развитии гражданского законодательства многих стран мира.

Это была поистине вторая гражданская  конституция нового правопорядка. По оценке видного русского правоведа  Е.В.Спекторского, кодекс «переводил на язык права вызванный революцией социальный переворот», тесно связанный  с идеей частной и экономической  свободы. Это была «золотая книга» французской  буржуазии той поры. Наполеоновские завоевания открыли дорогу широкому распространению Кодекса по Европе, а затем и по всему миру. Он стал как бы одной из двух основных линий европейского права в целом.

 ГГУ свойственны  следующие отличительные черты:  отсутствие общих юридических  определений; параграфы кодекса  очень подробны и носят описательный  характер, содержат множество специальных  юридических терминов. Одна из  наиболее характерных черт ГГУ  - наличие в нем так называемых «каучуковых» параграфов, содержащих ссылки на такие понятия, как «добрая совесть», «добрые нравы», имеющие моральное, а не правовое содержание. ГГУ верно отражает черты своего времени. Это буржуазный по своей сущности кодекс, причем он утверждает более высокий уровень развития капиталистических отношений, нежели Кодекс Наполеона. И в то же время ряд статей ГГУ несет на себе следы компромисса, заключенного между буржуазией и юнкерством.

Оба рассмотренных документа  весьма интересны. Разработанность  в них норм даёт полное представление  о гражданско-правовых отношениях в  частности и общественном укладе вообще. Если сравнить рассмотренные  документы права прошлого с документами  права нынешнего, с одной стороны  можно заметить серьёзные изменения. Но не сложно увидеть что, основа права  настоящего закладывалась ещё тогда. Не случайно ведь нормы французского законодательства, кодифицированные ещё  в XIX веке, просуществовали до ХХ-ого. И хотя с многочисленными поправками, но действуют, по сей день.