Правовое регулирование правопонимания в истории права

Три составляющие содержательной природы права представляют собой единое целое и выражаются в системе юридических норм именно как целое в его неразрывности. Внешними характеристиками этой системы являются нормативность, формальная определенность и императивность. Нормативность означает обеспечение упорядочение общественных отношений, которые право стандартизирует и унифицирует. Формальная определенность указывает на закрепление права в определенных формах (которые в определенном смысле являются его источниками). Императивность проявляется в требовании должного во всех сферах общественной жизни.

Существенный  интерес представляет раскрытие И.Л. Честновым природы сущности права, в соответствии с которой право выступает как диалог между субъектами. Теория диалога, как указывает И.Л. Честнов, имеет два направления: экзистенциальное и семиотическое.

Первое основное внимание уделяет становлению личности, уникального жизненного мира, что возможно лишь благодаря встрече с Другим. Отрыв от общества, замыкание в себе означает потерю самого себя. Понятия "Ты", "Другой" - не просто другой человек, данные категории означают вообще внешнюю реальность, которая обращается к "Я" и его преобразует.

Второе направление  рассматривает диалог как разновидность  коммуникативного процесса, который  предполагает "наличие единого", в рамках которого наблюдается, с  одной стороны, разнообразие и переменность информационных потоков, а с другой - желание поддержать коммуникацию. Это второе направление скорее раскрывает структуру диалога, нежели его содержание.

В первом (экзистенциальном) направление акцент делается на субъекте, который находится в правоотношении с другим субъектом, а во втором (семиотическом) - на норме права, институте, отрасли.

Следовательно, право рассматривается и как  структура человеческого бытия (правило  поведения), и как воспроизводство  правил, структуры, сопровождающееся как  практическими действиями, так и ментальными процессами. Диалог означает противоречивость бытия и одновременно выстраивает механизм разрешения противоречий. Реальность состоит из противоположных моментов, которые в то же время взаимно обусловлены, что поддерживает целостность реальности и возможность ее видоизменения. Это в полной мере относится и к праву. Важно выявит диалогичность права и однопорядковых ему феноменов (этики, политики) и обнаружить диалог по вертикали - с социумом.

Механизм разрешения противоречий социальной реальности имеет две стадии - экстернализацию и объективацию. Экстернализация - это совершение правовых действий, то есть проявление правовой активности вовне. Объективация выражается или определяется в правовых последствиях, которые, отрываясь от субъекта обретают вторую жизнь или объективируются. И.Л. Честнов выделяет особый тип поведения - инновационный, когда творческое поведение не вписывается в существующую нормативную систему⁹.

Право в концепции  ученого связано с государством (или точнее - с правящей элитой), но И.Л. Честнов замечает, что принятие закона не делает его автоматически правилом, факт принятия закона соответствующим государственным органом не делает его (закон) еще частью правопорядка, жизненного мира человека, культуры общества. Необходима легитимация нововведения, механизм которой достаточно сложен. Сюда входят историческое прошлое, социальные ожидания, ментальность.

 Легитимация  - это не просто сиюминутное  одобрение политического курса  какого-то политического лидера, но внедрение нового правила в коллективные и индивидуальные установки на уровне "языка тела", практического стереотипа поведения. Сам автор связывает свою теорию с современной ситуацией и типом мышления, который принято называть постмодерном.

Определяющий  метод, характерный для него, - это метод деконструкции, направленный на разрушение логоцентризма - такой картины мира, где в центре находится разум, обладающий всемогуществом, а рационализм представлял собой исходный пункт в построении и деятельности общества. Постмодернизм произвел ревизию принципов, на которых строится познание.

Применительно к юриспруденции такая позиция, по выражению И.Л. Честнова, означает радикальный релятивизм. Ни одна концепция  права, следовательно, не может претендовать на истинность. "Более того, подобной уязвимостью страдает и практическое знание субъектов правовой коммуникации. Это серьезный вызов правовой науке, который ставит под сомнение существование правопорядка и целостность общества". И.Л. Честнов критикует интегральную концепцию права, считая ее объединением типов правопонимания и попыткой вывести определение права на основе этого объединения.

Поскольку тип  правопонимания является трансцедентным по отношению к юридической науке, то и само обоснование права - принципиально  метаюридическое. Оно может быть обнаружено только в социальной философии или теоретической социологии. Только философская, а не правовая концепция способна стать базой для нового типа правопонимания, адекватного мировоззрению постмодерна. Поиск метаюридического основания в праве, без сомнения, является объектом изысканий интегральной синтезированной юриспруденции.

Эта последняя  называет право социальной реальностью, и здесь не усматриваются попытки  объединения типов правопонимания.

Заслуживает внимания коммуникативная сущность права А.В. Полякова, а именно учет ситуации постмодерна и специфическом методе познания. Обосновывая положения коммуникативной концепции, А.В. Поляков подчеркивает необходимость в условиях постмодерна пересмотра классических типов правопонимания, которые были сформулированы в эпоху модерна. Современные подходы к праву должны носить интегральный характер, так как именно такой тип правопонимания отвечает научным представлениям о социальной и правовой действительности как сфере интерсубъективности.

А.В. Поляков, обосновывая  свою теорию, пишет, что социальное представляет собой сферу взаимодействия субъектов, опосредованного текстами. Взаимодействие между людьми - это  осмысленное взаимодействие. Смысл  формируется самими взаимодействующими субъектами, создающими тексты культуры, интерпретирующими их. Это означает, что социальное интерсубъективное и коммуникативное - понятия тождественные.

Следовательно, право, обладая социальной природой, предстает как форма коммуникации, но обладающая специфическими особенностями. Эта специфика присуща форме и содержанию правовых текстов. Эти тексты опосредуются правами и обязанностями субъектов права, что можно назвать правовой коммуникацией. "Само право, - пишет А.В. Поляков, - невозможно без социальной коммуникации. Условием правогенеза является не возникновение государства, а появление психосоциокультурных реалий, имеющих коммуникативную направленность, в которых находят свою объективацию правовые тексты, правовые нормы и правовые отношения, порождаемые интерсубъективной (коммуникационной) деятельностью членов социума¹⁰.

 А.В. Поляков  описывает право как систему,  состоящую из онтологически включенных  в него и составляющих его  сущность структурных элементов.  В качестве таковых он выделяет  общезначимые нормы и правоотношения. Главным элементом этой структуры, так называемым эйдосом права, является правомочие. Обязанность выступает как противоположная сторона правомочия. Без этого последнего реализовать правомочие было бы невозможно.

Подводя итоги, следует сказать, что положение с пониманием и определением права в российской правовой науке далеко не однозначно, что, собственно, является отрадным фактом. Представители теоретической юриспруденции в большинстве своем понимают: универсальное определение права не может быть сформулировано, как невозможно объединение теоретической и практической сферы общественной жизни, хотя они, несомненно, являются гранями единого. В любой науке - естественной, гуманитарной, в том числе юридической - довольно отчетливо просматриваются философский и прикладной подходы. В праве они сложились еще издавна. В Античности прикладной подход создавался римскими юристами, философский - Цицероном, на основе греческих философов. В средние века прикладной подход создавался глоссаторами и комментаторами, философский - св. Августином Блаженными, св. Фомой Аквинским. Между этими подходами, безусловно, имеются стыки, но каждый пребывает в своей плоскости. Кроме того, существует вечное противоречие между должным и сущим, которое находит выражение между идеалом права и реальным правом - регулятором общественных отношений.

Вместе с  тем нельзя призывать отказываться от исследований в какой-либо правовой сфере, в том числе от поисков  общего определения права, так как  невозможно категорически утверждать, что исследования однозначно бесперспективны. Главное - признание множественности концепций и толерантности по отношению к каждой из них. Это является главным условием развития теоретической юриспруденции.

2.2. Современный  взгляд на природу правопонимания

В конце 30 - 40-х гг. А.К. Стальгевич, а в 50-х гг. - С.Ф. Кечекьян и А.А. Пионтковский предложили включить в понятие права наряду с нормами и правоотношения, а затем Я.Ф. Миколенко - правоотношение и правосознание. При этом правоотношение и правосознание рассматривались ими как формы реализации правовых (т.е. законодательных) норм.

Российская  правовая наука, являясь отражением правовой культуры, жизненных и политических установок, переживает сейчас нелегкие времена. С одной стороны, чувствуется  еще связь с марксистским правовосприятием, с другой - появляются новые для российской теории права направления, имеющие в своем основании нелинейное мышление. Большое влияние на отечественную теорию права оказывает западная правовая наука, но вместе с тем российские ученые отличаются самостоятельностью и творческими подходами к поиску права. Наиболее важным сейчас представляется сохранение либеральных ценностей независимо от конкретного типа правопонимания и подхода к праву, нужно научиться не закрываться в парадигме "своих" концепций, но "слушать" и принимать иные суждения.

Позитивистская  школа права (Дж. Остин, К. Бергбом, К. Гербер, П. Лабанд, А. Цительман, РФ. Шершеневич, Р.В. Васьковский и др.) и неопозитивистская  теория нормативизма Г. Кельзена и Х. Харта сохраняют широкие позиции в отечественной юридической науке, несмотря на увлечение большинством ученых (в особенности молодых) доктриной естественного права. Даже С.С. Алексеев, едва ли не возглавлявший нормативистов в 1970-е и 1980-е годы, в начале 1990-х полностью солидаризировался с теорией естественного права. А М.И. Байтин, Ф.М. Раянов, Р.Р. Минниахметов и многие другие известные российские правоведы продолжают придерживаться нормативистских взглядов.

Так, М.И. Байтин утверждает, что право - "это система  общеобязательных, формально-определенных норм, которые выражают государственную волю общества, издаются или санкционируются государством и охраняются от нарушений возможностью государственного принуждения, являются властно-официальным регулятором общественных отношений"¹¹.

В последние  годы в отечественной теории права  наблюдается заметное оживление  интереса к социологическому типу правопонимания. Это в значительной мере обусловлено  потребностями социальной практики, которая не может получить надлежащее решение ряда актуальных проблем в рамках доминирующего в отечественной юриспруденции легистского подхода. Наиболее значимой сферой правовой жизни, нуждающейся в привлечении социологического типа правопонимания, является сейчас область международных отношений. Легизм, ограничивающий право рамками национального законодательства и не признающий возможность использования в качестве источника права обычая, не санкционированного законом или не признанного международным договором, не может помочь в понимании природы права, формирующегося на основе международных правовых обычаев.

 С позиций  такого подхода не поддается  толкованию ч. 4 ст. 15 Конституции  РФ, согласно которой общепризнанные  принципы и нормы международного  права и международные договоры  Российской Федерации являются  частью ее правовой системы. Дело в том, что общепризнанные принципы и нормы международного права, не закрепленные в международных договорах, существуют в форме международно-правовых обычаев, складывающихся во взаимоотношениях между двумя или несколькими государствами. Поэтому при толковании данной нормы Конституции РФ, которая не сводит все общепризнанные принципы и нормы международного права лишь к нормам международных договоров, возникает потребность выйти за рамки легистского подхода к праву и попытаться использовать познавательные возможности социологического правопонимания. И здесь может быть весьма полезна концепция социального права, истоки которой специалисты выводят из теории международного права, заложенной Г. Гроцием.

Ведь право, вырастающее на договорной основе из потребности социальной интеграции без участия какого-либо наднационального центра власти, - это и есть именно право, названное Г. Гурвичем социальным правом в его чистом виде.

Начало принципиально  нового этапа в развитии естественного  права было положено принятием Декларации прав человека и гражданина и основанной на ней французской Конституции, а также вступлением в законную силу первых десяти поправок к Конституции США (так называемый "Билль о правах"), в которых идеи естественного права получили законодательное закрепление. Если раньше позитивное право рассматривалось как нечто искусственно созданное и несовершенное по сравнению с правом естественным, выступающим в качестве недостижимого идеала, то, начиная с этого времени и вплоть до середины XX в., шел медленный процесс сближения действующего законодательства с идеальными стандартами естественного права.

Этот процесс  принял особенно активный характер с  середины XX в. под влиянием разрушительного  опыта Второй мировой войны, а  также тоталитарных режимов фашистской Германии и СССР, убедительно продемонстрировавших опасность реализации на практике легистско-позитивистской модели правовой системы. После принятия Всеобщей декларации прав человека в подавляющее большинство национальных конституций был включен перечень фундаментальных прав, воспроизводящих положения Декларации.

Права и свободы  человека, закрепленные в общепризнанных принципах и нормах международного права и позитивированные на конституционном  уровне, стали критерием правового  начала для национальных систем позитивного права. Речь идет не о теоретическом критерии, выражающем некий сущностный, конституирующий признак права, а об эмпирическом индикаторе, фиксирующем меру соответствия законодательства фактически признанному международным сообществом набору принципов и норм гуманистического характера, которые представляют собой сплав правового и морально-нравственного начал.