Становление и развитие визуальной антропологии

В 1990-е и последующие годы  в отечественной и зарубежной литературе, а также в фестивальном движении появились попытки расщепить понятие «визуальная антропология» на несколько составных частей, каждая из которых была бы призвана иметь самостоятельное назначение. Среди наиболее востребованных наименований, способных заменить классическое, с годами устоявшееся понятие «визуальная антропология», следует назвать «киноантропология», «антропология визуальной коммуникации», «антропологическое кино», «антропологическая фотография». Были и другие подходы. Так, М. Пийо счел нужным озаглавить свою книгу не «Визуальная антропология», а «Антропология и кино».

Переход к рассмотрению задач кинофотофонодокументального источниковедения в области визуальной антропологии, коснемся кратко истории появления в мире первых кинематографических съемок антропологического характера. Во всех современных зарубежных учебниках, монографиях и статьях, так или иначе коснувшихся этой темы, фиксируются  следующие факты. Первая этнографическая киносъемка и звукозапись на открытом пространстве была произведена в 1898 г. во время Британской этнографической экспедиции в Торесов пролив по инициативе Альфреда Корта Хеддона. Цель этой съемки состояла в том, чтобы отобразить на кинопленке жизнь коренного населения Австралии -  от социальной организации до религии, от повседневной жизни до материальной культуры.  Хеддон использовал камеру братьев Люмьер и восковые цилиндры для звукозаписи. К сожалению,  до  сегодняшнего  дня  сохранилось  только  несколько коротких последовательных кинокадров (танец, в котором участвуют трое мужчин и сцена высечения огня). Киносъемки и звукозаписи этой экспедиции считаются датой официального рождения этнографического кино, которому впоследствии суждено было стать объектом изучения визуальной антропологии.

Удалось установить, что первые киносъемки антропологического содержания в других условиях были произведены в России в августе 1897 г. одним из первых профессиональных кинооператоров Б.Матушевским. Он последовательно в течение нескольких дней фиксировал на пленку народные обычаи и фольклор на достаточно большой территории между Лодзью и Варшавой. Эти съемки до сих пор не обнаружены в российских и зарубежных архивах и известны нам только по письменным источникам. Кроме того, следует иметь в виду, что в 1908 г. по инициативе одного из первых российских кинопредпринимателей А.А.Ханжонкова был произведен ряд съемок этнографических и географических сюжетов. Об одном из них он вспоминает в своих мемуарах. Летом 1908 г. оператор В.Ф.Сиверсен снял фильм из быта горцев Кавказа, отправившись туда с экспедицией по сбору пихтовых семян. Эту съемку можно отнести к первым кинодокументальным свидетельством о быте и нравах одного из кавказских народов, проживавших на территории Российской империи в начале XX столетия.

 Впервые идея создания и сохранения визуально-антропологической коллекции возникла еще на заре кинематографии: в 1898 г. Болеслав Матушевский в брошюре «Новый источник истории. О создании хранилища исторических кинодокументов», опубликованном в Париже, предложил проект создания фильмов о различных народах, населяющих не только Россию, но и другие страны мира.  Предполагалось в этой связи создать при академическом институте, или при Версальском дворце, или при Национальной библиотеке специальный отдел по хранению этих фильмов.

До начала 1940-х гг. представляется оправданным выделить 2 этапа в создании фильмов этнографического характера. Это, прежде всего, вторая половина 1920-х гг. (она наиболее плодотворная в творческом отношении) и 1930-е годы.

На первом этапе создавались фильмы по самым различным областям биологии, медицины, сельского хозяйства, археологии и этнографии, но не было еще общего плана и системы в организации этой работы. Их производство проходило по заказу отдельных организаций, реже по инициативе центральных организаций, отдельных ведомств, научно-исследовательских институтов и хозяйственных организаций. В этой группе выделим картины узкоспециализированного характера, где режиссер, если таковой участвовал в съемочном процессе, отступал на второй план, и на первое место выдвигался ученый-специалист в той области знания, по которой создавалась картина. Если фильмы создавались строго по производственным планам конкретной студии, а таких студий по второй половине 1920-х гг. существовало немало (в частности, «Востоккино», «Совкино», «Культкино», «Чувашкино», «Межрапомфильм», «Госкино Грузии», «Севзапкино» и др.), они выходили под общим названием «культурфильм». Естественно, большая их часть носила географический и этнографический характер и была ориентирована на показ жизни, быта, культуры народов, живущих в различных уголках нашей страны.

В начале 1930-х гг. появилась возможность нового подхода к постановке вопроса о систематическом выпуске фильмов этнографического характера. Именно в эти годы была активизирована работа по реализации программы создания «Киноатласа СССР» с серией краеведческих и этнографических фильмов. Целью проекта явилось создание кинематографического многосерийного фильма о жизни и быте советских народов.           В целом, можно сказать, что в кинодокументах 1920-1930-х годов превалирует больше фиксация и отражение внешней стороны жизни региональных, национальных, конфессиональных и других образований.

В ходе анализа достаточно большого объема фильмов и сюжетов 1900-1950 гг. (пока выявлено около 200 наименований), хранящихся в девяти крупных российских архивах (прежде всего Российском государственном архиве кинофотодокументов и Госфильмофонде России) удалось установить, что в них содержатся интересные факты об обычаях и нравах городского населения (на примере г.Москвы), а также некоторых регионов бывшего СССР и России (особенно народов Кавказа, Крыма, Севера, Урала и бассейна Волги). Авторами многих кинопроизведений данной тематики были известные кинематографисты, чей авторитет выходил далеко за пределы нашей страны: Д. Вертов, В.Ерофеев, И. Копалин, Е. Свилова, Ю. Желябужский, Н. Лебедев, Амо Бек-Назаров, П. Зотов, И. Беляков, А. Литвинов и др. Весьма разнообразно и многогранно содержание всего массива выявленных в ходе исследования кинодокументов визуальной антропологии. Они фактически отражали все основные сферы жизнедеятельности отдельных этнических групп в определенный период времени. Эти материалы выявлены в пяти основных разновидностях:

1) видовые съемки,

2) хроникально-документальные  съемки отдельных событий,

3) съемки обрядов  и народных празднеств,

4) съемки быта  и нравов, и 

5) съемки технико-пропагандистского характера.

Исходя из сказанного, можно наметить наиболее характерные черты кинодокументов 1920-1950 гг. (в последующие годы вплоть до середины 1980 гг. этнографические съемки производились в крайне небольшом объеме и бессистемно):

         - стремление показать отдельные  стороны архаичного быта с  четко выраженных идеологических, советских позиций;

         - акцентирование внимания на  отсталости коренных народов - представителей  различных регионов страны в  своем историческом развитии (особенно  это проявляется в надписи  как существенном элементе интерпретации изобразительного ряда);

         - организация съемок, особенно в  процессе монтажа, не способствующая  объективному восприятию события.

В наши дни положение в корне изменилось. Во-первых, доступность аудиовизуальных средств нового поколения, небольшая стоимость, простота в обращении сделали практические опыты в области визуальной антропологии распространенным явлением. Во-вторых, постоянно возрастающая роль визуальной коммуникации в современном обществе также обусловливает применение аудиовизуальных записывающих средств разных типов, особенно электронных.

5. Современный уровень и перспективы развития визуальной антропологии.

Сравнение истории развития традиционного документального кино с его визуальноантропологическим ответвлением (начиная с художественного опыта Роберта Флаэрти и исследовательского использования киносъемки в комплексе с другими средствами документации, осуществленного Маргарет Мид) выявляет последовательное тяготение визуальной антропологии к неэкспрессивному экранному языку, которое нашло свое полное воплощение в возможностях современной телевизионной съемки.

Современный уровень и состояние визуальной антропологии нельзя оценивать однозначно. Причина проста — аудио-визуальное направление только в начале пути, оно развивается и ищет свои формы. От фиксации несложных элементов движения, документирования событий, создания фильмов представителями коренных народов, исторических и общепопулярных работ визуальная антропология приближается к осуществлению серьезных аудио-визуальных исследований, которые, безусловно, будут базироваться на возможностях целостного отображения процесса жизни.

 Осознание необходимости направить усилия на создание научно ориентированных фильмов, доступных широкой аудитории, в которых проявлялись бы различные научные точки зрения, является в настоящее время доминирующей тенденцией в данном направлении.

На основании проведенного исследования возможно сформулировать основные ближайшие перспективные задачи кинофотофонодокументального архивоведения и источниковедения, решение которых станет реальностью только на междисциплинарном уровне. Здесь представляется возможным выделить следующие наиболее крупные направления изучения визуальной антропологии: научное, прикладное, популяризаторское (включая сюда не только выставочную работу, но и фестивальное движение), междисциплинарное и учебно-образовательное.  Понятно, что для этого потребуется использовать весь «арсенал» достижений современной этнологии и антропологии, культурологии и архивоведения, искусствоведения и киноведения, социологии и информатики и др. Речь идет о формировании поведенческих моделей каждого отдельного культурного ареала, нашедшего отражение в архивных фото,- фоно,-  кинодокументах.

Итак, на новом этапе исследования в первую очередь предлагается: продолжить поиск и выявление кино-, видеодокументов в данной области в отечественных и зарубежных архивах и музеях; всесторонне проанализиро-вать состав и содержание архивных кинодокументов этнографической тематики, отложившихся в российских архивах; провести каталогизацию выявленных этнографических кино-, видеодокументов, обращая особое внимание на качественный уровень описания вошедших в фильм монтажных кадров или планов;  выявить народы и народности России, представленные в кино-, видеодокументах 1900 - 1950 годов. Предварительное   исследование   показывает,   что   здесь нашли отражение представители шести крупных семей, живших или живущих на территории России и СССР: индоевропейской, уральско-юкагирской, чукотско-камчатской, северокавказской, алтайской, эскимосо-алеутской  и др.; провести атрибуцию сохранившихся фильмов, первоначально установив в каждом конкретном случае, в каком виде они дошли до нас в первоначальном монтаже или перемонтаже, полном объеме или в фрагментах, оригинале или копии; обратить внимание на авторство и другие атрибуты происхождения с учетом того, что многие кино-, видеодокументы этой тематики не имеют такого рода сведений. Это обстоятельство ставит наиболее остро вопрос об установлении достоверных фактов, касающихся истории создания фильмов, что потребует максимального использования той информации, которая содержится в периодической печати, мемуарной литературе и в архивных фондах деятелей кинематографии и культуры; подвергнуть специальному изучению историю деятельности кинематографических организаций,  по заданию которых производилось кинодокументирование быта и нравов народов, их обычаев, религиозных обрядов и др.; подготовить программу создания «Антологии архивных кинодокументов по визуальной антропологии».

6. Визуальная антропология в современной России.

Выступления, обсуждения фильмов, дискуссии, проходившие в последние годы в рамках различных семинаров и конференций по визуальной антропологии, сводились по сути к одному – к констатации того очевидного факта, что существует настоятельная потребность в осмыслении предмета, метода, путей развития визуальной антропологии в России. Запрос налицо, предложений много, но ни одно до конца почему-то не устраивает.

Эта непростая ситуация – естественное следствие отставания теоретической и методологической рефлексии от опыта практической работы. Если на Западе теория и практика визуальной антропологии в течение десятилетий развивались параллельно в рамках культурной (социальной) антропологии, то в России практика оказалась оторванной от ее осмысления. Теоретическая база почти отсутствует, учебные курсы по визуальной антропологии читаются лишь в трех университетах страны, дисциплина не имеет академического статуса и пока еще представляет собой некий странный междисциплинарный и со всех сторон маргинальный феномен. Добавьте к этому слабое знакомство с зарубежной литературой по визуальной антропологии и отсутствие в нашей стране специальных периодических изданий. Значительные усилия по ликвидации этой информационной лакуны, которые предпринимают в последние три года сотрудники ЦВА МГУ и (с недавнего времени) ЛВА Института этнологии, пока, к сожалению, недостаточны.

На практике же российская визуальная антропология (хотя опыт у нее и не такой богатый, как на Западе, но все же значительный) представляет собой очень сложное явление, в котором заимствованные западные идеи смешиваются с традициями советского документального кино, профессиональной научной (этнологической), постимперской и националистической идеологиями.

Такова одна из причин существующей до сих пор разноголосицы в определении предмета и сути визуальной антропологии.

Другая, связанная с первой и не менее важная, состоит в том, что каждая из сторон, участвующая в формировании визуальной антропологии в России, и уже являющаяся частью соответствующего профессионального цеха, воспринимает себя единственным носителем истины и, не желая слышать остальных, требует от них лишь обращения. Немногие посредники, пытающиеся примирить стороны, достигают лишь частных успехов. Наиболее ярко эту ситуацию продемонстрировал I Российский фестиваль “Салехард-98” – каждый говорил на своем языке и не желал прислушиваться к мнению другого. Это разительно отличалось от камерных московских семинаров, где собирались если и не абсолютные единомышленники, то уж во всяком случае друзья и просто хорошие люди, с которыми всегда можно договориться. В 1998 году в Салехарде, где было много новых людей, представителей разных профессий, эта иллюзия единства разбилась о глухую стену непонимания. Казалось, что найти общий язык невозможно, что ученые никогда не простят субъективности документалистов, последние всегда будут презирать первых за некачественную картинку, а местная интеллигенция априори отвергнет и тех, и других.